Секреты леди, стр. 15

И все же атмосфера Воксхолл-Гарденз оказалась настолько праздничной и яркой, что остаться равнодушной было невозможно. Джентльмены ждали компанию в ложе, и ужин оправдал все надежды, которые могут быть возложены на событие подобного рода.

Выйдя из-за стола, общество отправилось на прогулку по парку. Мистера Аверилла неудержимо влекли искусственные развалины, а Оливию неудержимо влекло общество мистера Аверилла. Остальные не стали преследовать пару, а заняли пару скамеек, чтобы наблюдать за гуляющей публикой и одновременно наслаждаться игрой оркестра. Дафна настолько увлеклась веселой музыкой, что, услышав голос графа, вздрогнула от неожиданности.

– Нога требует разминки, – объявил он, вставая. – Не согласится ли одна из прелестных дам пройтись вместе со мной по аллее?

Дафна понимала, что ей предлагают шанс, но проявлять откровенную готовность не хотела и предпочла подождать реакции подруги.

– Пожалуй, останусь здесь и подожду Оливию, – решила Роуз.

Дафна с облегчением вздохнула.

– Если не возражаешь, Роуз, я бы с удовольствием осмотрела прекрасный парк.

– Конечно, не возражаю. Готова слушать оркестр ночь напролет.

– Уверен, что Аверилл и леди Оливия скоро вернутся, – вступил в разговор лорд Билтмор. – И мы сразу вас догоним. Надо будет найти удобное место, откуда хорошо виден фейерверк.

– Совершенно верно. Пойдемте, мисс Ханикот?

Лорд Фоксберн мог бы проявить несколько больше обходительности, но, судя по всему, виконт уже успел привыкнуть к резким манерам старшего друга и опекуна. Дафна приняла предложенную руку, улыбнулась Роуз и вместе с графом пошла по аллее – прочь от музыки и праздничной толпы.

Когда звуки оркестра стихли, она посмотрела на спутника.

– Спасибо за то, что устроили для нас этот чудесный вечер. Должно быть, пришлось столкнуться с массой забот и хлопот.

– Несомненно. Уверяю вас: прогулка по Воксхолл-Гарденз в обществе красивой молодой леди – огромная жертва. Кстати, сегодня вы выглядите особенно очаровательной.

Дафна попыталась понять, не насмехается ли он. Лорд Фоксберн не принадлежал к числу дамских угодников, и комплименты редко слетали с четко очерченных губ.

– Спасибо. – Она слегка откашлялась. – Так что же именно вас интересует? Постараюсь ответить на все вопросы честно, ничего не утаивая.

– Кто художник?

– Друг семьи по имени Томас Слейт. Наши матери рано овдовели и помогали друг другу, чем могли. Мы с детства проводили много времени втроем, а когда Томасу наскучило рисовать старые вазы и потрепанную мебель, он принялся за нас с сестрой. Надо сказать, это у него отлично получалось.

– Техники немного не хватает. Заметно, что пропорции небезупречны. Например, на том портрете, который находится у меня, нос должен быть чуть выше.

Дафна нахмурилась. Наверное, следовало обидеться, но граф высказал замечание так уверенно и отстраненно, что повода для обиды не нашлось.

– А мне казалось, что портрет вам нравится, – заметила она.

– Так и есть. Несмотря на технические погрешности.

– И все же погрешности не помешали вам сразу узнать во мне модель. Или заявление было просто блефом?

– Разумеется, нет. Я действительно сразу вас узнал. Художнику не хватило профессионального ощущения соразмерности, но зато удалось в полной мере передать суть вашего образа. На столь тонкое проникновение в душу способен только друг… или любовник.

Дафна резко остановилась и возмущенно посмотрела на спутника.

– Что вы имеете в виду, милорд?

– Только то, что сказал. Одно из двух: Томас был или вашим близким другом, или любовником. Иных путей достижения столь высокой художественной правды попросту не существует.

Он явно пытался вызвать эмоциональную реакцию, а потому поддаваться на провокацию не следовало. Пусть думает, что хочет.

Они пошли по узкой дорожке, с обеих сторон прикрытой от посторонних взглядов густой зеленой изгородью. Фонари на деревьях раскачивались от легкого ветерка и мерцали, как далекие трепетные звезды. Тропинка привела к небольшому уютному гроту, образованному полукругом высокого кустарника. Рядом мягко журчал фонтан.

Дафна опустилась на мраморную скамейку и сразу приступила к делу, не терпящему отлагательства.

– Итак, вы признаете талант Томаса.

Лорд Фоксберн неопределенно кивнул.

– Восхищен его произведением.

Дафна почувствовала, как возмутительно краснеют щеки.

– Возле кондитерской Гантера я ждала его.

Граф бросил быстрый взгляд.

– Ах да. Джентльмен заставил вас изрядно промокнуть.

– Невольно. Вечером того же дня я узнала, что Томас уехал на континент, чтобы отправиться в путешествие по Европе.

Лорд Фоксберн на миг задумался.

– А для кого он писал портреты? Это был случайный клиент или постоянный покровитель?

– Большинство работ заказывал сельский сквайр – в том числе и эти. Подробностей, к сожалению, не знаю. Томас как-то сказал, что этот человек не признает городской жизни и предпочитает проводить время в своем поместье.

В ответ послышалось невнятное ворчанье.

– Что это значит? – уточнила Дафна.

– Судя по всему, ловкий художник обманом убедил молодую леди позировать для скандальных портретов.

– Нет, Томас совсем не такой! – горячо заступилась Дафна. – Он не настаивал и не принуждал! Неужели считаете, что я настолько глупа и наивна, что позволила бы собой манипулировать?

В глазах графа вспыхнул интерес… и что-то еще. Может быть, уважение.

– Так что же мешает рассказать мне всю правду, мисс Ханикот? Почему вы сделали то, что сделали?

Глава 7

Настал самый ответственный момент, ради которого Бенджамин задумал и организовал вечер в Воксхолл-Гарденз. Ему было важно – больше того, необходимо – выяснить, что заставило мисс Ханикот отчаянно рисковать единственным достоянием – собственной репутацией. И понять ее душу, чтобы хотя бы недолго погреться в лучах добра.

Фонари мягко освещали райский уголок, и было видно, что щеки очаровательной спутницы порозовели от смущения.

– Все очень просто. – Мисс Ханикот нервно облизнула губы: вопреки словам, ответ давался нелегко. – В то время мама серьезно болела, долго оставалась на грани жизни и смерти. Несколько месяцев страдала от жестокой лихорадки, от страшных приступов кашля. Никогда не забуду, какой худой и бледной она лежала в постели. Кожа напоминала натянутый на кости пергамент. – Голос дрогнул.

Дафна на миг умолкла, а когда совладала с нервами и продолжила рассказ, слова зазвучали уверенно и твердо.

– Мы с Аннабел думали, что у мамы туберкулез. Доктор прописывал различные снадобья и процедуры, чтобы поддержать легкие и хотя бы немного облегчить состояние. Его визиты стоили очень дорого, как и лекарства. Чтобы заработать, сестра по двенадцать часов в день шила на заказ. Я время от времени ей помогала и брала вещи в починку, но главной моей обязанностью оставался уход за мамой. Поэтому полученная за портреты сумма стала… существенным вкладом в семейный бюджет.

Бенджамин живо представил и отчаяние сестер, и их тревогу за мать. Сердце сжалось; захотелось найти слова поддержки, пусть и запоздалой. Но решительно поднятый подбородок подсказывал, что собеседница не желает принимать ни сочувствия, ни жалости.

– А что ваша сестра думает о нынешней ситуации?

Мисс Ханикот испуганно схватила Бенджамина за руку и посмотрела в глаза.

– Ничего не думает! Она не знает о портретах и ни за что не должна узнать.

Граф покачал головой. С каждой минутой история становилась все более запутанной и… интересной.

– Как же в таком случае вы объяснили появление денег?

– Сумма была не такой крупной, как вы, должно быть, представляете. Мы задолжали всем вокруг: доктору, аптекарю, квартирной хозяйке, мяснику. Полученные деньги я сразу раздала кредиторам, но погасить долг полностью, конечно, не смогла. Он тянулся за нами до тех пор, пока на помощь не пришел герцог Хантфорд. А до замужества Аннабел основной груз лежал на ее плечах.