Семьи.net (сборник), стр. 90
Поп взял лежавшее на столе оружие девочки, поразившись его легкости. Пластик…
– Отдай! – завопила Нашми, бросившись к попу, но тут же остановилась под его взглядом из-под насупленных бровей.
– А разве у тебя не было семьи? – спросил он. – Или теперь дети появляются в инкубаторах, как цыплята?
– Я не знаю… не помню… – Нашми отступила на шаг назад, опустила голову.
– Ничего у нее не было, – быстро сказал Роланд. – Потому она мне и завидует. Мне все завидовали, только никто не говорил, чтобы воспитатели не услышали… За это наказывают. Им в головы вбивают всё, как роботам… Тренинги специальные устраивают, это… программирование…
– Иди к черту! К черту иди! – крикнула девочка и выбежала за дверь, как пару минут назад кошка. Автомат остался у попа, и сейчас он рассматривал его с крайним изумлением.
– Мне надо идти, – Роланд поднялся. – Спасибо, де… отец Палладий.
– Куда ты пойдешь? Кругом лес. Я даже не знаю, где ближайший городок или деревня… Все вымерло.
– Оптимизация поселений, – по-взрослому деловито кивнул мальчишка. – Плохо тут тебе без ньюс-линии.
– А по-моему, наоборот, – улыбнулся поп, но улыбка быстро исчезла с его лица. – Что с тобой сделают, если поймают?
– Как он… как она сказала – отправят к навозникам. Буду растить сою. Сейчас много что из сои…
– А кем хочешь быть ты, Роланд? Кем был твой отец?
Мальчик моргнул.
– Отец? Папа? Он… Он был учителем. Преподавал историю. Ну, пока еще разрешали ее преподавать, я это уже не застал, но дома очень много книжек всяких осталось, учебников… Бумажных. Вон, как у вас, – он кивнул на полку с книгами.
– По истории там очень мало, но есть интересные… А вот уходить тебе нельзя. Все равно ведь поймают.
– И что делать?
– Вернись. А это, – отец Палладий потряс автоматом, – это, возможно, хуже, чем соха.
– Чем что?!
– Я хотел сказать, что сеять и выращивать лучше, чем уничтожать. Даже если ты сеешь и растишь сою. Ты два дня прожил в лесу, вышел сюда. Наверное, ты чему-то уже научился в этой своей «Звезде»?
– Я седьмой по показателям в нашем отряде, – с гордостью сказал Роланд.
– Вот видишь. А дальше они уже будут не столько учить тебя, сколько ломать.
– И что мне делать?! – снова спросил мальчишка.
– Ждать. Я уже очень стар, я не знаю, что происходит за пределами этого моего маленького мира… Я ушел сюда, когда понял, что то, чем я занимаюсь, мало кому нужно, да и остальным вряд ли приносит что-то кроме утешения. А вы в силах сделать многое.
– Да что мы можем сделать?! И кто это – мы?!
– Ты. Эта девочка. Я видел сомнение в ее глазах, Роланд. Сомнение – это хорошо. Это очень хорошо, хотя моя вера учила меня, что сомневаться не следует – хотя бы на примере усомнившегося Петра, едва не утопшего в Геннисаретском море… Кстати, что ей будет за потерю оружия?
– То же, что и мне, – мальчишка расплылся в мстительной улыбке.
– Значит, вас отправят вместе. Это хорошо…
– Ничего хорошего. Она даже не знает, кто она – или он.
– А ты ей помоги, – поп заговорщически подмигнул. – За косичку дерни.
– У нее косичек нету.
– Ничего, что-нибудь придумаешь… А сейчас давай прощаться. Кажется, за тобой приехали.
Снаружи, в самом деле, урчали моторы. Отец Палладий выглянул в оконце – два вездехода на огромных зубастых протекторах подкатили по лесной полузаросшей дороге, и с них спрыгнуло еще трое подростков в оливковой форме и пухлый мужчина в такой же одежде, но с яркими шевронами и какими-то нашивками на груди.
– Директор, – потерянно произнес Роланд. – Отец Палладий, они вас заберут в интернат. Вон, евротаджичка уже нажаловалась…
В самом деле, Нашми вертелась возле пухлого и что-то объясняла, размахивая руками и показывая на домик попа.
– Так. Иди к ним и не расстраивайся особо. Я разберусь. Главное – помни, что я сказал. Помни про папу, про маму… Про елку и Новый год, про кормушки и рыбалку…
– Я понял… – глотая слезы, пробормотал Роланд. Поп подтолкнул его к двери. Мальчишка пошел было, но тут же остановился.
– А если… Если с вами что-то случится, тогда как кошка будет?
– Ничего со мной не случится. Я за себя сумею постоять. А кошка, если что, не пропадет. Она все равно сама себя кормит – мышей ловит, зверушек всяких… Не волнуйся. Иди к своему директору.
Роланд выскользнул за дверь. Отец Палладий снова повертел в руках автомат, но так и не понял, что тут где. Наверное, вот эта кнопка – предохранитель… Ну, допустим.
– Эй, послушайте! – окликнули с улицы. Поп осторожно выглянул в оконце – директор стоял у вездехода, дружески положив руку на плечо Роланда. – У нас произошло недоразумение…
– Я заметил! – крикнул в ответ поп.
– Мы выражаем благодарность за то, что приютили наших воспитанников. Но так не годится. Вы – старый человек, вам следует поехать с нами. Вам обеспечат отличный уход и заботу в учреждении, специально…
– Спасибо, не нужно! – перебил отец Палладий. – Я прекрасно чувствую себя здесь.
– Но это не соответствует правилам. Мы должны…
– Я сказал: спасибо, не нужно!
И в подтверждение своих слов поп выставил стволом автомата и без того треснувшее стеколышко. Осколки полетели в траву под окном; подростки тут же укрылись за вездеходами, а директор переменился в лице.
– Вы же не станете стрелять, – укоризненно сказал он.
– Может, стану. А может, и нет.
– Со мной же дети.
– Директор, мы можем обойти его с тыла! Он ведь один! – крикнул кто-то из-за вездехода. – Убьем его!
Директор негодующе оглянулся, а поп засмеялся.
– Говорите, дети? Вот и увозите своих оловянных солдатиков в свой лагерь. Кстати, господин директор, у вас-то были отец и мать?
– Что?! – опешил директор. Роланд вывернулся из-под его ладони и отошел в сторону.
– Я спрашиваю, были у вас отец и мать?
– Э-э… Да, конечно, но… Вы, верно, слишком давно интересовались происходящим в стране и потому не совсем верно представляете…
– Достаточно. Уезжайте, – велел поп.
Директор пожал плечами и сделал знак грузиться. Подростки с недовольными лицами полезли на вездеходы, один презрительно толкнул в спину Роланда. Тот огрызнулся.
– Предупреждаю, что вы незаконно завладели учебным имуществом лагеря! – прокричал напоследок директор. – Лучше бы вам его сразу вернуть.
– Уезжайте, – повторил отец Палладий.
4
Когда шум вездеходов затих за стеной деревьев, поп, тяжело ступая, вышел из дома и сел прямо на землю, привалившись к бревенчатой стене. Автомат он оставил на столе, среди грязной посуды; в груди, слева, пекло и кололо, а последнюю таблетку нитроглицерина он израсходовал едва ли не с полгода тому…
Кошка Анжелика куда-то подевалась, напуганная неожиданным и непривычным многолюдьем, и отец Палладий умирал в одиночестве. Он прекрасно понимал, что осталось ему недолго. В голове мелькнула подленькая мысль – а зря ведь не поехал с директором… У них тоже есть свой гуманизм, свое человеколюбие, отвезли бы его в интернат, положили бы там на чистые белые простыни… Добрые врачи, уколы и таблетки, диетическое питание…
Отец Палладий улыбнулся.
Нет, ТАМ умирать он точно не хотел.
– Прости им, ибо не ведают они, что творят… – прошептал поп и поудобнее оперся о стену.
…С севера наползали угрюмые дождевые тучи, колорадские жуки грызли листья картофельных кустов, воробьиная стайка щебетала на крыше сарайчика. А рядом с неподвижным телом отца Палладия сидел, пригорюнившись, кто-то мохнатый, громко сопел и утирал лапкой катившиеся по зеленовато-серой шерсти крупные слезы.
Павел Корнев
Р. П. Г
– Мы победили! – объявил директор, но никто этому не обрадовался.
По правде говоря, в зале на эти слова попросту не обратили внимания. Всем было не до того: одни отчаянно боролись с зевотой, другие шушукались с соседями, большинство же слушателей витало в облаках, уставившись в экраны электронных читалок.