Любовь под горячую руку, стр. 29
Когда в прихожей зазвонил телефон, все встрепенулись и насторожились.
Это они. — То ли сказал, то ли спросил Виктор.
Даша только согласно кивнула, не сдвинувшись с места.
Иди, возьми трубку.
Что я должна им сказать?
Ты должна спасти меня. Ты не можешь судить меня за прошлые ошибки во второй раз…
Даша встала и медленно пошла в прихожую. Вскоре снова появилась в дверях с телефоном в руке. Он продолжал звонить.
Сними трубку! — Закричал Виктор. Он притянул к себе Таню. В руке сверкнуло лезвие, и на пол упал светлый кудрявый локон. Девочка тонко завыла от ужаса.
Дарья послушно сняла трубку.
Дарья Валентиновна! Слава богу! Это Кочетова. Мы с Вами днем разговаривали.
Я помню. — Бесцветно ответила женщина.
Что хочет от Вас этот человек? Мы готовы выслушать его и выполнить то, что он потребует…
Я должна признаться Вам, Тамара Владимировна. — Все тем же тусклым голосом продолжала Уголова. — Я солгала. Сегодня. Раньше я говорила правду. Я по прежнему готова предоставить Исаеву алиби.
На том конце послышался вздох. Потом усталый голос майора Кочетовой произнес.
Я подозревала… Я верю Вам. Позовите, пожалуйста, к трубке Виктора Андреевича.
ГЛАВА 15.
Когда мы с Максимом подъехали, у дома Уголовой уже собралась толпа. Здесь были соседи, прохожие, и даже репортер с какого то телевизионного канала. Как он умудрился прибыть на место происшествия раньше милиции, лично для меня осталось загадкой. Теперь его уже никто не остановит, через пятнадцать двадцать минут горячая новость полетит в эфир, а через час здесь будет весь город.
К нам подбежал Дима Панков.
Он заперся в квартире. С ним Уголова и обе ее дочери. Дарья Валентиновна сказала, он вооружен ножом…
Вызванные Грязновым, ОМОНовцы уже осматривали здание.
Если дойдет до штурма, нам придется трудновато. — Доложил вскоре один из них. — Незаметно в квартиру проникнуть не удастся… Да и с мгновенным броском трудновато. Дверь крепкая металлическая, на всех окнах решетки, причем расположены они внутри квартиры, так что придется сначала выбивать стекла… Он как, очень агрессивен?
Преступник уже убил одного ребенка. — Заявил Макс. Я промолчала. Вся эта история развивалась по своим странным и нелепым законам, и нравилась мне все меньше и меньше…
Тогда надо попытаться договориться, — посоветовал парень.
И без тебя ясно. — Проворчал Грязнов.
Мы расставили снайперов по периметру. Под прицелом все окна, но он постоянно рядом с детьми… опасно.
Ладно. Не суетись пока. Попробуем подействовать словом. Эти извращенцы обычно впечатлительные шизики. Только вот как связаться с этим уродом?
По телефону. — Спокойно предложила я.
Точно! — Хлопнул себя по лбу Макс. — Только, боюсь, он ее к телефону не подпустит.
Ну, пусть сам возьмет трубку. Так даже лучше.
Диктуй номер.
Максим, говорить буду я. Ты не обижайся, но слушать тебя Исаев не захочет. — Максим пожал плечами и подал мне сотовый. Трубку очень долго никто не брал, я уж было начала отчаиваться, когда, наконец, услышала:
Алло…
Когда по моей просьбе к трубке подошел Исаев, то я не узнала его голос. Он был совершенно не тот, что при допросе в отделении. Другие интонации, другой темп. Вся эта история, похоже, капитально выбила его из колеи. Боюсь, изменения, произошедшие за эти дни в его психике, окажутся, увы, необратимыми.
Виктор Андреевич, раз теперь все разрешилось, не могли бы Вы выйти к нам, поговорить и покончить, наконец, с этой нелепой историей…
Зачем? Дарья ведь призналась, что оговорила меня. Я не при чем. Берите своих людей и уходите…
Но мы не можем, пока не убедимся что дети и их мать в безопасности. Не хотите выходить к нам, не надо. Выпустите тогда Уголовых. Мы увидим, что все в порядке, и уедем…
Вы, правда, надеетесь, что я снова поверю Вам? — Насмешливо поинтересовался он. — Все вы врете с утра и до вечера, а я простак должен принимать Ваши заверения за чистую монету? Даже доктор, которому я действительно поверил, как себе, предал меня ни за грош… Он был таким милым…обходительным… а оказался подлецом и предателем… И Даша… Да что говорить…
Но мы не собираемся Вас обманывать, Виктор Андреевич! — Постаралась искренне заверить я. — Я знаю, что Вы не имеете никакого отношения к похищению и убийству Саши Игошиной. — Макс посмотрел на меня с изумлением, но потом, видно подумав, что в нашей ситуации все средства хороши, даже ложь, хмыкнул и пожал плечами. — А раз Вы не виновны, то нам не в чем Вас обвинить… Только в том, что Вы насильно удерживаете Дарью и девочек… Так отпустите их сами, и инцидент будет исчерпан.
Ну, уж нет. Они уйдут, а вы ворветесь и убьете меня. — Он рассмеялся неестественным, безумным каким то смехом.
Зачем? — Искренне изумилась я. — Зачем нам это!?
Все просто. Я ни такой, как вы все. Я псих и извращенец. Я всем мешаю. Люди меня боятся. Даже Дарья хотела предать меня, пойти на ложь, лишь бы я был подальше… Убьете меня и будете крутить эту чертову кассету по телевизору. Вот смеху то будет! Правда? — В его голосе явственно чувствовались слезы…
Я с изумлением посмотрела на Максима. Так вот, оказывается, в чем дело! Как он мог? Не зря говорят, что злоба и ненависть делает людей глупыми и безответственными.
Вас никто не убьет. — Твердо пообещала я. — Даже пальцем не тронет. Выходите смело.
Я даже сквозь стекло вижу, направленные на меня дула автоматов… Уберите их всех, а потом позвоните снова. — Исаев бросил трубку.
Умеешь ты парней обрабатывать, — с усмешкой погладил меня по плечу Макс. — Даже я поверил. Чуть не прослезился от жалости…
Я не пользуюсь запрещенными приемами, как это делаешь ты. — Сухо ответила я.
Ты чего это? — Оторопел Грязнов.
Как ты заставил Уголову сделать повторное заявление? — Макс промолчал. — Ты обманул мое доверие, Максим. Подвел доктора, и, кажется, сломал человеку жизнь…
То, что Уголова отказалась от своих слов, еще ничего не значит. Если псих держит при этом у горла нож, то и я бы признался в том, что я балерина из Большого театра. — Обиделся Грязнов.
Ты не балерина. Ты глупец. — Я посмотрела ему в глаза. — Неужели ты еще не понял, что Исаев НЕ ВИНОВАТ? Иди, прикажи убирать снайперов. — Я отвернулась от разинувшего рот Макса и пошла к только что подъехавшей машине Панченко. Он протиснулся сквозь толпу и припарковал свой джип прямо у подъезда. Вылезая из авто, он с недовольным видом пробурчал.
Народ нельзя, что ли, разогнать? Здесь Вам что, концерт?
Ребята держат всех за полосой оцепления. Вы тоже зря проехали за черту.
Вы хотите, чтобы я оставил свой «Чероки» среди этих любопытных монстров? — Кивнул он на толпу. — Пожалуй, не только магнитолы не досчитаешься, но и колес с лобовым стеклом… Вы что, не могли все вместе на одной машине поехать? Обязательно пригонять сюда весь наш служебный транспорт? … Что тут у Вас? Почему снайперов убирают?
Исаев, вроде, выйти планирует, если мы уберем снайперов. Он их из окон видит.
Так с окон уберите. А те, что опекают подъезд, пусть останутся. На всякий случай. Их из окна не видно…
Но, Иван Тарасович, я обещала…
Кому? — Язвительно поинтересовался начальник. Я промолчала. — Идите и выполняйте… Хотя нет, лучше я сам распоряжусь. А Вы завтра с утра не забудьте зайти ко мне в кабинет. Вас там приказ с самого утра ожидает.
Об увольнении? — Поинтересовалась я.
Нет. Пока о строгом выговоре. — Панченко величественно пошагал к Максиму, даже не потрудившись вытащить из зажигания ключи.
Прошел еще целый час изнурительных переговоров, пока, наконец, Исаев не согласился выйти. Я еще раз заверила, что его жизни ничего не угрожает, и Виктор сломался…
Когда он появился в дверях подъезда с ножом в одной руке и девочкой в другой, над толпой пронесся тяжелый вздох. Впереди он толкал Дашу со второй дочкой на руках. Все шло по намеченному плану, но вдруг что-то случилось. Глаза Исаева заметались, лицо перекосила гримаса ужаса. Я поняла, что он заметил дула автоматов, нацеленных на вход в подъезд. Сильные руки схватили идущую впереди Дашу с ребенком и рванули в толпу, Виктор бросился было назад, но там увидел перерезавших путь к отступлению ОМОНовцев. И тут случилось непредвиденное. Исаев метнулся в сторону. Прыгнул в джип Панченко, спокойно стоящий у подъезда, завел мотор и понесся прямо на толпу… Все бросились в рассыпную, ребята открыли беспорядочную стрельбу по колесам, но среди суматошно мечущихся людей, «Чероки» быстро исчез из вида. Милицейские машины были припаркованы за линией оцепления, и мы потеряли несколько драгоценных минут.