Тьма века сего, стр. 3

Нового редактора и хозяина звали Маршалл Хоган. Это был сильный, зрелый и напористый человек, которого его сотрудники: и наборщик, и секретарша, которая писала статьи и собирала объявления, и выпускающий редактор, и репортер, а заодно и обозреватель «Кларион», то есть абсолютно вся маленькая редакция, – любовно называли «Аттила де Хоган», подразумевая его физические и душевные качества.

Он купил эту газету несколько месяцев назад. Энергия и напористость журналиста большого города разительно контрастировали с безмятежным существованием сотрудников редакции, что время от времени приводило к неизбежным конфликтам. Маршалл стремился придать газете настоящий размах, сделать ее более интересной и организовать работу так, чтобы всему было свое время и все находилось на своем месте. Но перебраться из «Нью-Йорк Тайме» в «Аштон Кларион» было все равно, что попасть в сонное царство. В этой маленькой редакции все делалось не спеша. Так что неуемная энергия Маршалла наталкивалась на собирание кофейной гущи для компостной кучи в саду секретарши или ликование по поводу того, что кто-то, наконец, принес долгожданную статью на волнующие общественные темы, напечатанную на листах, запачканных пометом волнистого попугайчика.

Но, как и всегда, по утрам в понедельник работа шла полным ходом, не давая времени на раскачивание после уик-энда. Очередной номер нужно было срочно довести до готовности, и весь персонал находился в состоянии предродовых схваток. Сотрудники редакции безостановочно сновали между своими рабочими местами и корректорской, находившейся в глубине редакции. Руки их были заняты всевозможными бумагами: монтажными листами, статьями и объявлениями, которые нужно было срочно набрать свежими гранками и клише всевозможных размеров и видов, предназначенных для иллюстрации новостей.

В ярком свете ламп, в редакционном шуме и суете, над макетным столом склонились Маршалл и Том, ответственный редактор. Они собирали предстоящий номер

– "Клариона" из отдельных разлетающихся во все стороны кусочков

Текста и вырезок: это подходит сюда, а это нет, нужно перенести на другую страницу. Этот материал занимает слишком много места, а чем заполнить пустые места? Маршалл начал раздражаться. Подобная история повторялась каждый понедельник и четверг.

– Эди! – крикнул он, и его секретарша тотчас откликнулась:

– Иду!

Сотый раз он говорил ей:

– Гранки должны лежать в корзинке на столе, а не просто на столе, и не на полу, и не…

– Я и не кладу их на пол! – запротестовала Эди, спеша в редакторскую с горой свежих гранок в руках. Эди была решительной, маленького роста женщиной лет сорока, обладающей всеми необходимыми качествами для того, чтобы противостоять натиску бесцеремонного Маршалла. Она лучше чем кто бы то ни было, и, прежде всего, лучше своего нового шефа, знала, где, в каком месте найти ту или иную вещь.

– Я положила страницы в твои маленькие симпатичные корзиночки точно так, как ты просил.

– А как тогда они попали на пол?

– Ветер сдул, Маршалл, ветер, и не мне тебе говорить, откуда он взялся!

– Ладно, шеф, – прервал их Том, – сейчас готовы третья страница, четвертая, шестая и седьмая. А как с первой и второй? Что делать с пустыми полосами?

– Тут мы поместим захватывающий репортаж Бернис о фестивале с потрясающими снимками, как только она отклеится от своего стула и принесет нам материал, Эди?

– Слушаю!

– Честно говоря, Берни запаздывает на целый час! Позвони ей еще разок!

– Только что звонила. Никакого ответа.

– С ума сойти!

Их прервал Джордж, человек маленького роста, уже на пенсии, продолжавший, однако, работать наборщиком. Он откатился на стуле от компьютера и предложил:

– Может, подойдет материал о пикнике женского комитета? Я как раз его заканчиваю, и фотография, миссис Мармазель достаточно пикантна, чтобы дать повод для открытия судебного дела.

– О-о-о… – простонал Маршалл, – прямо на первой полосе! Только этого не хватало, чтобы окончательно испортить нашу репутацию.

– Ну, так что теперь будем делать? – спросила Эди.

– Был кто-нибудь на фестивале?

– Я ходил на рыбалку, – ответил Джордж. – Этот фестиваль для меня слишком бурный.

– А мне жена не разрешила, – вставил Том.

– Я видела кое-что, – откликнулась Эди.

– Садись и пиши, – приказал Маршалл. – Это самое большое событие года в нашем городе, должны же мы как-то отреагировать.

Зазвонил телефон.

– Спасена ударом гонга? – произнесла с надеждой Эди, поднимая трубку. – «Кларион». Доброе утро, – внезапно лицо ее просветлело:

– Привет, Бернис! Куда ты запропастилась?

– Ну, где она там? – нетерпеливо потребовал ответа Маршалл.

Эди слушала, и лицо ее вытягивалось от удивления:

– Да… ну, успокойся… да, конечно… не огорчайся, мы тебя вытащим.

– Ну, так куда она подавалась? – раздраженно фыркнул Маршалл.

– Она арестована и находится в полиции, – ответила Эди и посмотрела на него с явным укором.

Глава 2

Маршалл торопливо спустился в подвал здания Аштонс-кой полиции и остановился перед металлической дверью тюремного отделения. У него сразу же возникло неистребимое желание заткнуть и нос, и уши. Вонь и шум, доносящиеся из переполненных камер, немногим отличались от запахов и какофонии звуков вчерашнего фестиваля. По дороге в полицию он поразился, насколько тихими были улицы города в это утро. И не удивительно: вся суматоха переместилась сюда, в несколько камер-клеток, замурованных в холодный, со следами облупившейся краски, отдающий эхом бетон. Здесь была собрана целая коллекция из наркоманов, пьяниц и хулиганов, которых полиции удалось арестовать на улицах накануне. Это напоминало битком набитый зверинец. Часть заключенных чувствовала себя как дома, сражаясь в покер засаленными картами на сигареты или стараясь перещеголять друг друга рассказами о своих «подвигах», В дальнем конце помещения несколько юнцов выкрикивали непристойности в сторону камеры, набитой проститутками, для которых не потрудились найти более подходящего места. Другие просто сбились в угол, все еще пьяные или совершенно подавленные происшедшим. Несколько человек, заметив Маршалла, тотчас, злобно глядя сквозь толстые прутья решетки, начали клянчить у него сигареты, попутно понося его на чем свет стоит. Хоган порадовался, что оставил. Кэт наверху.

Джимми Данлоп, новый помощник шерифа, как верный страж, сидел за столом дежурного. Он заполнял бланки, потягивая крепкий кофе.

– Здравствуйте, мистер Хоган, – сказал он. – Вы все-таки сюда спустились.

– Я не мог больше ждать… И я не собираюсь торчать здесь вечно, – огрызнулся Маршалл.

Он чувствовал себя прескверно. Это был его первый фестиваль, который уже сам по себе был отвратителен, но Маршалл никак не предполагал, что для него он будет иметь такое безобразное, мучительное продолжение. Он стоял у стола, наклонив вперед свое большое тело, всей своей позой подчеркивая охватившее его нетерпение.

– Ну, – произнес он требовательно.

– Что?

– Я пришел вытащить отсюда своего репортера.

– Да, конечно, я знаю. Есть у вас разрешение?

– Слушай! Я только что внес этим идиотам наверху залог. Они должны были тебе позвонить.

– Никто мне не звонил, к тому же мне нужно разрешение на выдачу.

– Джимми…

– Что?

– Ты забыл положить трубку на рычаг.

– Ох…

Маршалл с такой силой швырнул трубку на место, что телефон звякнул от боли.

– Звони им.

Выпрямившись, Хоган молча наблюдал, как Джимми набирал неверный номер. Потом полицейский повторил свой «фокус», пытаясь дозвониться. «Этот тип прекрасно вписывается в этот городишко, – думал Маршалл, нервно проводя рукой по рыжим с проседью волосам. – Хотя все же приятный городок. Маленький, легкомысленный, похож на нескладного подростка, который постоянно попадает впросак. Впрочем, и с большими городами дело обстоит не лучше».