Маленькие дикари (Издание 1923 г.), стр. 45

— Когда ж это было, бабушка?

— Года три тому назад.

Получив подкрепление для своих легких, Калеб ушел от бабушки в глубоком раздумье. За последние четыре года кругом было немало воровства. Ясно было лишь одно: все нападения носили одинаковый характер, везде брались только деньги. Воры, очевидно, получали точные сведения и приурочивали свою кражу к такому времени, тогда у хозяина было какое-нибудь получение.

Когда Калеб вошел к бабушке, Ян под влиянием внезапной мысли сказал товарищам:

— Идите вперед. Я вас догоню через пять минут.

Ему хотелось срисовать следы и попробовать по ним выследить вчерашнего человека, поэтому он вернулся к могиле.

Он внимательно осмотрел следы и в своей новой книжке мог нарисовать отпечатки сапог в натуральную величину. Он заметил, что каблуки были подбиты в три ряда мелкими гвоздиками. Должно быть, работа была самодельная, так как они расположены были неправильно. На подошве левого сапога была дырка. Ян осмотрел следы рук, выбирая самые отчетливые, как вдруг нечто странное бросилось ему в глаза. Да! На всех отпечатках этой руки недоставало среднего пальца.

Ян шел некоторое время по следам, но за углом они поворачивали к югу и терялись в траве.

Возвращаясь на бивуак, он столкнулся с Калебом.

— М-р Кларк, — сказал он, — я ходил срисовывать следы и сделал открытие. Знаете, у того человека только три пальца на правой руке.

— Неужели?! — воскликнул Калеб.

— Пойдемте, вы сами увидите.

Наблюдения Яна подтвердились, и Калеб сказал ему:

— Не говори пока другим ни слова об этом.

Старый охотник пошел тотчас же к дому Пога.

Около двери в пыли он увидел те же самые следы, но, без сомнения, это не были следы Дика. На веревке сушились какие-то забрызганные грязью брюки.

С того памятного вечера Ян поднялся во мнении старика, а Гай сильно упал. Доказывая, что люди высоко ценят смелость, Калеб говорил о самом себе. Он пригласил Яна в свой домик посмотреть на лыжи, которые он мастерит. Приглашение было сделано в туманных и общих выражениях, поэтому все племя приняло его на свой счет. Ян не был у Калеба со времени первого посещения. Когда он постучался, то, как и в первый раз, раздался громкий лай собаки и голос, приказывавший ей замолчать. Калеб открыл дверь, но на этот раз сказал:

— Войдите.

Если он даже был недоволен приходом других мальчиков, то держал это про себя. В то время, как Ян рассматривал лыжи, Гай заметил на скамейке нечто более интересное, именно белый револьвер, вычищенный и приведенный в полный порядок. Эта находка доставила Калебу большое удовольствие. Он не мог купить себе нового револьвера и теперь радовался, словно возвращению блудного сына.

— Попробуем стрелять, Калеб, — сказал Гай. — Я, наверное, стреляю лучше всех.

Калеб достал несколько патронов и указал белое пятнышко на бревне, в сорока шагах. Гай выстрелил раза, три или четыре. Ян столько же, но неудачно. Тогда Калеб сказал:

— Дайте-ка мне.

Маленький револьвер совсем спрятался в его большой, морщинистой руке. Его длинные узловатые пальцы привычным движением обхватили ствол. Он выстрелил шесть раз подряд. Все пули попали в белое пятно, а две даже в метку углем, обозначавшую центр.

— Вот это ловко!

Мальчики рассыпались в похвалах.

— Да. Двадцать лет тому назад я порядочно стрелял, — говорил Калеб с непонятной скромностью. — Это все очень легко. А вот я покажу несколько настоящих штук.

В двадцати пяти шагах он положил рядом три патрона и тремя последовательными выстрелами сбил их один за другим. Затем он спрятал револьвер в боковой карман куртки, зарядил его, не вынимая оттуда и не показывая, выстрелил в белое пятно за двадцать шагов, при чем попал без промаха. Далее он отыскал пустую жестянку, взвел курок и положил револьвер на ладони, а жестянку на пальцах правой руки. Одним искусным движением он подбросил револьвер на десять футов, а жестянку на двадцать. Когда револьвер стал опускаться, он подхватил его и прострелил в жестянке отверстие, прежде чем она упала на землю.

Мальчики онемели от восторга, так как весь запас их восклицаний уж раньше истощился.

Калеб вошел в хижину, чтоб взять тряпку и вытереть револьвер. В это время Сам воскликнул:

— Теперь я убежден, что он не стрелял в папу, так как он не дал бы промаха.

Хотя эти слова не предназначались для Калеба, но, тем не менее, дошли до его слуха. И он появился в дверях с протяжным выразительным «гм-м-м!»

Плотина молчаливого гнева прорвалась, и Калеб в первый раз благосклонно взглянул на Сама. Течение разбило преграду, но в русле осталось еще много обломков, которые должны были смыться временем. Калеб еще долго не мог разговаривать с Самом так свободно, как с другими, но, в конце концов, он к нему привык.

Все как-то развеселились, и Ян воспользовался этим, чтоб обратиться с просьбой, которая у него давно назрела.

— М-р Кларк, не пойдете ли вы с нами когда-нибудь поохотиться на енотов? Мы знаем место над рекой, где их много водится.

Если б Ян попросил об этом месяцем раньше, то получил бы отказ. До того, как он побывал на могиле Гарни, Калеб ответил бы ему:

— Не знаю… Мне некогда.

Но теперь Калеб относился к нему совершенно иначе и потому сказал:

— Хорошо. Выберем прохладный вечер: тогда собака будет хорошо чуять.

XXI

Торжество Гая

Мальчики не переставали преследовать сурка. Программа у них была одна и та же. Каждое утро и девять или десять часов они ходили на клевер. Обыкновенно Гай первый отыскивал врага, затем все неудачно стреляли, сурок прятался в свою нору, и этим все оканчивалось. Погоня за сурком вошла у них в повседневную привычку, все равно, как завтрак, и гораздо больше, чем мытье посуды. Раза два сурок насилу спасся, но после того стал еще осторожнее. Мальчики с своей стороны ничего не выиграли, за исключением одного лишь Гая. Его бесцветные глазки приобрели еще большую зоркость, чем прежде. Вначале часто Ян или Сам находили сурка, но потом его замечал исключительно Гай.

Однажды утром Сам подходил к полю с одной стороны, а Гай и Ян с другой.

— Сурка нет, — решили они сначала.

Вдруг Гай воскликнул:

— Вот он!

В маленькой ямке, в сотне шагов от них и шагах в шестидесяти от норы сурка, Гай увидел среди клевера маленький кусочек серой шкурки.

— Несомненно, Серко.

Ян ничего не видел. Сам видел, но не был вполне уверен. Через минуту сурок (так как это был он) встал на задние лапы, поднял коричневую грудку над клевером и рассеял все сомнения.

— Это замечательно! — воскликнул Ян. — У тебя необыкновенное зрение. Отныне твое прозвище будет Ястребиный Глаз.

— Вот хорошо! — радостно взвизгнул Гай. — А ты, Сам, тоже будешь называть меня Ястребиным Глазом? Ведь и ты должен! — с мольбою в голосе говорил он.

— Я с этим согласен, Сам, — заметил Второй Вождь. — Он теперь исправился и ведет себя, как индеец.

— Мы созовем Совет и тогда порешим, а теперь — за дело.

— Слушай, Ветка, если ты такой ловкий, не можешь ли ты выйти лесом на другую сторону и проползти по клеверу так, чтобы очутиться между Серком и его норою? — предложил Старший Вождь.

— Конечно, могу и даже ставлю доллар, что…

— Ну, ну, — вмешался Ян, — у индейцев долларов не бывает.

— Ну так ставлю мой скальп, мой черный скальп против его скальпа, что я первый убью старого сурка.

— Пусти меня первым, ты будешь вторым, — умоляюще сказал Сам.

— Гррр… Ты боишься за свой скальп.

— Я тебе задам! — воскликнул Сам.