Маленькие дикари (Издание 1923 г.), стр. 29

— О, да! Я могу показать вам две индейские игры, на которых вы испытаете свое зрение.

— Тогда я вас всех перещеголяю, — поспешно заявил Гай. — Как же, я увидел оленя раньше, чем Ян мог…

— Замолчи, Гай! — воскликнул Ян.

Своеобразный звук «дз-дз-дз» заставил Ветку обернуться. Он увидел, что Сам точит огромный нож и время от времени бросает жадные взгляды на его желтый вихор.

— Пришла пора, — сказал Сам вполголоса.

— Отстань от меня! — пищал Гай.

Ужасное «дз-дз» расстраивало ему нервы. Он взглянул на Яна и, увидев, как ему почудилось, подобие улыбки, немного успокоился. Однако размалеванное лицо Сама было совершенно непроницаемо, и тревога Гая возобновилась.

— Отчего ты не точишь ножа, Маленький Бобер? Разве ты не хочешь получить своей доли? — процедил сквозь зубы Старший, Вождь.

— Я предлагаю оставить ему скальп, пока он опять не начнет хвастаться, а зато тогда уж снять дочиста, — ответил Ян. — Расскажите же нам об индейской игре, м-р Кларк.

— Погоди. Надо припомнить. Индейцы рисуют два квадрата на земле или на двух шкурах, а затем разделяют каждый из них на двадцать пять клеток, вот так. Потом они берут десять колец и десять орехов или камешков. Один игрок получает пять колец и пять орехов и расставляет их в клетках одного квадрата, как ему вздумается. Другой не должен смотреть, пока все не будет готово. Затем он оборачивается и глядит в то время, как кто-нибудь поет песню:

После того первый квадрат закрывается корзиной или чем-нибудь другим, а второй игрок должен по памяти расставить свои марки таким же точно образом. За каждую правильно поставленную марку ему присчитывается один, за каждую ошибку отсчитывается один.

Марки (орехи и камешки) и карточки для игры.

— Вот увидите, что я… — начал Гай, но Сам схватил его за вихор. — Отстань! Я вовсе не хвастаюсь. Я говорю истинную правду.

— Уф! Лучше не говори правды. Нам будет легче, — сказал Дятел и с убийственным спокойствием прибавил. — Если я сниму с тебя скальп, то ты простудишься и умрешь. Ты это знаешь?

Ян заметил, что Калеб смотрит вдаль, как бы стараясь что-то скрыть.

— Вот еще одна игра. Я не знаю, действительно ли она выдумана индейцами, но во всяком случае она в их духе. Сначала делают два шестидюймовых квадрата из белого дерева или картона; затем на них рисуют кольца, как на мишени, или клетки, или же двух совершенно одинаковых кроликов. Один играющий берет шесть черных кружков по полдюйма в поперечнике, раскладывает их, как попало, на одной из досок и ставит ее за сто шагов. Другой берет столько же кружков и второго кролика и идет вперед, пока не разглядит модель, чтобы разложить свои кружки таким же точно образом. Если он может сделать это за семьдесят пять шагов, то он ловкач, если за шестьдесят, то — молодец, но меньше пятидесяти не годится. Я видел, как забавляла мальчиков эта игра. Иногда ради шутки они клали по два кружка вместе или какой-нибудь совсем снимали. Эта игра служит отличной пробой зрения.

Эти квадраты в настоящем своем размере могут употребляться на одной трети расстояния, указанного для шестидюймовых.

— Я ручаюсь… — опять начал Гай, но Сам, отлично знавший, что за этим последует, громким, диким «гр-р-р» перебил его ручательство.

— Я припоминаю, как индейцы еще иначе испытывали остроту зрения. Один старик хотел показать молодым Плеяды, знаете, то созвездие, которое у индейцев называется «Гроздью». Он спросил, сколько в ней ягод. Одни видали пять, другие — шесть, а некоторые — даже семь. Кто видит семь, у того превосходные глаза. Теперь вы не можете видеть Плеяд, они видны только в зимнюю ночь. Зато вы круглый год можете видеть Большую Медведицу, ее не трудно найти от Полярной звезды. Индейцы называют ее «Горбатой Спиной». Я слышал, как старики спрашивали мальчиков: «Видите вы старую сквау (это вторая звезда с краю, как раз на горбе) с ребенком на спине? Видите ли вы младенца?» Когда у меня были хорошие глаза, я мог разглядеть маленькую звездочку, прильнувшую к большой. Кто ее видит, у того отличное зрение.

Плеяды при обыкновенном зрении.

Плеяды при хорошем зрении.

Плеяды при отличном зрении.

Большая Медведица и Полярная звезда. Вторая звезда слева это — Сквау, а над нею Младенец.

— А… — начал Гай, но Сам своим «гр-рр» вовремя остановил его.

Опять взор Калеба устремился в пространство. Он встал и вышел из типи. Ян слышал, как он бормотал:

— Негодный мальчишка! Против воли смешит меня.

Он отошел на несколько шагов в лес и вдруг закричал:

— Ян! Гай! Идите сюда.

Все трое прибежали.

— Мы говорили о хороших глазах. Кто скажет, что это такое?

Через просвет в листве можно было окинуть взором поле Бёрнса.

— Как будто медвежонок.

— Сурок! Наш сурок! Старый разбойник. Где моя костяная стрела? — воскликнул Гай и побежал за оружием.

Мальчики помчались к полю, принимая предосторожности по мере своего приближения. Однако старый сурок все-таки что-то почуял и насторожился. Он был очень неуклюж и среди мягкого клевера выглядел, как медвежонок. Его коричневая грудь резко оттенялась необычной сединой на спине и голове.

— Стой! Ровняйся! — скомандовал Сам, видя, что Гай собирается стрелять.

Они стали в ряд, как воины на старинной картине, изображающей битву при Креси. Стрелы посыпались градом на сурка. Некоторые перелетели, но ни одна не упала раньше цели, потому что сурок оказался ближе, чем мальчики думали. Он успел скрыться в нору, где, вероятно, стал измышлять новый коварный план против человека с косилкой.

VII

Жизнь на бивуаке

— Как тебе спалось, Сам?

— Я не мог глаз сомкнуть.

— И я тоже. Всю ночь я дрожал, укрылся даже запасным одеялом, но и то не помогло.

— Не было ли гнилого тумана или чего-нибудь подобного?

— А ты спал, Ветка?

— Отлично спал.

— Тумана не чувствовал?

— Нет.

Следующая ночь прошла еще хуже. Гай храпел себе, а Сам и Ян ворочались с боку на бок и дрожали. На рассвете Сам встал.

— Ну, это уж не шуточное дело. Забава забавой, а я не хочу дрожать каждую ночь. Лучше я переберусь домой, пока еще в силах.

Ян не возражал. Он был в мрачном настроении. Чувствовал он себя так же плохо, как Сам, но ему не хотелось отказаться от бивуачной жизни.

Их недомогание почти рассеялось под влиянием живительных лучей солнца. Но они все-таки боялись предстоявшей ночи.

— Не понимаю, что это, — говорил Маленький Бобер.

— Бросает то в холод, то в жар. Уже не схватили ли мы лихорадку оттого, что пьем много болотной вода? Или Гай нас отравляет своей стряпней?

— А вдруг у нас начинается цинга? Давай, спросим Калеба.

Если б Калеб не явился после обеда, то они сами отправились бы к нему. Он молча выслушал Яна, а затем спросил: