Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет., стр. 150

– Вопросы?

– Вопросов нет, приказ ясен. Есть выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик… И ком в горле.

– Наряды напра-аво! На охрану Государственной границы….

Повернулись, ударили в привычные три строевых шага, вышли из комнаты службы и… Завыла сирена, прощаясь с нами. Что-то оборвалось в груди и тяжело заныло. Ребята, дружески похлопывающие по плечам и, улыбаясь, несущие всякую чушь, типа, «ты там давай», офицеры, пожимающие руки, и ты, ошалевший от безысходности всего происходящего, не понимающий ровным счётом ничего. Радоваться тебе или грустить, что делать дальше, идти за нарядами, уходящими на границу, но ты уже не с ними, у тебя другой приказ, ты в запасе, в запасе, а не в резерве. Так и вывалились на плац. А там начальник ОКПП, начПО, начштаба. Построились, выслушали традиционное «К-хм!» дяди Бори по поводу дембельских погон с неуставными металлическими буквами «ПВ» и шевронов с красным кантом у тех, кто переслужил больше двух лет (а кто не переслужил?). Услышали слова благодарности от нашего ФБР (начальник ОКПП «Одесса» – Филиппов Борис Родионович), от начПО. И спустя пятнадцать минут в последний раз по команде залезли в свою «шишигу». [175] Всё. Домой. Вот и всё, прощай граница!

P.S. Прошло три дня как я дембельнулся; мечтам о том, чтобы выспаться, так и не суждено было реализоваться, так и «вставал на службу». Мамка от избытка чувств в первый же день накормила меня в полном соответствии с моим пожеланием «чем-нибудь домашним» – гречкой. Отец чуть не катался от хохота и сквозь слезы говорил, что она давно уже не была на заставе, раз умудрилась впихнуть в меня «беговой рацион». На седьмые сутки я не выдержал, взял денег, купил билет, загрузил домашней жратвы, фруктов и уехал «домой к своим» на ОКПП. На перроне Одесского вокзала я увидел подозрительно знакомую фигурку, тащившую за собой огромный чемодан на колёсиках «мечта оккупанта».

– Васька! Шаргу, ты?

– Я! А ты чего здесь?

– К своим. А ты?

– Малыш неделю не жрёт, вот письмо получил, – как-то виновато ответил он. – Ладно, пошёл я, мне ещё до Ильичевска на автобусе пилить. Мы пожали руки и разошлись, «по своим».

Когда я припёрся на ОКПП через три недели, то на территорию меня не пустили, оставили в «приезжей», дядя Боря Подъяпольский, мой начштаба, рвал и метал: «Это ненормальный призыв: за три недели – 18 человек. Двоих из досмотровой выгнал! Да хрен бы с вами, но вы ж не под приказом, проеб…те вы, а под суд мне наряды отдавать?!»

P.P.S. Она по-прежнему лежит на полке, а китель парадки висит в шкафу. Изредка я разрешаю надевать её сыну. Ему уже восемь лет, и он просто надевает её из мальчишества. Пройдут годы, интересно, появится ли в нашей семье ещё одна зелёная фуражка, в дополнение к тем двум, которые уже есть? Моего отца и моей. Время покажет.

Старшина     Былина

Было это на самом деле или не было, за давностью лет теперь уже и не установить. Однако история эта гуляла какое-то время по погранвойскам с фамилиями персонажей, не обрастая пикантными подробностями, что, в какой-то степени, позволяет судить о том, что факты, в ней изложенные, имели место быть. Потому и отнесём её в разряд былин.

Было это в те далёкие и героические годы, когда цинк [176] «лишних» патронов у начальника заставы не являлся ЧП вселенского масштаба, а старшина имел «в запасе» всё, что только мог представить себе воспалённый ум воина-пограничника, за исключением, пожалуй, тяжёлого вооружения и боевой техники.

Н-ская застава отмечала двадцатипятилетний юбилей замполита. Замполит на заставе – это, как правило, первая должность молодого офицера, редко когда молодой лейтенант становится замом «по бою». [177] Сперва опыта наберись, с личным составом повкалывай, а потом уж… У нашего героя опыт уже какой-никакой имелся, он пользовался заслуженным уважением у коллег и в солдатской среде. А посему событие не осталось незамеченным. На боевом расчёте начальник произнёс трогательную речь, крепкий воинский коллектив от души поздравил сослуживца, а дальше жизнь на заставе пошла своим чередом. Но офицеры решили продолжить празднование в неформальной обстановке. Чтобы никому не было обидно, решили тянуть жребий на почётную должность ответственного, именинник, естественно, исключался, и, таким образом, участников жеребьёвки было трое: начальник, «боевик» и старшина.

Суровая судьбина вырвала из рядов отмечающих юбилей прапора, который, высказав по этому поводу всё, что мог сказать прапорщик по поводу офицеров, уныло поплёлся в канцелярию. А наши герои пошли к столу. Супруги расстарались, да и старшина не подвёл, стол ломился. Застолье началось, шутки, смех, поздравления, ну и конечно, подарки. Через какое-то время к застолью присоединился и старшина заставы. Жребий-то тянулся не «на вылет», а на «степень опьянения». Выпив и закусив, стали обсуждать подарки, и тут старшину пронзило как молнией: «Подарок! Подарок забыл!» Книга уже была вручена, рубашка цивильная тоже, охотничий нож, с положенной за это дело копеечкой, уже вручён под аплодисменты. Все! Прокол по службе! «Ну так не бывать тому!» – сказал сам себе старшина и скрылся в своих «закарманах Родины».

Через тридцать минут, сияя как сам именинник, он извлёк из-за спины две кумулятивных противотанковых гранаты и под недоумевающие взгляды начальника и боевика вручил это богатство юбиляру. «Спокойно, – заявил старшина руководству – из личных запасов! Рыбку там поглушить или зимой яму для погреба выкопать, вещь в хозяйстве просто незаменимая!» Незаменимая в хозяйстве вещь была принята с благодарностью и поставлена на шкаф. Застолье продолжилось.

Жизнь на заставе шла своим чередом, менялись наряды, прапор честно метался на доклады нарядов и на приказ на охрану границы, но вот вторая смена отправлена и он, исполненный чувством выполненного долга, принялся «догонять» друзей. Надо признать, что это ему удалось. Ближе к утру, оставшись в мужском коллективе, жёны ушли, наступило время принятия «залётных» решений. Цель была определена, цель достойная и мотивированная. Надо ухи сварить, чтобы днём предстать пред ясны очи личного состава в облике героев границы, а не раздолбаев, жравших всю ночь водку! Сказано – сделано! Как ловить будем? А подарком!

Ночи в августе полны звёзд. Тихи и волшебны реликтовые сосновые боры. Зеркальная гладь приграничных озёр, полных рыбой, отражает все это великолепие. Пора звездопада. Кажется, что падающая с неба звезда, валится прямо в озеро и тонет в нём. И вот среди этого неземного великолепия появляется наша четвёрка, переговариваясь вполголоса, изредка весело матюгаясь, они направляются к берегу. Изрядно подвыпив, утратив былую лёгкость, они перескакивают через гранитные валуны к мерцающей водной глади.

– Ну, давай, именинничек!

– Э-эх! Ложись!

Граната, описав в небе дугу, шлёпнулась в воду метрах в двадцати от берега. Глухо ухнув, подняв мутный столб воды и переполошив всю живность в округе, она нарушила былую идиллию. Луч ФАС [178] а вырвал из темноты жалкое подобие улова.

– Ну кто так кидает! Эх, молодёжь! – заявил старшина. – Дай, я!

Надо признать, что старшина был мужик крепкий, можно сказать, кряжистый, и вторая граната была передана ему без колебаний.

– Э-э-эх!

Бросок был знатный, но траектория была несколько неожиданной. Дуга была очень крутой, как у миномёта. Парашют-стабилизатор раскрылся и начал выполнять свои прямые обязанность, но тут… В предутренние часы это бывает, откуда-то со стороны границы налетел внезапный ветерок, точнее, порыв ветра. Всякий, кто метал противотанковую гранату, подтвердит, что этот парашют не имеет никакого отношения к десантированию, т.е. плавному опусканию груза, стабилизатор и все, но тут, видимо, была злая воля рока. Граната качнулась в воздухе и полетела на наших друзей.