Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет., стр. 140

Зато на «Цирке» входят трое моряков. Вид у них совершенно непрезентабельный.

Мичман в фуражке и шинели. Вот ведь… пижон глупый…

Матросы, сразу видно – молоденькие. Черные шапки на ушах, мешковатые брюки, а на ватных, пятнистых куртках через всю спину хлоркой: «2 ДШБ ТОФ». [153]

Воины настолько замёрзли, что их зубовное клацанье явственно слышится в перекличке рельсовых стыков.

Старенькая кондукторша тихонько дремлет на своём выделенном кресле и только уже на площади Луговой вскакивает и идёт обилечивать пассажиров.

Денег у моряков нет, и мичманюга препирается с кондукторшей, доказывая, что ещё два месяца им можно ездить бесплатно.

Бабка попалась вредная и сходу начала орать, что её не гребёт-де ничего, а если не могут заплатить, то она сейчас вызовет наряд милиции, который несёт службу на Луговой. Платите, суки! Мне похер ваши указы и приказы!

Неожиданно взгляд бабульки упёрся в меня, ибо я тоже был в пятнистой куртке (правда, без хлорных надписей)…

Старая манда явно не зря прожила свои лучшие годы во Владивостоке. В званиях она разбиралась отлично.

– Товарищ майор! Прикажите этому мичману заплатить за проезд! Пусть платит и за себя и за матросов своих!

Напрасно я смущённо блеял ей, что не принадлежу к славной организации под названием Краснознамённый Тихоокеанский флот, и что у меня у самого только десять рублей наличностью… Грымза, войдя в раж, требовала покрытия расходов на перевозки любимого личного состава всего дальневосточного гарнизона, включая Камчатку, Сахалин и Хабаровский край…

В это время мы уже находились на трамвайном кольце площади Луговой.

Отодвинулась водительская дверь и в «салон» трамвая тяжёлой поступью вступила двухметровая, толстенная бабища.

Когда она приблизилась к нам, мне показалось, что в вагоне существенно потеплело.

Дама, кажется, была в той степени опьянения, про которую говорят, что содержание крови в вине превышает все допустимые промилле…

Моряки (и я тоже) инстинктивно пригнулись…

– Петровна! Ты чего скандалишь? Дура, ты не видишь, что матросики едут? Пшшшшла вон! Ребятки, вам куда?

– Тетенька, нам в Минный городок, нам надо до двадцати трёх часов в подразделении быть, – пискнул мичманюга.

– Ага!! В Минный городок!! Ребятки! Защитники! Сынки! Мы что?? Не русские, что ль??? Это мы мигом! Мы это сейчас!

Залетев в свою кабинку, тётка передвинула перед собой какой-то рычажок, и все мы попадали от неистового движения рельсового транспорта.

Трамвай пролетел по луговскому кольцу и остановился. Водительница выскочила из вагона со здоровенным ломом, что-то там поколдовала с рельсами, и мы понеслись дальше… Вдогонку нам неслись неистовые вопли по громкой связи: «Водитель вагона 326!!! Вернитесь!!! Вам на Сахалинскую!!! На Сахалинскую-ю-ю…»

Я раньше никогда не задумывался над значением слова «стрелочник», и ещё я точно знал, что «четвёрка» никогда не ходила по этому маршруту…

От площади с поэтическим названием «Луговая», до конечной (военной) остановки «Минный городок» ровно четыре минуты хода.

На всем протяжении пути разбитная коммандорша развлекала в микрофон пассажиров (нас) пьяно-лирическим ремиксом на тему «…когда уста-а-а-лая подлодка из глубины идёт домой…»

На «Минном» нас уже встречали представители патрульно-постовой службы МВД, неизвестно как оказавшийся на этом месте патруль ТОФ и телевизионная бригада приморского телевидения с немудрёным названием «Ночной Дозор»…

…Я давал объяснения ментам и боковым зрением видел освещённых с двух сторон лампами видеокамер морячков…

Молоденькая, без шапки, обесцвеченная лахудра со снежинками в пушистых волосах, бодро и вдохновенно в камеру:

– Терроризм приобретает все более изощрённые формы. Сегодня, в двадцать два часа по Владивостокскому времени была предпринята попытка угона трамвая номер четыре, следовавшего по маршруту Железнодорожный вокзал – Сахалинская. Мы ещё не знаем, что двигало этими людьми. На этот момент известно, что в пособниках у моряков военного флота были водитель трамвая и кондуктор. Ещё один военнослужащий в данный момент даёт показания правоохранительным органам…

Механик     Яша (простая история)

Весна.1932 год.

Аня торопилась домой… Дорога пролегала через квартал, где и днём-то неспокойно, а уж поздним вечером, когда очертания домов расплываются в темноте и тумане, в воздухе появляется просто физически ощутимый запах опасности. Работы сегодня было много, пришлось задержаться, младшая сестра заждалась, кто ещё о ней позаботится? Вот и пошла коротким рискованным путём, поминутно оглядываясь и прижимая к груди сумочку со скудной наличностью. И никуда не денешься, хорошо хоть такая работа есть. Сколько кабинетов обошла – всюду отказ. Кому нужны проблемы с дочерью «врага народа»?

Из мрачного проулка сзади, выглянув на звучный цокот каблучков, разом возникли два слегка покачивающихся силуэта. «Парочка» переглянулась, разделилась и бегом бросилась в погоню, привычно огибая с двух сторон, отрезая пути к отступлению и прижимая жертву к стенке «проходного» двора.

Ощущая спиной холодную кирпичную стену с проплешинами отвалившейся штукатурки, Аня всхлипнула от ужаса и машинально прикрыла лицо сумочкой. Все, отбегалась, кричи-не кричи не услышат! А услышат– не помогут.

И совсем худо пришлось бы ей, если бы не «ангел-хранитель», возникший казалось бы из ниоткуда, прямо из липкого тумана безлунной ночи.

Незнакомец оказался парнем лет 20-ти, среднего роста, поджарым и гибким, и был одет по провинциальной моде в не новую, но тщательно выутюженную пиджачную пару и щегольские хромовые сапоги. Не теряя времени на переговоры, он с разбегу пробил «с правой» под дых одному из «друзей», и когда тот согнулся от боли, свалил его на мокрый асфальт ещё одним коротким ударом. Потом ловко, по-кошачьи, развернулся ко второму и как-то очень нехорошо и зловеще оттопырив верхнюю губу, потянулся рукой за голенище. Но опешивший от внезапности нападения и вида скорчившегося в луже напарника гопник геройствовать не стал, и «рванув» с места, растворился в темноте.

– Бежим отсюда! – незнакомец крепко и больно схватил девушку за локоть и буквально потащил за собой к свету далёких уличных фонарей. Минут через пять, отбежав подальше от опасного района и отдышавшись, Аня с любопытством посмотрела на своего спасителя.

– Яков, но для вас, мадам, просто Яша – белозубо улыбнулся парень и сверкнув выразительными темными глазами, добавил: – Из Киева. Приехал поступать в техникум.

– Анна, но для вас (кокетливо поправила причёску), просто Аня. Яша, а где вы так драться научились?

– Эх, Анечка, вас бы на годик-другой бы, да на Киевскую окраину! Многому бы научились! А я там вырос… Кстати, вас проводить? А то неровен час ещё кто прицепится. Второй раз может и не повезти… Райончик-то «весёлый», сами знаете.

– Почему бы и нет? Мне недалеко, здесь на Московском…

Мелкий дождик перестал накрапывать, облака разошлись на короткие минуты и луна осветила две фигуры: мужскую и женскую, неторопливо удаляющиеся по набережной…

Вот так, по странной прихоти Судьбы, в далёкий и непогожий ленинградский вечер и встретились дочь расстрелянного православного священника и блудный и непутёвый, в 15 лет ушедший из родительского дома сын ортодоксального аптекаря из Киева.

Через год у них родилась дочка, Леночка.

Осень,1941 год.

Леночка плакала навзрыд… Любимец всей «коммуналки» – рыжий кот Мишка из последних оставшихся силёнок забился под шкаф, где и умер по-тихому через несколько часов. Умер от голода… Кот был домашний и ласковый, крыс откровенно побаивался и охотиться не умел. Лежал на диванчике, накрытый маминой шубкой. Все ждал, когда же люди его накормят, слабел с каждым днём, и просительно мявкал все тише и тише… Но самим бы выжить в этом насквозь промёрзшем голодном городе… Соседи успели уехать, кто остался – из дому не выходит, только в магазин – карточки отоварить, да к Неве за водой.