Звездолет «Иосиф Сталин», стр. 50
Он был рад перемене темы.
– А что бы вышло? – поинтересовался Деготь, тоже поглаживая щербины от пуль на боку аппарата.
– Он поднялся бы в космос.
Не тот ни другой не поняли угрозы.
– И?
– И замерз бы там или задохнулся…
Они переглянулись.
– А как же вы сами собираетесь туда летать?
– Это, друзья, отдельный разговор. Нужно будет сделать одежду, наподобие водолазного скафандра… А уж только тогда!
Год 1929. Август
СССР. Екатеринбург
… Валентин Спиридонович Бахарев, в благословенном прошлом настоятель Московского храма Всех Святых на Кулишиках, смотрел в окно на разноцветные дымы, пятнающие небо и вспоминал имение на Тамбовщине. Лето кончилось. В деревне в это время пахло бы собранным хлебом, отяжелевшие от собранного меда пчелы лениво жужжали бы среди наливающихся сладким соком яблок и груш, белые, словно ангельские крылья облака кучерявились в небе, а тут…
За окном явочной квартиры фараоновыми постройками торчали домны, что дымили на манер то ли гигантских костров, то ли походных кухонь. В сравнении с ними домики обывателей казались маленькими и невзрачными.
Вообще весь город виделся ему огромным заводом – с вонью, скрежетом и бесцеремонными мастеровыми.
Глядя на каменных исполинов, батюшка прихлебывал горячий чай, вспоминал прозрачный звон, плывущий в чистом воздухе, да ароматный самоварный дымок…
В газетах – что-нибудь об общественной пользе да об увеселениях, что Градоначальник давал, да портреты Государя Императора и сановников поменьше…
Нда-а-а-а-а. Было время…
Он машинально посмотрел на желтоватый лист с передовицей о самолете «Страна Советов», долетевшем аж до Нью-Йорка и фотографии пилотов Шестакова, Болотова, Стерлигова… Вот они герои нынешние. Суета мирская.
Князь не вошел – влетел в комнату. Валентин Спиридонович посмотрел на него и поставил стакан чая на фотопортреты героев-летчиков.
– Что случилось, князь? На вас лица нет…
– У нас проблема, батюшка. Такая проблема, что…
Князь преувеличенно аккуратно закрыл дверь, не забыв посмотреть, не поднимается ли кто-нибудь следом. Лязгнул засов, звякнула цепочка. В комнату князь не вошел, прислонился к притолоке и слушал что там за дверью.
– Ну что еще, князь… И так, вроде, все уж по-вашему идет… – спохватился батюшка. – Чаю хотите?
Гость мотнул головой.
– К сожалению не все по моему идет. Не все… Помните, две недели назад кто-то попытался сбить профессорский аппарат?
– Разумеется. Еще бы не помнить! Если б им удалось, то я не знаю даже, что в этом случае нам бы оставалось делать.
Князь в сердцах ударил кулаком по дверному косяку, наверное соглашаясь со священником.
– Сегодня я получил письмо из Петербурга. Знаете, кто стоит за всем этим?
– Кто?
– Англичане.
Валентин Спиридонович перекрестился.
– Господи помилуй…
– Вот-вот, батюшка… – Князь скривился лицом. – Я, почему-то думаю, что они не успокоятся.
– Нация упорная… – согласился священник. Он поднялся, забыв о чае. – Значит и нам к неожиданностям готовиться следует… Они ведь и ещё раз попробовать могут?
Князь невесело оскалился. По оскалу выходило, что не только могут, а еще и обязательно попробуют.
Лицо батюшки стало жестким. Что бы там англичане о себе не воображали, а профессор был только их, и ничей другой! Сколько лет готовились и вдруг на тебе!
– Таких крестом да заутренней не отгонишь. А?
Его собеседник пожал плечами.
– Не крестом, так пестом…
…Человек в картузе и потертом пиджачишке неспешно шел по бывшей Губернаторской улице, стараясь не выделяться из потока людей. Руки в карманах, улыбка на лице. Он шел по краю тротуара, глядя вперед, а мимо проскакивали автомобили, катили пролетки. Рано пожелтевшие березы роняли листья, а он смотрел на все это и улыбался, потому что знал будущее.
Во всяком случае, самое близкое.
Люди спешили на завод, и он спешил вместе с ними.
Их ждали трудовые свершения, и его тоже…
Только их ждали молоты и клещи, а его – старая водокачка и винтовка.
В недавнем прошлом ротмистр уланского полка Валерий Петрович Чистяков и так считался неплохим стрелком, но чтоб свести случайности миссии к нулю, сегодня ему предстояло воспользоваться винтовкой с оптическим прицелом.
Один патрон, один выстрел, один немец. И будет решена одна большая проблема для одной страны и для одного человека.
На перекрестке Ленина и Пролетарской ротмистр оглянулся, мечтательным взглядом пробежав по спешащим к станкам пролетариям.
Ни одного косого или заинтересованного взгляда.
Слежки вроде бы не было. Хотя, он понимал, что в разномастной толпе углядеть её трудно. Её можно только угадать или почуять.
Достал из кармана часы.
До того момента, когда он должен будет взять в руки винтовку и нажать на курок, оставалось минут десять. Три минуты забраться наверх, еще пара минут привести винтовку в рабочее состояние и… Все. Один выстрел и Британия. И не голышом бесштанным, а вполне обеспеченным человеком…
Ноги сами несли его уже хоженым маршрутом туда, где ждало исполнение желаний.
Пройдя двором, мимо натянутых хозяйками веревок он влез на кучу досок, оставшихся тут еще, верно, со времен Гражданской и…
Перед водокачкой стоял милиционер.
Уверенно так стоял, спокойно…
Ротмистр, не замедляя шага, пошел дальше, словно и дел тут у него никаких не было. Встречаться с милицией в этот день было явно лишним, но бравый защитник пролетарского правопорядка в белой форменной одежде и шлеме, похожем на буденовку, сам взмахом руки подозвал его. Само появление такого красавца на этом безлюдном грязном дворе был нелепостью.
– Здравствуйте, гражданин. Документики позвольте…
Широко улыбаясь, ротмистр сунул руку в боковой карман, потащил бумаги. Хорошие бумаги, правильные…
– Здравствуйте… А что случилось?
Он оглянулся. Милиционер был один. Не похоже это было на засаду.
– Убили кого?
– Что ж вы такие страсти-то говорите, – со спокойной усмешкой ответил милиционер. – Никого не убили. И надеюсь, не убьют нынче…
Ротмистр протянул документы. Страж порядка начал их читать, шевеля губами. Прошла минута, другая… – «Вот как некстати, – подумал ротмистр, внутри которого, он это чувствовал, тикала секундная стрелка, – принесла тебя нелегкая…»
Ему сказали, что немец всегда был точен как часы. Вряд ли тевтон и сегодня отступится от своих привычек.
– Поскорее бы, гражданин начальник. Нам на смену опаздывать нельзя… У нас социалистическое соревнование!
– А я полагаю, что вашу смену на сегодня отменили… Вам бы, Валерий Петрович, все свои сегодняшние дела позабыть, да в дальний угол отодвинуть…
«Что за черт? – подумал ротмистр. – Откуда он меня по имени-отчеству знает?» Документы, что пролетарий держал в руках, были, конечно, его, но совсем на другую фамилию, имя и отчество. Он промолчал, соображая, что делать. Милиционер подсказал ему.
– Самый разумный вариант, милостивый государь, сейчас вам собраться да идти отсюда по-добру, по-здорову…
– И что, на работу можно не ходить? – недоверчиво переспросил ротмистр, глупо улыбаясь. Он все пытался сообразить, что творится, но не мог.
Вместо того, чтоб раздумывать, что все это значит он осмотрелся. Милиционер точно был тут один. Был бы кто другой рядом – показался бы.
– На работу – особенно!
Ротмистр принял решение и успокоился. Он смотрел на нежданную помеху с улыбкой. Этот странный человек не понимал главного. Можно сказать самого главного в своей жизни. Он стоял на его дороге в Англию, куда ротмистр никак не мог не попасть. Не повезло цепному псу пролетариата…
Выглянув из-за милицейского плеча, он помахал рукой и крикнул.
– Да сейчас я, сейчас…
Милиционер машинально оглянулся и ротмистр ребром ладони ударил его в горло. Тот захрипел, обмяк, но не упал. Ротмистр подхватил тело и, приговаривая что-то ласково-укоризненное, словно с пьяным разговаривал, потащил к дверям. Пролетарий хватал ртом воздух, но молчал. Сил у него хватало только на то, чтоб дышать.