Субботний шабаш, стр. 1

Дон Пендлтон

Субботний шабаш

Пролог

Из дневника Мака Болана:

«Мы живем в мире, подверженном энтропии, поэтому жизнь сама по себе — парадокс. И я считаю, что нет ничего странного в том, что наиболее важные события в жизни любого человека сами по себе парадоксальны. Например, смерть. Это последнее событие — исчезновение, распад, торжество хаоса. И все же, балансируя в этот момент у своей последней черты, я осознаю и, как никогда раньше, ясно ощущаю мир. В одно неуловимое мгновение перед тобой проходит вся твоя жизнь, все, что ты когда-то совершил, чего боялся, к чему стремился и чего достиг. Конечно, расставаться с жизнью очень больно, но я смогу перенести эту боль. Я должен. Это — мой крест, и мне нести его до конца».

Глава 1

Утро на Манхэттене было туманным и неприветливым. Новенький спортивный «феррари», за рулем которого сидел высокий мужчина, медленно миновал площадь ООН, свернул на 21-ю авеню и подъехал к жилому многоквартирному дому, возвышающемуся на Ист-Ривер. Поставив машину у края тротуара перед подъездом роскошного высотного здания, он вышел, бросил холодный взгляд на швейцара и, протянув ему двадцатидолларовую банкноту, проворчав:

— Присмотри за машиной.

Не оборачиваясь, он поднялся по ступенькам и вошел в здание — навстречу своей судьбе.

На десятом этаже, в комнате с видом на реку, его уже ждали. Присутствующих было трое. Лео Таррин — до недавнего времени капореджиме, фактически глава преступного клана западного Массачусетса. В настоящее время Лео набирал все больший вес в административном аппарате «Коммиссионе» — центральном руководящем органе международной мафии. Рядом с ним сидел Билли Джино — в свое время он был «первым стволом» команды боевиков в теперь уже не существующем семействе Маринелло, которое во времена своего расцвета контролировало весь Нью-Йорк, распространив по сути дела свое влияние на все преступные группировки. Третьим был Джонни Грацци — подающий надежды гангстер, постоянно качающий свои права и возомнивший себя главным на территории Бруклина. Кроме них, в соседней комнате нервно прохаживалась свита телохранителей и охранников, доставивших своих уважаемых боссов на Ист-Ривер для проведения тайного совещания.

Высокий мужчина с холодными глазами имел вызывающую ужас репутацию «терминатора», и кодовое имя Омега. Он был одним из немногих безымянных и безликих «солдат» международной мафии, которые входили в число «супер-карателей», подчинявшихся только «Коммиссионе» и никому другому. В качестве единственного удостоверения личности они носили при себе игральную карту — туз черной или красной масти. Визитной карточкой Омеги был пиковый туз, карта смерти. Ходили слухи, что этот человек имел право расправиться даже с капо, если мог оправдать такой решительный поступок перед Высшим советом королей преступного мира.

Билли Джино был одним из тех мафиози среднего поколения, которые еще помнят добрые старые времена, когда между различными семьями мафии существовали дружеские, братские отношения. Билли любил предаваться ностальгическим воспоминаниям и легко поддавался романтическим порывам. Он, в сущности, боготворил Омегу, который являл собой символ ушедших лет, поэтому он с трудом сдерживал себя, чтобы по старому обычаю не поцеловать руку страшному Пиковому Тузу. И все же, пусть символически, он сделал это, коснувшись губами — пожалуй, неосознанно — в качестве признательности и учтивости своей собственной руки, приветствуя этого великого человека.

Грацци знал Омегу только по слухам и легендам, которые лишь недавно достигли верхних эшелонов власти подорванной изнутри Организации — подорванной в результате безжалостной войны, объявленной воином-одиночкой по имени Мак Болан. В каком-то смысле своим нынешним положением в Организации Грацци был обязан именно Болану. Но за такие долги расплачиваются только кровью, поэтому Грацци знал, что Болан будет чрезвычайно рад принять предложение об оплате. Именно эти соображения и привели Грацци на сходку на Ист-Ривер. Появились слухи, что Мак Болан возвращается и жаждет крови. Еще один рейд Болана против мафии в Нью-Йорке имел бы для Джонни Грацци два последствия: либо смерть, либо дальнейший подъем по иерархической лестнице в образовавшемся в результате третьего нью-йоркского рейда Болана вакууме власти.

Но Джонни Грацци вовсе не собирался умирать.

Поэтому он в высшей степени был счастлив, получив приглашение участвовать в секретном совещании, на котором присутствовал легендарный Пиковый Туз. Хотя, возможно, ему следовало бы опасаться Омеги не меньше, чем Мака Болана.

Лео Таррин, как обычно, имел вид человека, не связывающего себя какими-либо обязательствами, — красивый мужчина тридцати лет с небольшим, внешне он был спокоен, однако проницательный наблюдатель заметил бы в нем нарастающее внутреннее напряжение.

Все четверо уселись за стол переговоров, оставив подозрительно поглядывающих друг на друга охранников в соседней комнате. Омега поднял руку, прося внимания, и начал совещание со следующего краткого замечания:

— Давайте будем говорить кратко и по делу.

— Только так, — заметил Таррин, поднося ко рту толстую сигару.

— А в чем, собственно, состоит дело? — поинтересовался Грацци, переводя взгляд с одного на другого, стараясь не упустить ни одного их жеста.

— Билли скажет, — ответил Омега.

Билли Джино нервно закусил нижнюю губу, встретившись взглядом с Грацци, и заговорил медленно и серьезно.

— Я разговаривал с боссами, которые потеряли своих людей. За исключением присутствующей здесь компании, в Организации не осталось ни одного капо, который имел бы при себе надежных ребят. Я, конечно, э-э... не считаю себя членом присутствующей здесь компании. Я никогда не был боссом и никогда ни хотел им стать. Но именно таких ребят, как я, бросают в мясорубку, у какого бы из боссов они ни состояли на службе. С тех пор как Оджи Маринелло потерял своих людей в Джерси, дела постепенно стали идти все хуже и хуже. Насколько я понимаю, все окончательно пошло прахом, когда Маринелло протянул ноги в Питтсфилде. Теперь вы все знаете, через что мне пришлось пройти вместе с Дэвидом Эритрией. Я здесь только для того, чтобы сказать: мне бы не хотелось пережить что-либо подобное еще раз. Особенно если Мак Болан снова вышел на тропу войны и облизывается в предвкушении добычи. Вот и все, что я хотел сказать.

— Хорошо сказано, — заметил, кивнув головой, Таррин.

Грацци тихо спросил:

— А кто говорит, что Болан снова за нами охотится?

На этот раз слово взял Омега.

— Таково мнение боссов, и его подтверждает здравый смысл. Нас просят разобраться с этим вопросом. Сегодня суббота, так? Чикагская организация прекратила свое существование в понедельник. Лос-Анджелес пал во вторник. В среду мы потерпели фиаско. Четверг ознаменовался поражением во Флориде. Вчера кризис в Балтиморе закончился не в нашу пользу. Какой, я сказал, сегодня день? Суббота?

Грацци тревожно поерзал на стуле и сказал:

— Но есть ли основания все списывать на Болана? Конечно, этот парень — дьявол на колесах, но ведь он все же человек, не так ли? Как мог один человек натворить столько дел всего за пять дней? Давайте будем рассудительны. Как ему это удалось?