Русские богатыри (сборник), стр. 27
Ехал мимо царский воевода на белом коне. Сам страшный, голова стручком, руки-ноги граблями. Видит: Марья-царевна сидит, крепким сном Иванушка спит, под камнем головы валяются. Ухватил Марью-царевну за косу, посадил её на коня с собой рядом, завёз в густой дремучий лес и давай нож точить.
Спрашивает его Марья-царевна:
– Что ты, добрый человек, делать собираешься?
– Я нож точу, тебя убить хочу!
Заплакала царевна:
– Не режь меня, добрый человек! Я тебе ничего худого не сделала.
– Скажи отцу, что я тебя от смерти избавил, Русскую землю от гадов освободил, посулись, что будешь ты мне верной женой, – тогда помилую.
Ничего не поделаешь! Пришлось Марье-царевне согласие дать.
Повёз её воевода во дворец.
Привёз к царю, змеиные головы показал.
– Вот, – говорит, – кто тебя от беды избавил!
Обрадовался царь, обнял воеводу.
– Через три дня, – говорит, – честным пирком да за свадебку!
Марья-царевна плачет, а слово сказать боится. Только через три дня к вечеру проснулся Иванушка, видит: один он на Буян-горе, нет рядом Марьи-царевны, нет под серым камнем змеиных голов.
Пошёл Иванушка в город, пришёл к бабушке.
Обрадовалась бабушка. Пироги на стол тащит, жаркую баньку топит.
А Иванушка говорит:
– Пойди-ка, бабушка, в город, послушай, что люди говорят.
Сбегала бабушка в город, послушала, что люди говорят, воротилась назад, рассказывает:
– Идёт у народа молва, что будет сегодня у царя великий пир – честная свадьба. Выдаёт царь Марью-царевну за воеводу. А ты думал, Ванюшка, она за бедняка пойдёт!
Иванушка в бане вымылся, чистую рубаху надел, стал молодец: хорош-пригож – лучше не надо!
Вечером пошёл прямо во дворец. Там пир идёт. Гости пьют и едят, всякими играми забавляются.
Ходит воевода по горницам, хорохорится:
– Кто вас, холопы, от смерти спас? Вы у меня теперь не пикнете!
Марья-царевна сидит бела как мел, глаза наплаканы.
Взял Иванушка золотой кубок, налил в него мёду сладкого, опустил в него золотое кольцо, позвал девушку Чернавушку и говорит:
– Поклонись Марье-царевне, пускай выпьет до самого дна за того, кто её от смерти спас.
Поднесла Чернавка кубок Марье-царевне. Выпила Марья-царевна до самого дна. Подкатился к её губам золотой перстень. Вынула его Марья-царевна, обрадовалась.
– Батюшка, – говорит, – не тот меня от смерти избавил, кто рядом со мной сидит, хорохорится, а тот меня от смерти избавил, кто меж гостями стоит, кому я этот перстень дала, кого суженым звала. Выйди сюда, Иванушка!
Вышел Иванушка на середину горницы. Марья-царевна к нему подошла. Гости разахались, переглядываются.
Вскочил воевода, ругается:
– Ах ты этакой! Людей русских обманывать! Кто Змея убил, тот и головы срубил, тот их и во дворец приволок.
А Иванушка ему в ответ:
– Если ты Змея убил, ему головы срубил – скажи, какой в головах изъян?
– Никакого изъяну в головах нет – они целёхоньки. Я его не ранил, не колол, с одного разу головы ссек.
Поднял головы змеиные Иванушка, пасти раскрыл.
– Вот, – говорит, – какой в головах изъян! В головах языков-то нет! Языки у меня в сумочке.
Тут Марья-царевна подошла и говорит:
– А вот мой платочек шёлковый. На нём кровь и пот Иванушки.
Тут царь разгневался, приказал воеводу плетьми прогнать, а Иванушку обвенчал с Марьей-красой – долгой косой тем же вечером.
Тут и сказке конец, а мне мёду корец.
Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик со старухой. Всего у них было вдоволь, а детей не было.
Вот раз старуха принесла с огорода репку и положила её в печь, чтоб распарилась. Старик из дому ушёл, старуха одна дома была, пряжу пряла.
Вдруг слышит старуха тоненький голосок:
– Открой, бабушка, тут жарко.
Испугалась старуха, поглядела в сени – никого нет; вернулась в избу и опять слышит:
– Да открой же, бабушка, жарко мне!
И голос будто из печки несётся. Открыла бабка заслонку и видит: лежит в печке девочка, да такая хорошенькая, словно репка кругленькая.
Обрадовалась старуха, позвала старика; вытащили они девочку, вымыли её, высушили и назвали Репкой.
Растёт Репка не по дням, а по часам. Дед да баба на неё не нарадуются.
Вот выросла Репка в девушку, пошла в лес по ягоды и заблудилась.
Идёт, идёт, глядь – стоит в лесу избушка. Зашла Репка в избушку, а там на столбе Медведь сидит, граблями спину чешет.
Испугалась Репка, а Медведь ей говорит:
– Не пугайся, девушка, я тебя давно жду. Мне хозяйка нужна, будешь у меня в тепле, в сытости жить, за мной, Мишенькой, ходить.
Как Репка ни плакала, как ни молила, Медведь её не отпустил.
Притащил Медведь сани, прицепил к потолку, лёг в сани, одеяльцем накрылся.
– Качай меня, Репка, прибаюкивай!
Репка его качает, слёзы льёт, прибаюкивает:
– Баю-бай, старое чудище!
– Не так, – говорит Медведь, – сказывай: «Баю-бай, милый друг».
Нечего делать, стала качать да приговаривать:
– Баю-бай, милый друг.
Так и прожила Репка у Медведя два года.
Раз Медведь ушёл далеко на охоту, а Репка замок сломала, из избушки убежала. Пришла к деду с бабкой, стала у них жить.
Долго ли, коротко ли, родила Репка сына – Ивана-Медведко.
Начал Медведко расти не по дням, а по часам; что ни час, то выше подаётся, словно кто его вверх тащит.
Стукнуло ему пятнадцать лет, стал он с ребятами играть и шутки шутить нехорошие: кого за руку хватит – рука прочь; кого за голову – голова прочь.
Пришли мужики к старику жаловаться:
– Как хочешь, земляк, а чтобы внука твоего здесь не было: он нам всех детей переведёт.
Запечалился старик, закручинился.
– Что ты, дедушка, так невесел? – спрашивает Медведко. – Али кто тебя изобидел?
Вздохнул старик:
– Ах, внучек, один ты у меня, и то велят тебя из села прогнать.
– Ну что же, дедушка, это ещё не беда; пойди-ка сделай мне железную дубинку в двадцать пять пудов.
Сделал старик ему в двадцать пять пудов дубинку, и пошёл Медведко куда глаза глядят.
Идёт путём-дорогой, пришёл к реке шириной в три версты; на берегу стоит человек, запер реку ртом, рыбу ловит усом, на языке варит да кушает.
– Здравствуй, Усыня-богатырь!
– Здравствуй, Медведко. Куда идёшь?
– Сам не ведаю, иду куда глаза глядят.
– Возьми меня с собой.
– Пойдём, брат! Я товарищу рад.
Пошли вдвоём и увидали богатыря. Захватил тот целую гору и несёт в овраг.
Удивился Медведко:
– Вот чудо так чудо! Уж больно силён ты, Горынюшка.
– Ох, братцы, какая во мне сила? Вот есть на белом свете Ивашка-Медведко, так у него и впрямь сила великая.
– Да ведь это я!
– Куда же ты, Медведко, идёшь?
– А куда глаза глядят.
– Возьми и меня с собой!
– Ну пойдём, я товарищам рад.
Пошли дальше втроём и увидели: чудо-богатырь в лесу работает: который дуб высок – тот в землю толкает, а который низок – из земли тянет.
Удивился Ивашка:
– Что за сила у тебя, Дубынюшка!
– Разве это сила? Вот Ивашка-Медведко – тот и впрямь силён.
– А это я и есть.
– Куда же ты путь держишь?
– Сам не знаю, Дубынюшка!
– Ну, возьми меня с собой!
– Идём! Я товарищам рад.
Стало друзей четверо.
Шли они путём-дорогой; долго ли, коротко ли – зашли в тёмный, дремучий лес. В том лесу стоит малая избушка на курьих ножках и всё повёртывается.
Говорит ей Ивашка:
– Избушка, избушка, стань к лесу задом, к нам передом!
Избушка поворотилась к ним передом, двери сами растворились, окна раскрылись.
Вошли богатыри в избушку – нет никого, а возле избушки хлевец, полный овец.