Сын идет на медаль, стр. 13
Из тридцати двух деталей только пять штук было годных!
В чём же дело? Как это могло получиться? Ведь он мерил каждую деталь прямо на станке и всё было в порядке!
Женя растерянно стоял перед кучей деталей со скобой в руках, подавленный размерами бедствия.
И тут вдруг он вспомнил, что мастер что-то такое говорил о нагревании, об охлаждении… Кажется, он говорил, что деталь надо охлаждать перед замером… Чёрт бы его побрал, никогда толком не скажет, не объяснит, а потом вот что получается!.. Что делать? Двадцать семь штук браку! Прощай, проба! Теперь промаринуют ещё месяца три.
Женя с ненавистью посмотрел на скобу. Так бы и шваркнул её об пол! И вдруг его осенило, — а если б она в самом деле упала и чуточку прогнулась… Пол твёрдый, цементный…
Женя ещё раз посмотрел на скобу, потом огляделся и тем же незаметным, гибким движением, каким доставал когда-то шпаргалку из ботинка, наклонился и стукнул скобу непроходной стороной о цементный пол.
«Она же могла и сама упасть! — твердил себе Женя. — Могла же! У Коли недавно упала и прогнулась». Правда, он сразу же помчался в инструменталку и взял другую. И Женя тоже сегодня же сдаст скобу… только сначала замерит. Женя приложил скобу к валику — теперь деталь застревала в непроходной стороне. Порядок! А вот и мастер.
— Дядя Вася, у меня всё!
Дядя Вася одобрительно хмыкнул, взял деталь, скобу… Женя вытер пот со лба. Мастер промерил ещё несколько штук.
— Что ж, беги сдавай в ОТК.
Ночью Жене снился бесконечный, тягучий сон — кто-то за ним гнался, а он убегал по узким, коротким улицам незнакомого города. Он проснулся хмурый, с головной болью.
А на заводе ждала неприятность. Двадцать семь валиков лежали на столе у приёмщика, куда Женя их положил накануне вечером. Брак! Дядя Вася рвал и метал: «Откуда брак? Я же сам проверял! Не иначе, инструментальщики выдали негодную скобу! А ну, парень, пошли в инструменталку!»
Женя сгорбился, засунул руки в карманы и пошёл за мастером.
Оказалось, действительно, — скоба в ремонте.
К концу смены дядя Вася сказал, проходя мимо Жени:
— Написал рапорт начальнику цеха на того парня, что тебе выдал скобу, не проверив. Теперь ему будет. Брак-то за его счёт пойдёт!
Этого Женя не ожидал. Он хорошо помнил того парня из инструменталки — такой курносый, рыжий, с весёлыми глазами. Он при Жене проверил скобу самым тщательным образом, подмигнул и сказал: «Ни пуха, ни пера!»
Женя сделал всего двадцать валиков за смену. А когда дядя Вася подошёл к станку, он тихо сказал:
— Дядя Вася, не надо рапорта…
— Какого рапорта?
— Насчёт скобы. Понимаете… она тут у меня упала… Нечаянно!
Дядя Вася посмотрел на него очень пристально из-под лохматых бровей.
— Упала? Нечаянно, говоришь? Ай-ай-ай!.. И в аккурат непроходной стороной упала? Как по заказу, а?
Женя молчал.
— Признавайся: тюкнул?
— Дядя Вася… я чуть-чуть… Немножко. Не сердитесь!
— Ещё и не сердиться! Может, по головке погладить? Ты меня, что ли, обмануть хотел? Ты государство обманывал!
— Я не хотел… Так получилось…
— Сделал брак — честно скажи! Отвечай! А ты что выдумал! Небось, и в школе привык учителей надувать, и тут меня решил надуть? Нет, брат, не выйдет. Не таких обламывал. Не посмотрю, что у тебя аттестат!
— Теперь всю жизнь будут аттестатом попрекать! — с отчаянием сказал Женя. — Ну, при чём тут аттестат?
— А при том, что название у него такое — аттестат зре-ло-сти; ты знаешь, что такое зрелость? А ты на себя погляди — какая в тебе зрелость? Какой в тебе характер? Халтурщик ты и больше никто! А ещё пробу ему! Разряд ему!
— Не надо мне пробы! — всхлипнул Женя. — Всё равно я расчёт возьму. Уйду я от вас!
— А это пожалуйста. Задерживать не будем. Только не думай, что ты такой в другом месте больно нужен!
— И не надо! Я в техникум пойду!
— Иди-иди. Если возьмут!
Осенним солнечным днём по бульвару медленно шёл паренёк, заложив руки в карманы. Вдруг его дёрнули сзади за рукав. Он быстро обернулся.
— Таня!
Да, это была Таня. Она повзрослела, переменила причёску, но улыбка осталась прежняя. Они долго трясли друг другу руки. Потом Таня, деловито взглянув на часы, сказала:
— Женечка, у меня времени только-только, чтоб не опоздать, в обрез!
— Я провожу тебя, — быстро сказал Женя. — Далеко?
— В институт.
— А-а-а…
— А ты не торопишься?
— Нет, я так… прогуливаюсь. Я не спешу. Пойдём.
— Ну, как живёшь? — спросила Таня. Рассказывай подробно. Подумать только — год не видались. Я многих наших встречала. Слышала, что ты поступил на завод, как хотел. Доволен?
— Ну, а ты как? — ответил Женя вопросом на вопрос. — Зубришь? Дерёшься за отметки? На экзаменах трясёшься?
Это прозвучало злее, чем Жене хотелось, и, чтобы смягчить действие своих слов, он взял Таню под руку.
— Нет, Женя. Ведь я не попала в институт.
— Как? Но ты ведь сама сказала…
— Я работаю там. Лаборанткой. У меня очень хороший руководитель. Я уже столько узнала, Женечка! Через год у меня будет стаж по специальности, — тогда снова буду держать экзамены. Словом, лет через шесть — семь можешь приходить ко мне лечиться! А знаешь, как мне пригодилась школьная химия! Ну, а ты как?
— А я не так.
— Как не так?
— А мне ничего не пригодилось, — отрезал Женя и умолк. Он заметно помрачнел, пока Таня говорила.
— Хвастаться нечем, — сказал он наконец. — С завода я ушёл. Мастер такой был… гм… строгий. Словом, ничего не получилось. Сперва в другой цех перешёл, — там работа оказалась неинтересная… Потом и вовсе уволился.
— А сейчас где же ты?
— Нигде. Пока. Лето зря проболтался — пробовал в техникум поступить. На диктовке провалился — тебя рядом не было… — Тут Женя невесело усмехнулся. — Ух и ошибок насыпал! Десять штук. Я что-то писать разучился. Правда, никогда особенно и не умел…
— Женя! — Таня схватила его за руку; в глазах её появилось прежнее, школьное выражение. — Почему ты не пришёл ко мне? Я бы тебе помогла! Подиктовала бы тебе диктовки!
Женя усмехнулся. Он тут ходит, думает — как жить дальше. А она поняла: Женю нужно натаскать. Диктовки!
— Ты продиктовала бы мне, что делать дальше. Вот это была бы диктовка! А то биография моя что-то приостановилась.
И, уловив растерянность в Таниных голубых глазах, коротко засмеялся, тронул её руку.
— Шучу. Беги, — опоздаешь. Теперь долго не увидимся.
— Ты уезжаешь?
Женя промолчал.
— И далеко?
— Да уж подальше…
— Женя! — Таня хотела ещё что-то сказать, но удержалась. Она смотрела на Женьку не то с грустью, не то с осуждением. Женя поёжился, — он не любил, когда его рассматривали.
— Беги, беги! — повторил он. — Желаю успеха!
Таня торопливо взбежала по ступенькам. Женя проводил её взглядом, заложив руки в карманы. Ему-то спешить некуда. Пожалуйста — хоть весь день броди по городу, изучай архитектуру.
Нет. В этом городе ему удачи не будет. Надо уехать — подальше от родных, друзей и знакомых. В Сибирь, что ли, податься?
Он представил себе поезд, мчащийся в тайге. Представил себе залитый солнцем, весь в строительных лесах, новый город. Там нужны люди. Там ждут его — Женьку! И главное — там никто не знает о кляксах в его биографии. И там он себя покажет. Начнёт по-настоящему. С новой страницы!
В соснах
Уже около недели была Маша в доме отдыха. Сначала ей всё здесь нравилось, а потом настроение стало портиться.
Месяц назад ей казалось, что для полного счастья нужно одно — аттестат. (И чтобы в нём была пятёрка по математике…)
Теперь у неё был аттестат и была пятёрка по математике, — а счастья не было. То есть, оно было, но очень быстро прошло, оставив вместо себя какую-то пустоту в душе.