В полушаге от любви (СИ), стр. 78

Я подняла голову. Сама положила руки ему на плечи. Он сразу же будто сорвался с цепи. Стал целовать меня со страстью, готовой смести с пути любую преграду. Обхватил меня за талию, потом провёл руками по спине, потом погладил шею и, наконец, дёрнул платье, так что оно съехало с плеч. Припал губами к ключице, одновременно дёргая шнуровку. Я запрокинула голову, запустив руки в его мягкие волосы. К чёрту все сомнения. Ещё один раз я позволю себе пойти на поводу у собственных чувств. Неужели я не имею на это права?

И тут, как гром небесный, прозвучал стук в дверь.

Да, сомнений быть не могло. Это был не гром и не удары, раздавшиеся со стороны соседей. Стучали именно в нашу дверь. Я рассмеялась так зло, что мне самой стало не по себе от таких эмоций. Ну конечно, чего ещё можно было ожидать? Кэмерон просто ведёт очередную игру. Ему опять зачем-то понадобилось, чтобы нас застали вместе. Странно лишь, что постучали, а не ворвались, как в прошлый раз. И в данном случае сердиться на Кэмерона даже смешно. Я сама во всём виновата. Если повторила ту же ошибку… в который раз? Третий? Четвёртый? Значит, туда мне и дорога!

Я резко вырвалась из объятий Кэмерона, до крови расцарапав ногтями его руку.

— Мерзавец! — выдохнула я, вопреки всем моим мысленным выводам. И, получая странное удовлетворение от громкости собственного голоса, заорала: — Последний негодяй! Ублюдок!

Пускай слышат там, за дверью, мне плевать. Уж если меня всё равно выставляют на посмешище, хотя бы таким способом отведу душу.

Я оглянулась в поисках предмета, которым можно было бы запустить ему в голову. Что-нибудь поувесистее… Под руку ничего не попадалось. Увы, здесь была не моя спальня, а простая трактирная комната. На столе стоял вполне удобный для швыряния канделябр, но в нём были зажжённые свечи… Эдак и трактир спалить недолго, хотя не уверена, что мне бы сейчас этого не хотелось. Будь проклят этот трактир, и эта погода, и этот город, и аноним, а заодно и Кэмерон Эстли!

Меж тем предмет моих размышлений мрачно подошёл к двери и распахнул её одним рывком. На пороге стоял слуга с подносом.

— Вино и фрукты от господина трактирщика, — пролепетал он, вжав голову в плечи.

Поставил поднос на стол и торопливо вышел из комнаты.

Я застыла на месте, тяжело дыша. И тупо смотрела на горку зелёных яблок. Кэмерон тоже не спешил ничего говорить. Между нами снова сгустилось напряжение.

— Ладно, — произнёс он наконец, когда молчание слишком затянулось. — Сегодня мы отсюда никуда не денемся, так что надо ложиться спать. Так и быть, на сей раз я побуду джентльменом и лягу на кушетку. Спокойной ночи.

Тянуть время он не стал, скинул сюртук, стянул сапоги и улёгся на кушетку. Я прикусила губу, снова покосившись на злосчастный поднос. Да, нехорошо как-то получилось. И главное, теперь есть чем в него запустить, но настроение уже не то.

Перевела взгляд на свою кровать. Она была большая, широкая, с горкой подушек и большим пуховым одеялом, к которому была пристёгнута белая простыня. На такой в одиночку страшно спать. Боюсь потеряться. Я решительно шагнула к кушетке и села на край, заставив Кэмерона потесниться.

— Я предпочитаю кушетку, — нагло заявила я.

Кэмерон приподнялся на локте, глядя на меня удивлённо и одновременно с раздражением.

— Чем тебя не устраивает кровать? — поинтересовался он.

— Там неудобно, — сообщила я. — Не хватает одной детали.

— Какой ещё детали? — Последнее, чего он хотел сейчас, — это выслушивать жалобы изнеженной фрейлины на нехватку комфорта.

— Тебя.

Ещё несколько секунд он смотрел на меня исподлобья, пытаясь понять, шучу я, морочу ему голову или говорю серьёзно. Потом обхватил обеими руками, закрыл губами рот и опрокинул на кушетку.

Глава 22

На кушетке оказалось тесно, и мы быстро перебрались на кровать. Опрокидывая по дороге всё, чему не повезло попасть под ноги. При этом мысль в мозгу крутилась только одна: если кто-нибудь снова постучит в дверь, убью. Причём кого именно — это как получится. Однако в дверь не стучали, поэтому энергию удалось использовать в мирных целях.

Работы оказалось много. Жилет, рубашка, брюки, шейный платок. Правда, я чуть не задушила Кэмерона, когда дёрнула последний предмет одежды особенно резко. А уж обилие пуговиц и вовсе выводило из себя. Почему на одежде наших мужчин так много пуговиц?!

Кэмерон помогал мне по мере сил, но у него и своих дел было не меньше. Платье, прикрепляющийся отдельно воротник, корсет, нижняя юбка, камиза, чулки… К тому моменту, как одежды, наконец, не осталось, хотелось кричать. Я заметила на руке Кэмерона кровоточащую царапину, которую оставили мои собственные ногти. Поцеловала руку в том месте, где обнаружила ранку, а потом медленно, аккуратно лизнула её, словно зверь, для которого это — способ лечения. Кэмерон, похоже, счёт мой манёвр невероятно возбуждающим, поскольку через секунду я уже была прижата к кровати отнюдь не бездействующим мужским телом.

Через несколько минут мы расслабленно устроились на кровати, сдвинув подальше одеяла и простыни, поскольку тела продолжали ещё пылать от недавнего жара. Подушки оказались раскиданы по всей комнате, поэтому я использовала в качестве таковой плечо Кэмерона. Он положил руку мне на спину, и я почувствовала себя настолько расслабленно, настолько защищённо, что оставалось лишь удивляться.

Я немного полежала, прикрыв глаза, потом прижалась к Кэмерону посильнее. Подумала, что, возможно, он уснул, но в этот момент он как раз погладил меня по голове.

— Удивительно, — выдохнула я.

— Мм?

Я обхватила его тело обеими руками.

— Я ведь знаю, что ты — последний негодяй. Почему в таком случае рядом с тобой мне так спокойно и надёжно?

Кэмерон тихонько рассмеялся.

— Может быть, потому, что я — надёжный негодяй?

Ответить тут было особенно нечего, и я просто улыбнулась.

— Несси, — нежно проговорил он, целуя меня в макушку.

— Ты знаешь, что меня так называют? — почему-то удивилась я.

— Конечно. Я сам уже давно только так тебя и называю в своих мыслях. И мне стоило немалого труда воздерживаться от этого обращения в разговоре.

Я села на кровати и с любопытством посмотрела на Кэмерона. Интересно, когда началось это «давно»? Не с моего ли поцелуя и предшествовавшего ему признания в любви? Но тут мне вспомнилось кое-что ещё, и я в ажиотаже потрясла Кэмерона за плечо.

— Послушай, а ты теперь отдашь мне в постоянное пользование герцогскую печать? — лукаво спросила я.

— Мм… — Мычание было неинформативным, но каким-то скептическим. — Насколько я помню, в том письме говорилось, что для этого ты должна не вылезать из моей постели два месяца.

— Какая у тебя хорошая память! — посетовала я. — Ну хорошо. А если я проведу с тобой два месяца, что тогда?

— Значит, ты готова провести со мной два месяца? — спросил он, приподнимаясь на локте.

— Ради печати? Конечно! — поддела я.

— Годится, — откликнулся Кэмерон.

Как-то слишком просто. Я заподозрила подвох.

— И по истечении двух месяцев ты отдашь мне печать? — уточнила я.

Как выяснилось, подвох был заподозрен не зря.

— Нет, — тоном, не оставляющим мне даже малейшей надежды, ответил Кэмерон. — Но я компенсирую это таким способом, что ты точно останешься не в обиде.

— Каким же?

Мне стало чрезвычайно любопытно.

— Пока не знаю, — откликнулся он. — Но за два месяца, уж поверь мне, я узнаю, что порадует тебя до такой степени.

Скептически хмыкнув, я снова улеглась на матрас.

— Зачем тебе сдалась эта печать? — насмешливо поинтересовался Кэмерон.

— Вообще-то она мне совершенно не нужна, — призналась я. — Но, — я вытянула кверху указательный палец, — это дело принципа. Никто, в конце-то концов, не тянул тебя за язык.