Ад на Гавайях, стр. 13

Несмотря ни на что, Болан считал свой план реальным. Тоби, само собой, с ним не соглашалась. Она с горечью заявила, что умывает руки, однако чуть позже, как, впрочем, и ожидал Болан, приняла горячее участие в разработке операции и внесла несколько толковых предложений.

У Болана были веские причины уважать эту смелую девушку. Он считался с независимыми суждениями Тоби и признавал, что в храбрости она не уступит любому мужчине. Что касается ее сварливости и дерзкого язычка, Болан понимал, что таким способом она просто выпускает пар.

Лайонс раздобыл дельтаплан без особого труда. Этот вид спорта получал все большее распространение на Гавайях, и в районе Гонолулу было несколько дельтапланерных клубов. Лайонс даже прихватил буклет, где указывались лучшие на острове Оаху места для планеризма с точным определением характера местности и направления ветров. К сожалению, наветренные склоны гор Коолау по вполне понятным причинам не пользовались популярностью среди дельтапланеристов.

Сам дельтаплан был не из тех аппаратов, которые внушают доверие с первого взгляда. Болан вспомнил, как он в первый раз долго не решался доверить свою жизнь этой хлипкой конструкции. Легкий алюминиевый каркас, обтянутый куском нейлона, трапеция и подвесные ремни — больше ничего. Лайонс довольно метко назвал эту штуку «воздушным змеем». Чтобы взлететь, нужно было просто ухватиться за перекладину и спрыгнуть с обрыва. Для этого первого шага требовалась немалая смелость, а остальное уже зависело от воздушных потоков, физической подготовки и понимания принципов полета.

Полет на дельтаплане сулил незабываемые ощущения. При благоприятных условиях можно было парить в воздухе часами, как альбатрос, — продолжительность полета определялась только желанием и искусством пилота.

И вот Болан стоял на одной из вершин Коолау. Дельтаплан был готов к полету, дул ровный сильный ветер. Палач приготовился к тяжелому бою: неизменную «беретту» под мышкой дополнял внушительный «отомаг» 44-го калибра на бедре. На ремне и портупее висели гранаты, дымовые шашки и зажигательные снаряды. Голову Болана украшали защитные очки и ларингофон с наушниками, подключенный к портативной коротковолновой рации.

Он в последний раз оценил ветровую обстановку, посмотрел на хронометр и нажал кнопку микрофона:

— Проверка связи.

Лайонс немедленно отозвался со своей позиции на дне долины:

— Полный порядок.

— Понял. Готов к взлету.

Луна висела низко над океаном, и на горизонте уже алели первые проблески зари. Долина Калихи была еще окутана ночной тьмой, но очень скоро на смену придут яркие краски рассвета. Болан мысленно совершал свой полет. Время играло ключевую роль, а значит, успех операции зависел от его умения проложить верный курс.

Он бросил последний взгляд на океан и поднял дельтаплан над головой. Ветер, словно живое существо, принялся пыхтя натягивать нейлон, и неожиданный порыв чуть не оторвал Болана от земли.

Момент настал. Болан разбежался и прыгнул навстречу ветру, своему капризному брату.

В первые секунды казалось, что брат не обратил на него никакого внимания. Человек и змей падали по отвесной прямой метров восемь, потом дельтаплан вдруг вошел в плавный вираж и, подхваченный воздушным потоком, взмыл высоко над вершиной.

Подъем оказался еще более резким, чем падение. В считанные секунды Болан взлетел на сотню метров и продолжал подниматься выше. Казалось, весь остров открылся его глазам — наверное, таким и видит его орел.

Болан подтянул ремни и включил микрофон.

— Порядок, я в воздухе, — сообщил он наземным подразделениям.

— Где вы? — В голосе Лайонса слышалось облегчение.

— Иду по курсу. Начинайте движение по моему сигналу... оставайтесь на связи... Вперед!

— Понял. Выступаю.

Болан сделал все, что мог. Остальное от него не зависело. Вероятно, Тоби была все-таки права. Вероятно, это был идиотский план.

Он уже один раз проник на эту территорию с земли и, безусловно, мог сделать это еще раз. Но теперь они, наверняка, усилили оборону. И потом, просто проникнуть туда на этот раз было недостаточно.

Болан твердо решил вытащить оттуда Смайли, пусть даже насильно: как и у Тоби, у Смайли на все была собственная точка зрения. Но только это и позволяло девушкам выполнять свою тяжелую работу.

А еще Болан собирался хорошенько проучить Чуна и навсегда избавить его от самоуверенности. Палач нанесет такой удар, что китаец пустится отсюда наутек — до самого Царского Огня.

Да, у Болана есть шансы, но все зависит от его брата ветра. Ему даже показалось, что он услышал свистящий шепот брата: «Держись!»

— Само собой, — ответил Болан. — Как же иначе?

Глава 11

Смайли Даблин пришлось пережить тяжелую ночь после тайного посещения Болана. Генерал был вне себя от ярости, он учинил жестокий разнос службе безопасности и лично проверил основные посты. Затем хлынул поток встревоженных визитеров и прошла целая серия секретных совещаний.

Первым явился Лу Топачетти в сопровождении отряда «горилл» с каменными лицами, за ним — Пенса и Родани с пестрой компанией из «Пещеры Оаху». Примерно через час прибыли Пит Доминик и Марти Флора, представители нью-йоркской мафии; они прилетели вертолетом, очевидно, издалека. Эти путешествовали налегке и захватили с собой только личных телохранителей.

К счастью, положение Смайли не осложнилось. Более того, как и предполагал Болан, она оказалась в ореоле славы. Генерал даже позволил ей выступить в роли хозяйки и прислуживать гостям во время совещания. Смайли, разумеется, не посвящали в секреты, но терпели ее периодическое присутствие в комнате. А некоторые из гостей вообще с трудом отрывали от нее взгляды, не в силах сразу сосредоточиться на обсуждении.

Хотя Смайли и не удавалось услышать наиболее важное, сама атмосфера в этой комнате была красноречивой; о многом можно было догадаться по составу собравшихся, по многозначительным взглядам, которыми они обменивались, порой даже по непроизвольному жесту или по еле заметной улыбке.

Смайли Даблин хорошо знала свое дело и не чуралась тяжелой работы. Ее сведения, добытые напряженным трудом, чаще всего оказывались надежными.

Совещание подошло к концу около четырех утра, когда Доминик и Флора поспешно вернулись в свой вертолет. Но группы возбужденных мужчин продолжали сновать по дому и саду еще примерно до пяти, пока Пенса и Родани не убыли вместе со своими людьми. После этого остались только Лу Топачетти и его головорезы. Лу беседовал с Чуном за закрытыми дверями, а «гориллы» дожидались его в саду.

В начале гавайской эпопеи Смайли была «девочкой Топачетти». После того, как однажды она попалась на глаза Чуну и тот проявил к ней интерес, Лу «Мошенник» широким жестом преподнес ее генералу. С тех пор Топачетти даже не смотрел в ее сторону. Для обычной женщины в обычной ситуации такое обращение было бы крайне унизительным. Но Смайли Даблин, сведущая в законах джунглей, приняла это как достойную награду работящей девушке, которая знала путь к сердцу мужчины и к его честолюбивым замыслам.

— Когда-нибудь этот китаец станет очень большим человеком. Постарайся ему угодить, — советовал Лу. — Это не повредит ни тебе, ни мне — если ты понимаешь, о чем я говорю.

Смайли прекрасно понимала, что имел в виду Лу. К тому же она знала, как «угодить».

Смайли Даблин была шлюхой по долгу службы и добросовестно выполняла свою работу. Она не испытывала нравственных терзаний и не чувствовала себя «запачканной» подобными сексуальными отношениями. Более того, ей не нужно было для этого никаких оправданий, и она вовсе не считала, что жертвует собой. Секс был не более чем инструментом, орудием труда, причем весьма эффективным. Вряд ли разведчик-мужчина смог бы сблизиться с генералом Чуном так быстро; скорее всего это не удалось бы ему никогда.

Генерал был, похоже, без ума от своей американской подружки. Он относился к ней с нежностью и уважением, и у них случались минуты подлинной близости. Впрочем, Смайли была профессионалкой. Она никогда не забывала, кто она, где и зачем находится: такова была ее работа, а Чун был враг. Все остальное — чепуха. Она многое узнала о генерале и прекрасно понимала, что рядом с ней чрезвычайно опасный человек, чья деятельность несет прямую угрозу ее стране.