Русалочья заводь (СИ), стр. 72

Ари, — голос Лира был страшен.

Черт, еще и силы начали выкачивать. Я выругалась.

В голове замельтешили черные точки. Я встряхнула волосами. Надо действовать. Как же больно, и злобное лицо Тезуэля совсем рядом, на границе щита.

Я испуганно обняла камень руками, по которым с плеча от очередного пореза потекла кровь.

Снова боль. Вывих плеча.

— Аранатариэль, приди, вернись, молю. Я желаю этого больше всего на свете. Очнись, пробудись ото сна, я дарю тебе всю свою любовь, что испытываю к близким и родным, всю любовь, что способно дать мое сердце, — прошептала я в отчаянии, вжимаясь всей силой в камень.

И заставила себя не кричать от очередной вспышки боли, теперь уже от поломанного ребра.

Я и сама не заметила, как слова превратились в песню, которую я шепотом пропела, обнимая статую окровавленными руками. Видимо, от страха строчки срифмовались. Пусть не совсем верно, но от чистого сердца.

И почему маги до меня не доберутся никак, защита лесного царя исчезла же?

Ари, еще раз. Давай. Мне долго не выстоять.

Понятно, Лир умудрился поставить щит и держать его при этом.

Хрустнуло второе плечо и еще одно ребро. Желание сдаться стало сильным. Но я не могла. Как только оно появилось это проклятое желание, как я сразу же вспомнила, ради чего держалась до этого.

Я запела снова, стараясь не обращать внимания на боль. Громко, сильно, с чувством, и веря в то, что все получиться так, как верила в то, что свет всегда победит. С последней строчкой песни из носа хлынула кровь, лопнул защитный купол, который отделял меня от магов, я оперлась на камень и… Это уже был не камень. Красивое белоснежное платье, расшитое золотом. Я подняла глаза и увидела голубую безмятежную гладь двух озер. Звезда посмотрела на меня, перевала взгляд на темных магов и Лира, взмахнула рукой и…время остановилось.

Глава тридцатая

Наверное, мне все-таки стоило подняться, вернее попытаться, но я не смогла, так и осталась в ногах у Аранатариэль, цепляясь руками за ее платье, и пытаясь дышать так, чтобы было поменьше больно.

Небесная дева оглядела меня снова, сверкая своими прекрасными, но холодными глазами. Создалось ощущение, что у нее там льдинки, которые не могут растаять. Как слезы, замершие на снегу в морозный день, и в то же время, она — свет. В этом я даже не сомневалась. Чувствовала исходящую от нее силу.

— У тебя есть одно желание, русалка, — сказала звезда тихим мелодичным голосом.

Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете.

Откуда эти слова? И почему они появились у меня прямо сейчас внутри? Не Лир. Его я перестала слышать сразу же, как только ожила Аранатариэль.

В голову ударили резко молоточки. Желание. Одно желание. Только одно. Думай, Ари. думай, что сейчас важнее всего. Можешь сохранить себе жизнь, но тогда во всем придется разбираться самой, если, разумеется, умудришься выжить. Думай, Ари. Думай. Что главное прямо сейчас? Не в будущем. Сейчас.

Окаменелый Аран, которого надо спасти.

Несчастная Даринель, сгораемая в тоске, которую никому не может даже показать. Держится ради сына.

Ринурель, который останется в случае гибели меня и Лира, или даже кого-то одного из нас, без отца.

Мой отец, которому не получалось вернуть зрение. Ни эльфы, ни нечисть, ни русалы. Никто не смог.

Мое сильное желание увидеть маму, обнять ее. Я так в ней нуждалась. Я так тосковала по ней — по человеку, которого никогда не видела и не знала. Мама…

Тезуэль с армией, призывающий мертвых и всяких темных существ, заставляющих страдать очень многих людей. На его счету еще Даринель, окровавленная спина Лира, убийство короля Шерантанеля, обман моего отца, убитые маги и люди, нечисть и эльфы, гномы и русалки.

Умирающий Лир, и я вместе с ним. Жизнь без него — не нужна все равно, даже, если никто не поймет. Хотя те, кто любят, поймут. Если попросить для него, то и я, возможно, выживу.

— Я оставлю тебе жизнь в любом случае, Ариадна. Можешь об этом не просить меня, — сказала звезда, явно читая мои мысли. — Только твои желания, Ариадна. Я могу увидеть только их, — ответила звезда, явно понимая, о чем я думаю.

— Я просто хотела тебя спасти, — сказала неожиданно я очень тихо. — Просто спасти.

Как мне выбрать одно, если все это кажется мне важным?

Из глаз полились слезы. Уже не знаю от чего. Боль? Бессилие? Невозможный выбор? Страх?

— Тебе не стоит меня бояться. Я не причиню тебе зла, — сказала звезда мягко. — А желание я могу исполнить только одно, такова природа моей магии. Конечно, всю я ее отдала вам, русалкам, когда создавала вас, но сестры поделились со мной крупицей, и я могу исполнить то, о чем ты попросишь меня. Но только одно.

Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете.

Опять в ушах чей-то настойчивый голос. Так похожий на голос Лира, но не его. Совсем не его.

Яркие голубые глаза Аранатариэль сверкнули снова, с любопытством рассматривая меня, как интересный экземпляр чего-то нового. Я вдруг поняла, что за внешней холодностью и беспристрастностью, в ней прячется живая женщина, верящая, любящая, нежная, как цветок под снегом.

— Надо же, ты совсем другая, — сказала я ей, стараясь одновременно понять, что же для меня сейчас является главным.

Я ведь могу просить у нее, что угодно. Ее сила велика. Ее хватит на любое из моих сокровенных желаний.

И я могла у нее просить о чем угодно. Остановить войну. Мира во всем мире. Отсутствие болезней и голода. Но все, чего я хотела, чтобы Лир остался жив. Без него не будет меня, даже, если не умру. Я люблю его. Лир. Без него я не спасу Арана. Без него я не остановлю Совет магов. Без него я не найду способ вернуть отцу зрение. Без него я вообще ничего не смогу. Лир.

— Ты определилась, Ариадна, что ж…

Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете.

Озеро. Новый год. Лорд Арасамин, дядя Лира, разговор о дайари. Его слова. Однозначно его. Что же они мне не дают покоя-то? Спасти любимого человека — это верно и правильно, и никто меня за это не осудит, вот только найду ли я силы жить с этой ношей — невыполненным обещанием моей помощи. Я должна просить за Лира. Только за него, вот только не могу… Чувствую, что нигде, ни на земле, ни на небе, не смогу обрести покой, если поступлю так. Что ощущает человек, когда теряет все? Отчаяние? Я, как ни странно, ощущала легкость.

— Что будет потом? Ты уйдешь от нас? — спросила я звезду, заранее зная ее ответ.

— Да. Мне незачем здесь оставаться, — сказала Аранатариэль спокойно, и ее пронзительные голубые глаза как-то растерянно посмотрели на меня.

— А как же лорд Арасамин? — решилась я.

Звезда вздрогнула. Значит, не все еще потеряно.