Под южным солнцем, стр. 120

В последующие недели и месяцы Стефан очень скучал по Ники. Они больше года жили и воевали бок о бок, как родные братья, и, хотя переменчивый характер Ники часто его раздражал, боевая жизнь никогда не казалась ему скучной.

Вскоре после отъезда Ники пришли известия из Каира о том, что русские прошли с боями Румынию и скоро войдут в Югославию, чтобы соединиться с партизанской армией Тито для штурма Белграда. Немцы отступали на всех фронтах, и Стефан решил, что пришло время съездить в Сараево.

— В Сараево? — озадаченно переспросил Стефанович, произведенный в майоры. — Зачем тебе нужно в Сараево? Получен приказ двигаться на Белград.

— Я должен ненадолго туда съездить, — сказал Стефан, подумав, что сказал бы майор, знай он о его намерениях. — Я оставлю радиостанцию на твое попечение и быстро вернусь.

— Ты попадешь под трибунал, если в Каире об этом узнают.

— Вполне возможно, — сухо ответил Стефан. — Чтобы не было проблем, вытащи из радиостанции батареи. Отсутствие связи в течение суток не вызовет подозрений в Каире, да и нам будет спокойнее.

— Это ради женщины? — спросил майор, вдруг улыбнувшись. — Ты хочешь повидаться с женщиной?

— Нет, но я хочу кое-кому оказать услугу, — сказал Стефан, начиная разбирать свой автомат, чтобы он мог поместиться во внутренних карманах его куртки.

— Должно быть, ты очень ее любишь. — За малопривлекательной бородатой внешностью Стефановича скрывалось мягкое сердце. — Наверное, она необыкновенная.

Стефан спрятал свой разобранный автомат.

— Да, я очень ее люблю, — сказал он, — а она меня.

Он без особых препятствий добрался до Сараево и прошел пешком по его улицам. Немцев нимало не беспокоил молодой крестьянский парень в грязной одежде с совсем неуместным букетом белого шиповника.

Спрашивая дорогу по-сербскохорватски у пожилых женщин, он по разбитым улицам добрался до кладбища.

Хотя на могилах не было памятников с надписями, он без труда нашел то, что искал. Три каменные плиты лежали у ограды, заброшенные.

Центральная, под которой был погребен Гаврило Принцип, была немного приподнята, и Стефан положил на нее свой букет.

Он долго стоял молча, думая о девятнадцатилетнем парне, чей поступок привел к ужасной катастрофе. То, что случилось в Сараево солнечным июньским днем тридцать один год назад, ввергло мир в страшную трагедию. Даже сейчас, во время Второй мировой войны, слышались ее отголоски. Стефан вспомнил свою мать, проведшую в изгнании всю взрослую жизнь. До сих пор она не могла вернуться на родину, которую страстно любила. Его снова удивило отсутствие у нее злобы на людей, виновных в ее несчастье. Она считала Гаврило Принципа своим другом.

Стефан подумал, как сложилась бы жизнь его матери, если бы Гаврило признался в том, что разговаривал с ней на Восточном базаре в Сараево, что часто встречался с ней в Белграде в кофейне «Золотой осетр». Вполне возможно, что Наталья предстала бы перед судом, обвиняемая в соучастии в заговоре с целью убийства австрийского эрцгерцога. И, возможно, умерла бы в тюрьме, как Гаврило и его друзья, и была бы похоронена рядом с ними.

Эта мысль ужаснула Стефана, и он понял, что мать была права, считая Принципа своим истинным другом. Пожелав ему вечного покоя, он перекрестился и, завершив тем самым свою миссию, пошел назад к воротам кладбища.

Ему потребовалось более полутора суток, чтобы вернуться в свой отряд. Хотя он располагался в густом лесу, Стефан легко нашел партизан. Надежно укрытый от вражеских самолетов, лагерь находился у речки с крутым песчаным берегом, в котором было множество нор, где вполне мог укрыться человек.

Издав тихий свист, который был его обычным сигналом, Стефан осторожно приблизился.

— У нас гости, — сказал стоявший на посту Иелич. — Они говорят, что знают тебя. — В его глазах светилось любопытство. — Майор Стефанович думает, что один из гостей и был причиной твоего визита в Сараево.

Сердце Стефана гулко забилось. Майор полагал, что причиной его отъезда в Сараево была женщина, и только одна женщина могла прийти в лагерь партизан — Ольга.

Среди серых пилоток бойцов, сидящих и разговаривающих на берегу речки, Стефан не увидел лихо заломленной фуражки.

Но плотную фигуру Марко было невозможно с кем-то спутать.

— Марко! — радостно крикнул Стефан, бросившись к нему. — Какого черта ты здесь делаешь? Петр с тобой? А Ольга?

Марко шагнул ему навстречу. Он выглядел непривычно в партизанской форме.

— Я здесь по той же причине, что и ты, — сказал он, широко улыбаясь. — Чтобы драться с немцами.

Где сейчас остальные, трудно сказать. А Ольга представляется майору.

— Тогда я лучше пойду туда, — сказал Стефан, вырываясь из медвежьих объятий Марко. Ему не терпелось снова увидеть Ольгу.

При его приближении майор выглянул из-за хрупкой фигурки девушки, с которой он разговаривал, и на его лице отразилось огромное облегчение.

— Стефан! Слава Богу, ты вернулся! — воскликнул он, поднимаясь на ноги. — Все наше соединение двинулось на Белград.

А нам приказано остаться, чтобы перерезать коммуникации между Белградом и Сараево. К нам прибыло пополнение. Это лейтенант Марко Томошевич и лейтенант Ольга Маринко. Полагаю, ты с ними знаком?

Стоявшая спиной к Стефану Ольга повернулась. Ее бледное овальное лицо было таким же бесстрастным, как и во время их первой встречи, когда он сидел за столом на хуторе Петра.

Но Стефан увидел выражение ее глаз и понял, что под внешним безразличием скрываются неуверенность и застенчивость.

Он догадался о причине ее стеснительности, и внутри у него все запело.

— Да, — сказал он, вдруг осознав, что и она догадывается о его чувствах. — Мы знакомы. Как ваше плечо, лейтенант Маринко?

Ольга приподняла плечо, как бы показывая, что оно больше ее не беспокоит. Она не отрывала от него глаз.

— Лейтенант Томошевич и лейтенант Маринко — специалисты-подрывники, — оживленно сказал майор. — Мы собираемся ночью взорвать железную дорогу между Белградом и Сараево в ближайшем от нас месте. Необходимо обсудить план действий.