Грехи людские, стр. 114

Глава 27

Последнюю неделю Риф провел в штабе, располагавшемся в крепости. Он помогал англичанам допрашивать «языков», стараясь извлечь побольше информации, чтобы генерал-майор Молтби смог рассчитать, где целесообразнее всего нанести удар при столь большом – в пользу японцев – перевесе сил.

Главный вопрос был в том, следует ли опять сконцентрировать войска в центре острова, чтобы именно там они встретили врага, когда тот предпримет наступление, или же расположить по побережью, растянув их по длине.

Информация Рифа была о том, что ночью японцы должны сбросить парашютный десант; высадка намечалась в центральном районе у ущелья Воиг Нейчанг. На эту информацию, впрочем, военные не обратили особого внимания, так как пока японцы еще ни разу не бомбили ночью и считалось, что сбросить в темноте десант на вражескую территорию, да еще в непосредственной близости от ущелья, они вряд ли смогут. Во всяком случае, английские военные средней руки считали, что шансы подобной операции на успех равны нулю.

Второй из пленных заявил, что японцы постараются переправиться на остров с полуострова Дьявольский мыс, что на западе от Цзюлуна, чтобы занять плацдарм у Сау Кивана. Переправа там была наикратчайшей, и, предвидя, что японцы попытаются атаковать именно с Дьявольского мыса, английские войска получили приказ уставить акваторию пролива лодками и судами, чтобы сделать его непроходимым.

– Нет, в этом месте им никак не пройти, – уверенно заявил один из старших офицеров. – Скорее всего они высадятся на южном побережье, где мы меньше всего их ожидаем.

Генерал-майор Молтби в этой ситуации сделал даже больше того, что было в его силах. Оставить большую часть своих войск до вражеской атаки в центре острова было трудным решением, тем более что в его распоряжении не было достаточно грузовиков, на которых можно было бы быстро перебросить большое количество войск в нужную точку на юге. Там решили разместить канадский контингент, а индийские части – на севере, пенджабцев расположить к западу от Виктории, а части из Раджпута – на востоке, для отражения натиска врага со стороны пролива Лей Юмун. «Королевские шотландцы» и мидлсексцы оставались в центре острова, к ним были прикомандированы также и добровольческие соединения.

В пятницу к вечеру Риф уже знал наверняка, что в штабе от него толку не будет и что нужно что-то предпринять для участия в активных военных действиях. Полученный им приказ был предельно ясен. В случае захвата Гонконга Риф, как офицер британской разведки, не должен был ни при каких обстоятельствах попасть в плен. Он был обязан оставить захваченную японцами материковую часть Гонконга, добраться до Чунгкина и помочь китайцам сформировать повстанческие отряды. Предполагалось, что эти отряды окажутся чем-то вроде французского Сопротивления и нанесут значительный урон противнику.

Но пока японцы не предпринимали никаких действий для продолжения наступления и высадки на остров. Риф чувствовал себя совсем не у дел.

– Позвольте мне хотя бы вступить в армию добровольцем, – умолял он полковника Сандора. – Я больше не могу торчать здесь без настоящего дела. Ведь это может вызвать, кроме всего прочего, и законное недоумение, кто я на самом деле такой. А если японцы возьмут меня под подозрение, мне от них никак не улизнуть, если придется пробираться в свободную зону Китая.

Но разрешения вплоть до четверга следующей недели Риф так и не получил. К тому времени японцы заняли большую часть острова. Риф был назначен командиром подразделения, в котором был убит старший офицер. А под началом у Рифа оказался Адам Гарланд.

Элизабет дежурила в «Жокей-клубе». Вечером 12 декабря, в пятницу, по радио объявили, что британские корабли «Принц Уэльский» и «Репалс» потоплены неподалеку от побережья Сингапура. Элизабет выслушала новость и не поверила своим ушам: теперь уже не оставалось надежды, что Гонконг выстоит. На следующее утро она услышала о массовой эвакуации с материка. К полудню японцев уже запросто можно был видеть невооруженным глазом на противоположном берегу Цзюлуна: они возводили укрепления из мешков с песком, устанавливали пулеметы и орудия.

Когда смена Элизабет наконец закончилась, она не торопилась лечь спать. Не обращая внимания на авиационный налет и непрерывную орудийную канонаду, она поехала по разбитым улицам на свою квартиру, где находилась Мей Лин.

– Нет, мисси Гарланд, – плаксиво произнесла Мей Лип. – Мисси Николсон не приходила. Детей не привозили. Когда же все это закончится, а, мисси Гарланд? Когда наступит спокойная, нормальная жизнь?

Элизабет не знала что и подумать. Уже несколько дней телефонная связь с Цзюлуном была прервана. Если Элен не попала к японцам, если ей вместе с другими удалось накануне переправиться на остров, оставалась надежда, что рано или поздно она с детьми объявится на квартире Элизабет. И стало быть, в свой следующий приход домой Элизабет встретит там подругу.

Но дни шли за днями, и улицы Виктории превратились в настоящий ад. Бомбардировки и орудийный обстрел не прекращались. Тысячи беженцев-китайцев становились легкой добычей и хорошей мишенью. Импровизированный госпиталь раз за разом подвергался бомбежкам, несмотря на то что на его крыше был намалеван огромный красный крест. Одна операционная оказалась уничтожена: бомба, пробив крышу, угодила в палату верхнего этажа и убила немало пациентов. В среду, 17 декабря, четырнадцать бомбардировщиков атаковали переполненные людьми улицы центральной части города и квартала Ванчай.

– Это только разминка, помяните мое слово, – мрачно сказал один из санитаров. – Может, сегодня последний день обстрелов и бомбардировок. А завтра эти твари уже высадятся на остров.

Элизабет отерла пот со лба. Если только японцы действительно захватят остров, она скорее всего больше никогда не увидит Мей Лин. Час спустя, в короткое затишье, она села в машину, собираясь еще раз съездить домой. Она думала взять побольше консервов и постельного белья, чтобы хоть как-то пополнить быстро тающие больничные запасы. Все остальное она оставит Мей Лин.

Дороги с воронками от взрывов были похожи на цепь кратеров; лежали оборванные трамвайные провода, валялись фонарные столбы. Ехать по таким улицам было очень тяжело. На прежний пятиминутный путь нынче требовался почти час времени. Чем ближе Элизабет подъезжала к дому, тем более крепло в ее душе недоброе предчувствие. Квартал серьезно пострадал, было и несколько прямых попаданий в дома. Кое-где бушевали пожары. У многих домов окна и двери болтались на честном слове. В иных фасадов и вовсе не было. Истошно выла сирена одинокой «скорой помощи». Команды противовоздушной обороны осторожно взбирались на груды обломков, бывшие жилым домом.

Ее руки вспотели и заскользили по рулю. Элизабет чувствовала себя убитой и потерянной. Не может быть, чтобы и ее дом... Не может этого быть... Она на слабых ногах вышла из машины и пошла к мужчинам, которые разгребали дымившиеся развалины.

– Это был ваш дом, леди? – сочувственно поинтересовался один из них.

– Да, – выдохнула она, чувствуя, как тяжело стало дышать. – Моя квартира была именно тут...

– Увы, теперь ничего не осталось, – сказал мужчина, хотя это было очевидно и без слов. – Кто-нибудь был в доме?

Она отрицательно покачала головой, испытывая облегчение.

– Нет, я всегда говорила горничной, чтобы она шла в бомбоубежище.

– Мы тут нашли кого-то! – прокричал мужчина, разбиравший завалы в нескольких ярдах от Элизабет. – Это девушка-китаянка! Бедняжка спряталась, должно быть, под столом. У нее на голове даже и каски не было!

Элизабет пробралась к нему, то и дело скользя на разбитых бетонных плитах, кусках деревянных перекрытий и едва узнаваемых обломках собственной кухонной мебели.

Мужчины с трудом вытащили из-под развалин стол и стали поднимать Мей Лин.

– За голову возьмись. А я за ноги... – сказал первый спасатель, спеша извлечь из-под стола тело девушки. – Да, ничего не скажешь, досталось бедняжке на полную катушку.