Победитель невозможного (с илл.), стр. 14
Третий бросок Макара за секунду до перерыва озадачил судей: шайба явно летела в ворота химиков, но ее там не оказалось. Зато в сетке зияла огромная дыра. Шайба пробила сетку и улетела за трибуну. Макар сжимал обломок клюшки. Болельщики стоя кричали:
– Шай-бу! Шай-бу!
Гол засчитали.
Гусев-старший качал головой. По его лицу было заметно, что он доволен сыном.
– Бомбардир… Кто бы мог подумать?
– Я говорил, что он забьет, – напомнил Электроник.
В решающем периоде запасной Гусев вышел на лед в первой тройке «Интеграла». Химики были готовы: три игрока окружили меткого бомбардира, вратарь химиков был облачен в сверхпрочные доспехи.
На поле творилось что-то невообразимое. Хоккеисты «Интеграла» почти не играли: шайба словно прилипла к клюшке тринадцатого. Телекамера следовала за ним по пятам, но не всегда зрители могли заметить, как он забивает голы. Макар Гусев был неуловим. Он скользил белой молнией по льду, легко обходил всех противников, кидал шайбу из любого положения. Клюшка у него то и дело ломалась – разлеталась от удара в щепки, но он успевал подхватывать новую. Когда счет стал 13: 0, вся команда химиков перешла в глухую защиту.
Трибуны гремели:
– Гу-сев, Гу-сев!
Раскрасневшийся отец Гусева кричал:
– Бей, Макар! Молодчина! Знай Гусевых!
Один Электроник спокойно наблюдал триумф силача. Когда Макар, несясь на большой скорости, опрокинул ворота химиков и пробил брешь в деревянном барьере, Электроник произнес:
– Вот так погиб город Помпеи.
Отец чемпиона молча смотрел, как поднимают Макара и удаляют на пять минут с поля. Хоккеист даже не хромал, направляясь к скамье штрафников. Болельщики аплодировали герою. До конца матча оставалась минута и двадцать секунд. Судьба «Хрустальной шайбы» была решена.
– Что ты сказал о городе Помпеи? – спросил Гусев-старший, убедившись, что сын не пострадал.
– Это произошло в семьдесят девятом году нашей эры, – объяснил Электроник. – Жители Помпей были страстными болельщиками. Они готовились к сражению гладиаторов школы Юлиев и школы Клавдиев и не обращали никакого внимания на дымящийся Везувий и подземные толчки… Город, как известно, внезапно был засыпан пеплом.
– Ты, я вижу, хладнокровный болельщик, – заметил с улыбкой Гусев. – Смотри, химики сняли вратаря, пошли в атаку. Эх, нет Макара!..
Они так и не узнали, чем закончилась атака химиков. В соседней комнате раздался громкий треск и плач Нюрки. Гусев с Электроником поспешили на помощь.
Нюрка ревела возле бочки. Перед ней, странно покосившись, стоял стол со сломанной ножкой. Со стола упали тетради Макара, разлились чернила.
– Ты что, дочка, натворила? – строго спросил отец.
Девочка протянула сморщенную пластмассовую куклу:
– Вон какое страшилище!
Электроник сразу заметил, что «камера сверхсилы» работает. Она-то и испортила куклу. Он выключил бочку. Нюрка капризничала:
– Не хочу такую куклу! – и со злостью стукнула кулаком по шкафу.
Шкаф задребезжал и вдруг развалился. Посыпались доски, вешалки, белье.
Нюрка едва успела отскочить.
– Что ты делаешь?! – закричал Гусев и бросился к дочери.
Схватил ее, охнул от мощного толчка, сел на пол. Нюрка стояла как богатырь.
– Осторожнее! – крикнул Гусеву Электроник и железной рукой взял силачку. – Ты любишь сказки? – спросил он девочку.
– Люблю, – кивнула Нюрка.
– Пойдем, я расскажу тебе о прекрасной кукле и храбром роботе, – пообещал Электроник, сгребая девочку в охапку. – Где твоя кровать?..
Уложив сверхсильную малышку спать, Электроник вернулся. Гусев кое-как навел в комнате порядок.
– Что с ней было? – с тревогой спросил он. – Ударила меня, как заправский боксер.
Электроник молча указал на бочку.
– Это пройдет?
– Утром встанет с нормальной силой.
– Хорошо, что матери дома нет… – вздохнул Гусев и повернулся к телевизору. – Ну, я тебе задам, герой!
– Вы сделаете ошибку, – предупредил Электроник. – Он сегодня сверхсильный человек. Я объясню ему, как обращаться с «камерой».
– Верно, победителя не судят, – согласился отец силача.
Пожалуй, самым внимательным зрителем матча был Электроник. Он запомнил мельчайшие движения хоккеиста под номером тринадцать, сделал про себя расчеты сверхсилы и в очередном разговоре с Рэсси передал ему данные. Рэсси заинтересовался системой Гусева и запросил подробности. Нет, он не был заядлым хоккейным болельщиком, тем более что плавал в океане незнакомой планеты. Просто Рэсси тоже имел биоэлектронную систему в некоторых механизмах, и поскольку он иногда отставал от ловкого кита Юпитера, то искал разные способы увеличить свою скорость. В конце, как обычно, Рэсси передал: «КИТЮП МОЛЧИТ».
Китюпом он, экономя время и энергию, называл теперь кита Юпитера.
Седьмое апреля. Корова из кастрюли
– Сыроега, это я, Смирнов. Можешь заглянуть ко мне? Надо посоветоваться.
– А что у тебя случилось?
– Понимаешь, по телефону всего не объяснишь. С моей коровой могут случиться неприятности…
– Я не ветеринар – я астрофизик. Ты должен знать, Виктор. И к тому же занят: размышляю о потусторонних мирах.
– Брось ты эти глупости! Тут посложнее вопрос…
– Земные дела в данный момент меня не интересуют.
– Ах так! Ну прощай.
– Прощай.
Виктор Смирнов пожал плечами: ну и задавака этот астрофизик! Как будто никто не знает, что он сочиняет стихи. «Потусторонние миры» – тоже еще научная проблема!..
Виктор набрал номер Вовки Королькова и услышал, что тот занят сочинением необыкновенно важного произведения.
– Профессор, – убеждал Смирнов, – твое гениальное творение не убежит, а здесь живое существо…
– Как – не убежит? Я могу забыть алгоритм, – оборонялся Профессор. – Сейчас моделирую третью часть симфонии. Вот послушай…
– Оригинально, хотя и плохо слышно. Как называется?
– «Концерт для вертолета с оркестром».
– Что-то я не понимаю тебя, сочинитель вертолета…
– Сам ты сочинитель коров! – обиделся композитор.
– Да, я – сочинитель именно коров, – с достоинством отвечал Виктор. – Считай, Профессор, что ты не имеешь никакого отношения к разгадке происхождения жизни на Земле…
– И не надо! Это может сделать любая электронная машина, если ей дать точную программу… – И Корольков бросил трубку.
Невозмутимый Виктор Смирнов почувствовал, что он волнуется. «Что случилось? Неужели им какие-то сочинения дороже товарища?..» Оставался Макар Гусев. Он, конечно, не научный консультант, но сильный и прямой человек.
– Макар, мне срочно требуется твоя сила!
– Моя сила всем нужна, – прогудел Макар в трубку.
– Дело в том, что один я не справлюсь со своей коровой, – сообщил ему Виктор. – Она очень большая.
– Ты хочешь, чтобы я поднял ее за рога? – серьезно сказал Макар.
– Хватит шутить, Гусев! Приходи! Ты очень нужен.
– Как я к тебе приду, когда я лежу в «камере»?! Ну подумай сам! У меня сегодня ответственное соревнование, я не могу терять ни минуты. Бери свою кастрюлю и иди с ней ко мне…
– Несерьезный человек ты, Гусев!
– Вот что, Витька, я этого не слышал, а ты не попадайся мне на глаза! Понял?..
Изобретатель был растерян. «Какие это гении! Какой научный коллектив! Просто эгоисты – каждый работает для себя. А еще „Космический корабль „Земля““! Разве такой проект решается в одиночку?..»
Он набрал на телефонном диске три единицы, сказал срывающимся голосом:
– Электроник, это Виктор Смирнов. Ты срочно нужен!
– Сейчас приду, – спокойно ответил Электроник.
Виктор Смирнов предчувствовал, что его опыт с коровой окончится скандалом. Дело в том, что отец Смирнова, инженер по профессии, прекрасно разбирался в сложнейших станках и механизмах, но не любил животных. С детства Виктор слышал, что кошки и собаки опасны, разносят разные инфекции, их нельзя гладить, а если оцарапают или, хуже того, укусят, придется делать уколы. Животные, по мнению отца, были неопасны только на картинках.