Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце», стр. 130
— Слушаю!
— Спустись вниз, найди там кого–нибудь из наших. Должен же там хоть кто–то живой остаться? Доложишь — дот взят, уничтожено семнадцать фашистов. Захвачено три пулемета, много патронов. Ждем приказаний. Взорвать дот не могу — взрывчатки нет. Нужна связь! Как воздух нужна! Понял меня?
— Так точно, понял!
— Шуруй! Очень на тебя надеюсь!
Глава 28
Выпустив Ивлева, я поднялся наверх. Минометный огонь уже прекратился. Выглянул в амбразуру. С немецкой стороны клубился туман, закрывая дорогу к станции. Ничего, скоро уже его развеет, тогда и посмотрим, что там у немцев приготовлено. Сколько Ивлеву до наших ползти? Полчаса? Минут сорок? Со стороны немцев этот участок только мы и контролируем, так что стрелять по нему некому. Есть у него шанс. А у нас? Сложно сказать…
Прошло еще минут двадцать.
— Старшой!
— Тут я!
— Немцы идут!
— Сколько?
— Четверо.
— Налегке?
— Тащат чего–то.
— Далеко от нас?
— Прилично еще.
— Чалый!
— Здеся!
— Бери двух бойцов — и вниз! Встретите немцев. Брать в ножи. Только перед этим оттащите фрицев мертвых от входа. А то гости раньше времени задергаются. Одного из них постарайтесь мне живым притащить.
— Кого?
— Кто понравится — того и тащи. Опосля вытаскивайте станок из каземата и ставьте пулемет в траншею, у поворота. В каземате и ручника хватит. А то у нас с той стороны только один пулемет. Спуск в траншею завалите чем–нибудь.
Чалый призывно махнул рукой бойцам и спустился вниз.
— Старшой! — Это уже Микляков.
— Чего тебе?
— Смотри!
Я выскочил в угловой каземат. Что он там усек? Опа… на склон карабкалась одинокая фигурка. Это кто еще? Что у него на спине? Катушка? Связист!
— Игорь, там, внизу, должен быть аварийный выход.
— Где?
— Обычно он в складе боеприпасов. Но, может быть, и еще где–то. Найди его и тащи этого парня сюда. Давай!
Микляков подхватил винтовку и сбежал вниз.
Так, что там у Чалого? Я вышел в каземат, смотрящий в сторону входа. Вот и немцы. Уже не очень далеко. Один несет на плече пулемет, похоже что МГ–34. Еще двое тащат коробки с лентами. Неплохо, запас патронов нам не помешает. Передний немец вооружен автоматом, погоны явно не солдатские. Надо полагать, его прислали вместо убитого унтера. Учтем. Подбежав к лестнице, я окликнул Севергина.
— Чалый!
— Здеся!
— Переднего живьем брать! Того, что с автоматом идет. Это унтер–офицер, может что–то полезное поведать.
— Усек! Еще пару человек нам в помощь дай.
Я обернулся к бойцам у пулемета.
— Ты и ты — вниз! Винтовки оставить, вон в комнате штыки немецкие возьмите, они для рукопашной в самый раз будут. Задачу вам на месте объяснят. Понеслись!
Сам я занял их место у пулемета. Проверил его, поводил стволом вправо–влево. Нормально, работать можно. Немцы между тем подходили ближе. Вот они спустились в траншею, подошли к двери, и унтер стукнул по ней кулаком.
— Эй, там! Хорош спать!
— Один момент, господин унтер–офицер! Уже пошли открывать дверь! — крикнул я в ответ.
Однако… Что–то, видимо, не то ляпнул, и унтер насторожился. Положил руки на автомат. Внизу заскрипела, отворяясь, дверь. Перехватив автомат поудобнее, унтер шагнул в проем.
Хрясь!
Возня, приглушенные крики!
Из двери выскочил взъерошенный немец, пробежал пару шагов и осел на землю — под лопаткой у него нарисовалась рукоятка заточки. Надо же! У Чалого их что — запас? Из дота выскочил боец и, подхватив немца под руки, уволок его назад. Снизу поднялись бойцы, которых я посылал в помощь Севергину. Они несли несколько коробок с патронами.
— Что там?
— Порядок, старшой!
— Полный?
— Унтера скрутили, остальных… ну, в общем, успокоили. Патроны куда тащить?
— Тут все?
— Нет, Чалый себе четыре коробки оставил, вместе с пулеметом.
— Тогда три коробки здесь оставьте, остальные — к угловому пулемету, тому, что на дорогу смотрит. После этого в той комнате посмотрите, я ленты пустые видел, сюда их давайте, и всех свободных усаживайте ленты патронами набивать.
Снизу поднялся боец, толкавший перед собой связанного унтера. Тот был весь помятый и какой–то скособоченный. Видать, его неплохо приложили в драке.
— Ага! Вот и гостенька дорогой пожаловал! Волоките его в угловой каземат!
Боец провел немца в каземат и весьма нелюбезно пихнул на ящик, стоявший в углу. Подтащив такой же ящик, я уселся напротив.
— Итак, ваше имя, звание и номер части?
— Герберт Моргенталь, фельдфебель второй роты, первого батальона, восемнадцатого пехотного полка.
Ага, вот чего он дернулся! Это я, по растяпости своей, фельдфебеля не так протитуловал. Учтем на будущее!
— Что находится там? — Я махнул рукой в направлении станции.
— Я не буду отвечать на этот вопрос.
— Да? Вы представляете себе, солдаты какой части захватили вас в плен?
Немец изобразил на лице вопрос.
— Это штрафники, фельдфебель. Вам надо объяснять, чем они отличаются от строевых частей Красной Армии?
А немца–то проняло! Аж побелел, горемыка. Ничего, родной, сейчас я тебе еще добавлю.
— Как вы понимаете, в отличие от строевых армейских подразделений, штрафники не очень озабочены вопросами морали и нравственности. Так что и способы их обращения с пленными, скажем так, далеки от общепринятых.
— Вы не посмеете! Есть же Гаагская конвенция…
— Которую Германия как раз и не подписала. Видимо, по забывчивости, не так ли? Впрочем, вам лично от этого не легче.
— Но вы же офицер! Вы не можете…
— Я — такой же штрафник, как и все остальные. Вы видите у меня знаки различия офицера?
— Все равно! Вы их командир и отвечаете по законам военного времени!
— Значит, так, родной. — Я вытащил из кармана коробок спичек и повертел его перед лицом немца. — Что это?
— Спички…
— И как я могу их сейчас использовать?
— Вы хотите меня поджечь?!
Господи, ну и фантазер!
— Нет, фельдфебель, все гораздо проще…
И я популярно пояснил ему некоторые, доселе ему неизвестные аспекты применения обыкновенных спичек. К концу моего повествования немец был бледен, как хорошо побеленный потолок. Голос его задрожал и плотину молчания наконец прорвало.
Через некоторое время фельдфебель умолк. Я не перебивал его, переваривая услышанное. Наступила тишина, которую прервал зуммер телефона.
— Это может звонить ваш командир, — повернулся я к фельдфебелю. — Если он спросит вас, я дам вам трубку. Надеюсь, мне не надо объяснять, что именно должны вы ему ответить?
— Да–да! Конечно, я все скажу ему, как надо! Но… вы не убьете меня и не отдадите своим солдатам?
— Нет, на этот счет вы можете быть спокойны. Я отправлю вас в тыл. В наш тыл. Для вас война окончена.
Я поднял трубку телефона.
— Слушаю!
— Это обер–лейтенант Гофман! Кто у аппарата?
— Рядовой Айсманн, господин обер–лейтенант!
— Фельдфебель Моргенталь прибыл?
— Так точно, господин обер–лейтенант, прибыл!
— Где он? Дайте ему трубку!
— Слушаюсь, господин обер–лейтенант! Господин фельдфебель! Вас вызывает к аппарату господин обер–лейтенант!
Бледный фельдфебель поднял трубку. Я показал ему жестом, чтобы он держал ее таким образом, дабы слова офицера были слышны и мне.
— Слушаю, господин обер–лейтенант!
— Как обстановка? Дот в боеспособном состоянии?
— Все в полном порядке, господин обер–лейтенант! Пулеметы установлены и проверены.
— Как раненый? Ему требуется эвакуация?
Я чиркнул ребром ладони по горлу. Фельдфебель понимающе закивал головой.
— Увы, господин обер–лейтенант, он уже умер.
— Печально, Герберт, печально… Вечером я пришлю за погибшими похоронную команду. Осмотритесь в доте, и пусть Айсманн письменно изложит все обстоятельства нападения.
— Так точно, господин обер–лейтенант! Будет исполнено!