Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце», стр. 124
— Рядовой Леонов! Потрудитесь объяснить свой безобразный внешний вид!
— На пожаре, товарищ капитан, гимнастерку прожгло!
— Это я уже видел вчера! Стыдно вам должно быть, Леонов! Старослужащий, а ведете себя как первогодок! Что, вечера и ночи не хватило, чтобы гимнастерку заменить?
— Так точно, товарищ капитан, не хватило! Рядовой Гогоберидзе, когда я к нему обратился, заявил, что у него нет запасного обмундирования. Зашить дыры мне было нечем. Иголки и нитки у меня тоже нет.
— Гогоберидзе! — рявкнул капитан. — Ко мне бегом — марш!
Тот пулей выскочил откуда–то из задних рядов.
— Товарищ капитан, по вашему приказанию…
— Форма на него есть?
— Надо проверить, товарищ капитан…
— А вчера, что — времени не хватило? Егоров!
— Я, товарищ капитан! — ответил стоявший за его плечом лейтенант.
— Возьмите трех бойцов и принесите сюда все гимнастерки из каптерки старшины!
— Есть!
Лейтенант и трое бойцов отправились в каптерку. В ожидании их прибытия капитан прохаживался вдоль строя. Настроение у него стремительно портилось с каждой минутой. Это было видно по лицу. Топот ног — и пред строем появились бойцы, нагруженные связками обмундирования. На первый взгляд в эти гимнастерки можно было бы свободно переодеть значительную часть роты.
— Все?
— Никак нет, товарищ капитан! — ответил Егоров. — Просто все сразу не унести, надо было бы еще несколько человек с собой взять. Да и так мы только гимнастерки брали.
— Достаточно! Гогоберидзе!
— Я, товарищ капитан!
— Откуда у вас столько формы? Месяц назад проверяли — столько не было?
— Ну… вот… сберег понемногу…
— Да? Вам бы в цирке фокусником выступать, отбою от публики не было бы! Старший лейтенант Городня!
— Я, товарищ капитан!
— Назначить нового старшину роты! Принять дела у Гогоберидзе, провести ревизию содержимого каптерки! Доложить мне немедленно по исполнению!
— Слушаюсь!
Старшину аж повело вбок, он даже пошатнулся. Однако это был еще не конец.
— Гогоберидзе!
— Я, товарищ капитан!
— Комплекция у вас с Леоновым одинаковая, так что отдайте ему свою гимнастерку. А его гимнастерку возьмите себе, отремонтируйте и дырки зашейте. Вечером доложите об исполнении старшему лейтенанту Городне. Предъявите ему сделанную работу. Выполнять!
На глазах у всех мы с Гогоберидзе поменялись обмундированием. Его гимнастерка оказалась мне впору. А вот он в моей одежке выглядел, мягко говоря, не очень. Ну что ж, жадность фраера сгубила…
— Разойдись!
И нас погнали на тренировки по штыковому бою. До обеда мы тыкали вязанки соломы винтовками с примкнутым штыком. Командовал этим занятием еще один лейтенант. Фамилии его я не знал, но за глаза его кликали Журавлем. Лейтенант действительно издали на него походил. Длинноногий и поджарый, двигался он как–то рывками. Однако дело свое знал, и инструктор из него был серьезный. Так что новая моя гимнастерка скоро промокла от пота. После обеда все повторилось. В итоге к ужину мы все еле волочили ноги. Судя по недовольному ворчанию бойцов, они относили эти занятия на счет плохого настроения капитана.
Глава 24
После ужина начал накрапывать небольшой дождь, и вся рота потихоньку перебралась в сарай. Я уселся у стены и собрался малость подремать. Стоило только закрыть глаза, как кто–то весьма нелюбезно заехал мне по сапогу. Рядом сдавленно крякнул Микляков. Открыв глаза, я увидел группу бойцов, человек шесть, которые стояли около меня. Игоря они бесцеремонно отпихнули в сторону, и сейчас он переминался с ноги на ногу метрах в шести от меня.
— Что стряслось, славяне? — не поднимаясь, спросил я.
— Поговорить надо бы, — неопределенно высказался один из них. — Выйдем?
В сарае стало неожиданно тихо, было слышно, как вдали в деревне кто–то работал пилой.
— Говори тут, у меня от людей секретов нету.
— Ну, как знаешь. Вопросов к тебе тут накопилось, пора бы и ответить, а?
— Это какие же ко мне вопросы есть? И у кого, если не секрет?
— А хоть бы и у меня, — выдвинулся вперед коренастый боец. Крепко сбитый, явно не слабак, движения плавные. Пилотку он предварительно снял и заткнул за пояс. Значит, предполагает, что может ее уронить? Почему? Вон и у других также пилотки за поясом. Драться собираются?
— Излагай.
— Ты бы встал, когда к тебе люди пришли, невежливо это — вот так сидеть, когда другие стоят.
— И ты садись. Да и другим тут места хватит. Это ж не я к тебе пришел, а вы ко мне. Если бы я вот так не спросясь, к тебе куда–нибудь ввалился, да и без спроса уселся бы — был бы косяк.
— Грамотный?
— Есть чуток. Жизнь понимаю и с людьми говорить умею.
Коренастый усмехнулся уголками губ и опустился на корточки передо мной. Это ты на случай резкого вскакивания с места так приготовился? Вынужден тебя разочаровать — не выйдет. Глядя на него, и остальные расселись вокруг меня полукругом. Кто на корточки, а кто и просто на пол.
— Значит, так, дядя…
— Саша.
— Что?
— Дядей Сашей меня зови.
— Пусть так. Так вот, дядя Саша, есть к тебе вопросики у меня…
— Обзовись, кто таков.
— Так даже? Уважаю. Чалый я, в миру Игорь Севергин. Достаточно?
— Сюда–то как попал, откуда?
— Из тех ворот, что и весь народ. Тебе–то не один хрен?
— Должен же я знать, с кем рядом завтра в бой пойду. Вперед мне смотреть али назад оборачиваться?
— Ты еще до завтра–то доживи.
— Будь спок — доживу. Говори, коли пришел.
Вокруг нас потихоньку собирался народ. Никто не лез с вопросами, но напряженное внимание чувствовалось, наверное, даже и на улице.
— Повторю. Вопрос к тебе первый: чего ты не в свое дело лезешь?
— Это в какое же?
— А ты и не знаешь?
— Ты, Чалый, если по делу — то так и говори. А не базлай попусту. Язык–то, хоть и без костей, однако же и он устает.
— Лады. Когда позавчера умные люди по делу пошли, кто тебя за ними наладил–то? Да и чего ты в это дело полез? Ты–то там чего потерял?
— Там, это где же?
— Не прикидывайся девочкой, ладно? В медсанбате, дорогой. В нем самом. Тебе, морда рязанская, завидно было, что народ отдохнет чуток? Казенного спирта пожалел? Нам всем под пули завтра, а тебе спирта жалко!
— Никто меня туда не налаживал. Я, считай, вас всех от «вышки» спас. Не дал там особо побуянить, да и потом от Шумилы прикрыл.
— Не влез бы вовсе, так и этого бы не произошло. Мы–то тебе, как своему, налили со всем уважением. А уж как спас… это у Громова спросить надобно… Лады, понятно тут. А чего ты хорошего человека ротному заложил?
— Это Гогоберидзе–то? Ну, ты нашел хорошего. Жлобом быть не надобно. Коли посадили тебя обществу помогать — так тяни лямку и не пищи! Да и не закладывал я его. К ротному не ходил, не стучал. Сами же видели — не дернул бы меня ротный из строя, не было бы ничего.
— Он и сам жить умел, да и другим не мешал. А теперь сидит там какой–то долдон, поди подойди!
— Так, а от меня–то тебе чего надобно?
— А то, что за такие косяки, как твои, отвечать нужно. Смекаешь?
— Это ты у нас тут вместо прокурора, что ли? Значит, перед тобою мне отвечать надо, так?
— А хоть бы и так, тогда что?
— Ничего. Ты спросил, я ответил. Все вроде бы разъяснилось?
— Невежливый ты, дядя .
Я не заметил, какой он подал знак, но один из сидящих справа с размаху съездил меня по голове поленом. Вернее, это он так полагал, что по голове. Полено–то я у него еще раньше срисовал и во время разговора постарался сесть так, чтобы этот товарищ не сомневался в том, что вырубит меня с одного раза. Над головой у меня висел мешок, и так, чтобы ударить параллельно стене, он бы не смог. Поэтому он бил под углом, приподнявшись и нанося удар почти горизонтально. В момент удара я упал на бок, и импровизированная дубинка звучно долбанулась о стену. В следующий момент я вывернул ее из рук нападающего, попутно долбанув ему сапогом по челюсти. Перекат на бок — и другой сапог заехал в зубы одному из сидящих. Он в этот момент как раз вставал, так что положение его было весьма неустойчивым. Встающий рухнул на спину, и я перекатом ушел в образовавшуюся в полукольце брешь. Оказавшись, таким образом, за спинами нападающих, я «ласково» погладил одного из них поленом по плечу. Минус три… А что, ребятки, вы всерьез полагали, что сидящий на земле человек — легкая мишень? Вынужден вас разочаровать.