Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце», стр. 116

Глава 20

Яковлев приехал только к вечеру. Машина остановилась около крыльца, и генерал, выйдя из нее, быстро взбежал по ступенькам.

— Здравия желаю, товарищ генерал–лейтенант! Ну, как, не съели вас прокурорские?

— Э–э–э, Александр Сергеевич, меня сожрать не так–то просто! Да и предварительная подготовка наша очень даже кстати оказалась. Походили вокруг, посмотрели. И выявили что–то интересное. Там, в одном из домов, какая–то контора обосновалась. Времена нынче непростые, вот и понатыкали себе видеокамер. Так что запись эта прямо–таки в точку вышла. Прокурор только руками развел. А адвокат аскеровский сразу сдулся, понял, что тут ничего не светит.

Ага, как же! Случайность! Так я и поверил. Скорее всего, запись вели наши, а вот подали ее как материалы с камер видеонаблюдения. Зуб даю, сотрудники конторы все что угодно подтвердят. И экспертиза сделает соответствующие выводы.

— Что, у него там с собой и адвокат был? — удивился я. — Где ж он, падла, прятался?

— Адвокат на место прикатил уже через полчаса, видать, наготове сидел где–то неподалеку. Сразу стал права качать, а тут и ребята подоспели с нужной информацией. Он, как про видеозапись услышал, так и скис.

— И ствол у папы на запись попал? — поинтересовался я.

— Нет, это только на одной камере есть, на той, что у оперативников была. Зато — крупным планом!

— Виктор Петрович! Ну вы хоть мне–то про случайности не рассказывайте, а? Я ж не первый год замужем, соображаю кое–чего.

Генерал рассмеялся, хлопнул меня по плечу:

— Старую школу не проведешь! Где у нас тут коньяк оставался? По такому случаю не грех и выпить! Давайте, Александр Сергеевич, потрошите закрома, а я позвоню, чтобы нам тут стол соответствующий организовали.

Потирая руки, генерал прошелся по комнате. Видно было, что эмоции его переполняли. Пока пришедшая девушка накрывала на стол, он продолжал ходить по комнате, что–то напевая под нос. Когда Верочка вышла, он щедро плеснул себе и мне коньяка.

— Ну, вздрогнули! За успех!

Мы чокнулись и выпили. Яковлев уселся на диван, по дороге прихватив себе тарелочку с бутербродами.

— Итак, с чего начнем?

— Вам виднее, кое–что я уже и сам просек, но всей картины не знаю.

— Значит, так. Прослушку мы обоим Аскеровым впихнули уже давно, так что были в курсе их махинаций. Даже и того, что мы за это время услышали, лет на десять им бы за глаза хватило. Но нам не просто посадить их надо, необходимо еще и пользу от этого получить. Вот тогда и рассчитали эту комбинацию. Опер тот, что с Генрихом сидел в кабинете, давно уже в основном на него и пахал. Вот мы и рассчитали, что он папе стукнет обязательно, ежели с сыном что–то стрясется. А уж когда он и вашу фамилию назвал… У папы аж в зобу дыханье сперло! Разом двух зайцев убить можно. И сына спасти, и перед американцами оправдаться. Чай, за предыдущий провал они ему благодарность не выписывали. Вот он с собой камеру–то и прихватил.

— Он, что, совсем умом подвинулся?

— Из страны ему и так и так линять приходилось, так что стесняться было нечего. Сам момент нападения они, естественно, снять не успели. Но вот подготовку к нему да и дату еще специально перед камерой назвали — это они зафиксировали. Да и не в камере дело! С папой в машине должен был еще и куратор сидеть, чтобы лично во всем убедиться.

— Да ну, на фиг! Неужто мы его проворонили? Там же, кроме боевиков, не было больше никого? Куда ж он делся?

— А он из машины, еще на подъезде к отделению, вышел. Не совсем же дурак, есть голова–то на плечах? Только вот то, что мы эти машины уже полчаса, как пасем плотно, он знать не мог. Вот и попался на глаза ребятам из «наружки». А они сей факт прилежно задокументировали. Так что «сюрприз» мы американцам изрядный приготовили. Где там коньяк? Плесните еще по чуть–чуть.

Мы повторили. Коньяк пошел хорошо!

— Так вот. После того, как опер этот панику поднял и фамилию вашу сообщил, папа задергался. Сразу же начал своих «быков» собирать, Мирону позвонил. Выслали они «КамАЗ» и троих автоматчиков на перекресток. Ну, это мы еще раньше предвидели, не зря же к отделению только одна дорога и осталась, на другой ремонт идет. И движение там одностороннее. Так что отъезжать вы могли только в одну сторону. Поэтому и укрытие вам заранее приготовили, ну, да это вы и сами знаете. Да и, кроме того, там еще с ночи снайперы в засаде сидели и все поспешные приготовления этих умников срисовали.

— И засняли…

— Экий вы хитрый! Это не мы! Это, скажем так, сознательные граждане.

— Ну да. А если ко всему этому еще и материалы прослушки присовокупить…

— А то! Благо что все это было сделано насквозь официально, в рамках расследования дела о нападении на вас. Так что гонорар адвокату тут не светит. Папа, надо отдать должное, это понял. И теперь поет, как соловей.

— А сынок? Не поумнел пока?

— В шоке пребывает. Мы ж его успели просветить в том плане, что покушение было именно на него. Дабы не слишком болтал на следствии.

— Во как? Это кто же такой добрый отыскался? Среди ваших–то волкодавов?

— Гребельников. Я, когда сам в его честные глаза смотрю, тоже во все, что угодно, поверить готов. Есть у человека дар убеждения. Так мозги закомпостировать может, что перестаешь соображать — где ты и что с тобой происходит.

Яковлев расправился с бутербродами и встал.

— Ну, давайте еще по одной, и на этом — хорош! Эту страничку мы перевернули, дело дальше само собой пойдет. Тут уже много народу за дверью ждет, когда им отмашку дадут. Вот пускай они эту телегу и тянут. А мы с вами, Александр Сергеевич, к прямым обязанностям вернемся. Медицинские обследования ваши в основном завершены. Так что ждите гостя.

— Травникова?

— Так точно. Он вас в курс дела вводить будет, пора уже.

Мы выпили еще по рюмке коньяку, и генерал вышел на улицу. Я проводил его до машины. Неслышной тенью около нее стоял Антон.

— Вот, кстати, — обернулся к нему Яковлев. — Сколько твои ребята сегодня патронов расстреляли?

— Штук сто, товарищ генерал–лейтенант.

— А скольких подстрелили?

— Одного, товарищ генерал–лейтенант.

— А вы, Александр Сергеевич?

— Тоже одного. Четыре патрона расстрелял.

— Вот! — поднял палец генерал. — А вы, товарищ капитан, меня спрашивали, чем отличается старая правильная школа от современного обучения!

— Так, товарищ генерал–лейтенант, мы ж еще и по движкам стреляли! И по окнам.

— И много тому окну пуль надо, чтобы стекло вынесло? Да и на движки магазина хватит, на оба.

Антон молчал, возразить было нечего.

— Не расстраивайтесь, капитан. Сработали вы все сегодня на уровне! Хрен с ними, с патронами, главное, что задачу выполнили на пять с плюсом! Ребятам передайте мою личную благодарность, а обо всем прочем отдел кадров позаботится. А что до выучки — вот вам учитель! — Яковлев похлопал меня по плечу. — Пока время есть, мотайте на ус! Ну, счастливо оставаться! До встречи!

Габаритные огни его «Волги» скрылись за поворотом. Я присел на лавочку около крыльца. Привычные дела закончились, надо ждать Травникова. Что же он мне расскажет на этот раз?

Академик приехал через день. Выглядел он устало, и видно было, что спал он в последнее время недостаточно. Войдя в дом, Травников поздоровался и грузно сел в кресло. Покачав головой, я налил ему кофе и пододвинул поближе столик. Он благодарно кивнул и, взяв чашку, отпил немного.

— Александр Яковлевич, что–то вы выглядите неважнецки. Случилось что–нибудь? Или так по работе перенапряглись?

— Да всего понемногу, Александр Сергеевич. И напрягов хватает, и случайности всякие. Всего и не перечислить, — он махнул рукой. — У вас тут где–то коньяк есть, так ведь?

— Есть. И коньяк есть, и водка вон там, в шкафу, стоит. Вам чего?

— Водки налейте.

Немало этому подивившись, я достал из шкафа бутылку водки и набулькал академику граммов сто. Плеснул и себе, хотя и не так щедро. Достал из холодильника тарелку с ветчинной нарезкой, поставил на стол. Ни слова не говоря, Травников махнул водку залпом и, поднявшись, зашагал по комнате. Что–то с ним сегодня было не то. Походив немного, он снова уселся в кресло и поднял телефонную трубку.