Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания, стр. 19
МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ — ИРАКЛИЮ АНДРОНИКОВУ
Я недостоин, может быть,
Твоей любви. Не мне судить.
Но ты пожертвовал мне годы
Своих трудов, своей свободы
И, верность истине храня,
Так много сделал для меня.
И вот, исполненный смущенья,
В твой юбилей на торжество
Явился я просить прощенья
И снисхожденья твоего.
Прости меня, что как попало
Я жил, рассеян, бестолков,
Что писем и черновиков
Тебе оставил слишком мало.
А Н.Ф.И.? Ты разгадал
Мою таинственную повесть,
Как я любил, за что страдал,
А все меня смущает совесть,
Что тайну эту, видит Бог,
Я сам раскрыть тебе не мог.
Ты проложил свой смелый след,
Где для орлов дороги нет
И дремлет гром над глубиною.
Мне больно, что тому виною
Был, к сожаленью, я один,
И ты прополз над бездной ада
Лишь потому, что я как надо
Не подписал своих картин.
Прости, что на твоем Кавказе
Мои писательские связи
Я столь бездумно утаил.
А ты? Ты годы посвятил
Тому, чтоб доказать научно
Родство живое братских душ.
А кто такой «великий муж»?
Я б написал собственноручно
Чаадаев это иль Барклай,
Да поленился. Ай-ай-ай!
Прости меня!
ВРЕДНАЯ ПИЩА
Если будешь пить чуть свет
Молоко с ватрушкой,
Будешь ты и в двести лет
Бодрою старушкой.
— Убери скорее прочь
Молоко с ватрушкой!
Не хочу, — сказала дочь, —
Делаться старушкой!
ЖИТЬ-ЖИТЬ-ЛЮБИТЬ
«Жить-жить-любить! Жить-жить-любить!» —
Звучит из черного куста.
«Жить-жить-любить! Жить-жить-любить!» —
Как эта песенка чиста.
А где ж певец? «Жить-жить-любить!»
Подходим ближе. Вот те раз!
А он свое «жить-жить-любить!»
Свистит и не боится нас.
Чего бояться? Жить-любить!
Любовь — и больше ничего!
Но погляди — «жить-жить-любить!» —
Кружит подружка близ него.
Пускай кружит! «Жить-жить-любить!» —
Он так искусством увлечен —
«Жить-жить-любить! Жить-жить-любить!» —
Что и ее не видит он!
ЧУТЬ-ЧУТЬ
Чем дальше едешь по Сибири,
Тем удивительней — в пути,
В открывшемся огромном мире
Свое, заветное найти.
Родной язык, родные песни,
Людей знакомые черты
И на неведомом разъезде
Родные травы и цветы.
И влажный зной. И ветер свежий,
И те же звезды в высоте,
Березки те же, сосны те же,
Ну, может быть, чуть-чуть не те.
Чуть-чуть не так, чуть-чуть иначе
За весь тысячеверстный путь.
И вдруг поймешь, как много значит
Вот это самое «чуть-чуть».
«Как много стало молодежи!..»
Как много стало молодежи!
Нет, это сам я старше стал.
Ведь многих, будь я помоложе,
Я б молодыми не считал.
Нет, я поэт ненастоящий,
Я все на свете упустил.
О молодости уходящей
И то в свой срок не погрустил.
А как грустят по ней поэты
Лет в двадцать или в двадцать пять!
Теперь не про меня все это.
Теперь мне нечего терять!
Как много стало молодежи!
День ото дня, день ото дня
Мир делается все моложе
И все новее для меня.
СКАЗКА
Корнею Чуковскому
Недаром дети любят сказку.
Ведь сказка тем и хороша,
Что в ней счастливую развязку
Уже предчувствует душа.
И на любые испытанья
Согласны храбрые сердца
В нетерпеливом ожиданье
Благополучного конца.
СТРЕНОЖЕННЫЕ КОНИ
В нелепо-радостной погоне
Прыжками, будто кенгуру,
Бегут стреноженные кони
И вьются гривы на ветру.
Покажем, мол, что мы не клячи,
Что наше место — на бегах.
На четырех, мол, всякий скачет,
А поскачи на трех ногах!
БЛАГОПОЛУЧИЕ
Сошла земляника. Черника поспела.
В лесу чистота и уют.
А птицы чирикают только по делу,
Но песен, увы, не поют.
НОЧНЫЕ ГОЛОСА
Горит костер, и дремлет плоскодонка.
И слышится всю ночь из-за реки,
Как жалобно, взволнованно и тонко
Свое болото хвалят кулики.
«Когда линяют раки…»
Когда линяют раки,
Они боятся драки:
А вдруг в один присест
Одетый голых съест?