Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник), стр. 59

– Мне понятно ваше положение, – сказал Холмс.

– Я полностью завишу от своей сестры, леди Беатрис. Полностью, во всем! Но все знают, что поместье ей не принадлежит, и рента с него поступает нам, только пока она жива. Сам я не имею ни пенса и полностью завишу от этих евреев-ростовщиков. Я давно знаю, что, если сестра моя умрет, кредиторы слетятся на поместье, как стая стервятников. У меня отнимут все: и конюшню, и лошадей… Все! Мистер Холмс, неделю назад сестра умерла.

– И вы сохранили это в тайне!

– А что мне оставалось делать? Мне угрожал полный крах. Если бы мне удалось продержаться три недели, все было бы хорошо. Муж ее горничной, вот этот джентльмен, актер. Нам пришло в голову… Мне пришло в голову, что на это короткое время он мог бы стать моей сестрой. Всего и делов-то было, показаться раз в день в карете. Все равно в комнату сестры никто не заходил, кроме горничной. Устроить все это было совсем не сложно. Сестра умерла от водянки, которой страдала долгое время.

– Это определит коронер.

– Ее врач подтвердит, что последние несколько месяцев ее симптомы указывали на такой конец.

– Хорошо, продолжайте.

– Тело нельзя было оставлять здесь. В первую ночь мы с Норлеттом отнесли его в старый сарай с колодцем, которым уже давно никто не пользуется. За нами, правда, увязался ее любимый спаниель. Он всю ночь тявкал под дверью сарая, поэтому я решил, что нужно подыскать какое-то более безопасное место. От спаниеля я избавился, и мы перенесли тело в церковный склеп. Я не думаю, что это является осквернением останков или неуважением к усопшей, мистер Холмс.

– Ваше поведение я считаю безнравственным, сэр Роберт.

Баронет нетерпеливо тряхнул головой.

– Вам легко читать морали, – сказал он. – Вы на моем месте, может быть, и повели бы себя по-другому, но я не хочу мириться с тем, что в последнюю секунду все мои планы и надежды идут прахом, и не попытаться как-то спасти их. Мне показалось, что не будет ничего предосудительного, если мы на какое-то время положим ее в гроб кого-то из предков ее мужа. Как-никак, это ведь все еще церковный склеп. Мы вскрыли гроб, и вместо костей, которые были внутри, положили туда ее. Старые останки мы не могли оставить просто так на полу, мы их вынули, и ночью Норлетт спустился в подвал и сжег их в печи. Вот и вся история, мистер Холмс. Хотя, как вы так все провернули, что мне пришлось признаться, я, честно говоря, не понимаю.

Холмс какое-то время молча думал.

– В вашем рассказе есть одно слабое место, сэр Роберт, – наконец произнес он. – Ваши ставки на скачках, а следовательно, и надежды на будущее не были бы затронуты, даже если бы имущество ваше перешло в руки кредиторов.

– Лошадь считается частью имущества. Какое им дело до моих ставок? Я уверен, что они бы даже не отправили Принца на скачки. Главный мой кредитор, к сожалению, – мой злейший враг. Это мерзавец Сэм Брюэр, которого я как-то отходил хлыстом на Ньюмарет-хит. Вы что, думаете, он пожалел бы меня?

– Что ж, сэр Роберт, – сказал Холмс, вставая, – делом этим, несомненно, должна заниматься полиция. Я свой долг выполнил – выяснил факты, и на этом мои обязанности заканчиваются. Что касается моральной и нравственной стороны вашего поведения, не мне вас судить. Ватсон, уже почти полночь, я думаю, нам пора возвращаться в нашу скромную обитель.

Сейчас уже известно, что эти необычные события закончились на более мажорной ноте, чем того заслуживали действия сэра Роберта. Принц Шоскома победил на дерби, чем принес своему азартному владельцу восемьдесят тысяч фунтов. Кредиторы не стали торопить события, дождались скачек и полностью вернули свои деньги. Расплатившись с ними, баронет смог снова занять прочное положение в жизни. И полиция, и коронер снисходительно отнеслись к этой истории, и счастливый обладатель лошади-чемпиона отделался лишь порицанием за несвоевременную регистрацию смерти сестры, никак не повлиявшим на его будущую карьеру. Сейчас тени прошлого забыты, и сэра Роберта, вероятно, ожидает почтенная и обеспеченная старость.

Чарлз Диккенс

Сыскная полиция

Мы ни в коем случае не считаем себя почитателями старой полиции с Боу-стрит. Если честно, нам кажется, что об этих достойных господах и так болтали слишком много всякой ерунды. Помимо того что многие из них были людьми равнодушными и безразличными, к тому же водили уж слишком тесную дружбу с ворами и прочими жуликами, они не пропускали случая подработать на стороне, а то и приторговывали чужими тайнами, да и вообще не брезговали ничем, что сулило барыши. Благодаря тому елею, который постоянно лили на них некомпетентные городские власти, и короткому знакомству со многими газетными писаками того времени эта служба превратилась в своего рода идола. Но несмотря на совершеннейшую неспособность тогдашней полиции предотвращать преступления и ее откровенно слабую и неуверенную работу по их раскрытию, этот идол и по сей день имеет своих поклонников.

С другой стороны, в сыскных силах, сформированных после учреждения нынешней полиции, трудятся такие прекрасные, опытные специалисты, и работают они так слаженно и целеустремленно, занимаются своим делом настолько спокойно и без лишней шумихи, что публика почти ничего не знает о них, представляя себе лишь десятую долю той пользы, которую им приносит деятельность этого ведомства. Придя к такому убеждению и желая поближе познакомиться с этими людьми, мы направили руководству Скотленд-Ярда просьбу разрешить нам поговорить с сыщиками. Любезное разрешение было вскоре получено, и с одним инспектором мы выбрали определенный вечер, когда к нам в редакцию «Домашнего чтения» на Веллингтон-стрит рядом с лондонским Стрэндом для беседы будут направлены несколько сыщиков. Об этом скромном «приеме» и пойдет наш рассказ.

И мы хотим повторить, что за исключением тех тем, которые по очевидным причинам вредны для общества или затрагивают честь и достоинство отдельных лиц и потому не могут быть вынесены на страницы общественного издания, наш рассказ по возможности будет полным и исчерпывающим.

Читателю предстоит самому представить себе Sanctum Sanctorum [11] «Домашнего чтения». Пусть его воображение подскажет ему, как выглядит эта прекрасная комната. Пусть только там будет круглый стол посередине с несколькими стаканами и сигарами и редакционный диван, элегантно втиснутый между этим величественным предметом мебели и стеной.

Стоит поздний душный вечер. Пыльные булыжники мостовой на Веллингтон-стрит раскалены, лица торговцев водой и извозчиков у театра напротив красные и недовольные. Беспрестанно подъезжают все новые и новые экипажи, из которых выходят люди, приехавшие в волшебное царство, сквозь открытое окно нас то и дело оглушают крики и рев.

Как только солнце село, нам объявляют, что прибыли инспекторы Уилд и Стокер (впрочем, мы не можем ручаться за правильность написания всех упомянутых здесь фамилий). Инспектор Уилд представляет инспектора Стокера. Сам инспектор Уилд – это дородный средних лет господин с большими влажными проницательными глазами, хриплым голосом и привычкой придавать значимость своим словам, выставляя перед собой толстый указательный палец, который он постоянно держит где-то около глаз или носа. Инспектор Стокер – смекалистый, практичный шотландец, с виду настоящий строгий и въедливый учитель какой-нибудь гимназии в Глазго. Если инспектора Уилда можно принять за того, кто он есть на самом деле, то инспектора Стокера – никогда.

После того как церемония знакомства завершена, инспекторы Уилд и Стокер говорят, что привели с собой нескольких сержантов (общим числом пять человек), затем нам представляют сер жанта Дорнтона, сержанта Уитчема, сержанта Мита, сержанта Фендолла и сержанта Строу. Итак, за одним исключением, в редакции собрался целый сыскной отряд Скотленд-Ярда. Они рассаживаются у стола полукругом (инспекторы по краям) лицом к редакционному дивану. Каждый из них окидывает наметанным глазом обстановку редакторской и самого редактора, которого охватывает чувство, что любой господин из этой компании, при необходимости, узнает его и через двадцать лет.