Отпуск за свой счет, стр. 8
Юра улыбнулся – как улыбаются люди хорошей шутке.
На другой день Катя приехала к Аде Петровне прямо с утра.
– Здравствуйте, – сказала она ей, как хорошей знакомой.
– Вот и я…
– Ну и что? – непонимающе взглянула на нее Ада Петровна.
– Как – ну и что? Все в порядке – дали, – Катя счастливо улыбнулась.
– Что дали?
– Отпуск. За свой счет. Так что теперь могу ехать.
– Далеко ли?
– Ну как, вы что, не помните? В Венгрию.
– Да нет, я помню наш разговор и помню, что я вам ничего не обещала.
– Нет, но вы сказали, что если Юрий Николаевич разрешит… А он как раз разрешил.
– Мне он ничего не говорил. Обращайтесь к нему, если он вам действительно обещал.
– Что же, я вам неправду говорю?
– Я не знаю, девушка. Это ваши с ним дела.
– Но его сейчас нет, я была.
– Завтра зайдете.
– Но ведь он уже завтра уезжает, Юра… Он через три дня уже там будет.
– Я вам все сказала, девушка.
– Но что же мне делать? – с отчаянием спросила Катя. – Я с таким трудом… Если бы вы знали… Он ведь…
Ада Петровна посмотрела на Катю не то со страданием, не то со снисхождением.
– Ну что – он? Что?
Катя пожала плечами.
– Вот именно. Вы поглядите на себя. – Она подошла к Кате и посмотрела на нее в висевшее на стене зеркало.
Катя внимательно – сверху вниз – осмотрела себя, но ничего плохого не обнаружила.
Смотрела на нее и Ада Петровна, но ее беспощадный взгляд замечал все недостатки Катиной внешности, которые Катя даже не пыталась скрыть косметикой, специально для этого и созданной; все изъяны Катиного представления о моде, которые она почерпнула из популярных журналов, приходивших к ним с большим опозданием. Ада Петровна разглядывала Катю, а автор в это время говорил:
– Есть три области, в которых каждая женщина считает себя специалистом: педагогика, финансы и женская красота. Каждая точно знает, как воспитывать детей, как тратить деньги и как быть красивой. На самом же деле, если кто и понимает в женской красоте, так это мужчины. Как, впрочем, и в педагогике. Не говоря уже о финансах. Поэтому Ада Петровна, естественно, не могла увидеть в Кате то, что мог бы увидеть в ней проницательный мужчина. Если бы такой нашелся. Впрочем, об этом речь еще впереди…
Ада Петровна, закончив осмотр, заключила:
– Вот так вот, милая моя… – И чтобы смягчить скрытую суровость приговора, добавила: – Впрочем, если хотите, ждите своего Юрия Николаевича. Что он вам там обещал, я не знаю. К тому же мест нет, и он вам вряд ли что… Вот такие вот дела. Ясно?
– Но как же?… Он же сказал…
– Меньше верьте мужчинам, милая. Большего добьетесь.
К Юрию Николаевичу Катя ввалилась прямо с чемоданом.
– Э, э, что это вы, – испуганно сказал он.
Катя поставила чемодан около стола и встала перед Юрием Николаевичем – неумолимая, как возмездие.
– Ну? – тихо сказала она.
– Что – ну? – почему-то тоже тихо переспросил Юрий Николаевич.
– Я получила отпуск, – внятно, почти по слогам, сказала Катя металлическим голосом.
Он изумленно посмотрел на Катю, на спасительную дверь, путь к которой преграждал чемодан, и сказал: – Ну и ну… Ну и что же теперь делать с вами?
Зазвонил телефон. Юрий Николаевич обрадованно схватил трубку, но Катя положила руку на рычаг.
– Значит, вы пошутили тогда?
Юрий Николаевич затравленно посмотрел по сторонам.
– Нет… Но… В общем как-то… Если честно…
Снова зазвонил телефон, Юрий Николаевич дернулся было, но Катя подняла и снова опустила на рычаг трубку.
– Отделаться думали?
– Ну… – поежился Юрий Николаевич. – Я в первый раз вижу, чтоб такая скорость. А может, вы разыгрываете? – попытался пошутить он.
Катя не отвечала.
– Нда… В положеньице же вы нас поставили. Просто в угол загнали. – Он полистал бумаги на столе. – Да и группы ни одной подходящей.
Катя смотрела на него в упор.
– Э, слушайте, вы можете не смотреть так? Вон проспекты поглядите.
Катя не шевелилась. Он повертел телефонную трубку, положил ее, нехотя встал.
– Посидите тут, – и осторожно обошел Катю.
Юрий Николаевич спустился к Аде Петровне.
– Не надо было обещать, – язвительно заметила она.
– Да кто же знал, что она?… – Юрий Николаевич развел руками. – Сказать – не поверят. А говорят, любви не бывает. Бывает, оказывается…
– Вам виднее.
– Надо же, повезло парню. Между прочим, мой тезка.
– Завидуете?
– Даже не знаю. Такая ведь и спалить может.
– А вам всем главное, чтобы целенькими и невредименькими…
– А вам – чтоб вдребезги… Ладно, чего с ней делать-то? Чья группа ближайшая?
– Моя, к сожалению.
– 0! – обрадовался Юрий Николаевич.
– Что – о? Я без отпуска второй год, думала, расслаблюсь Хоть чуть-чуть, а вы мне – диверсантку?… Она же всю группу перебаламутит со своей любовью. Это же как вирус – передается. Эпидемия. А я отвечай? Нет, и не просите. – И Ада Петровна углубилась в бумаги, всем своим видом подчеркивая, что она непреклонна.
«Икарус» мчался по шоссе. Юра и Ласло, сменяя друг друга, вели его по дорогам России и Украины – к границе с Венгрией, туда, где он был рожден.
Юра был весел. Ласло хмурился. И только автор оставался невозмутимым:
– Собственно, на этом наша история могла бы и закончиться, если бы она была только о принцессе, заколдованной в лягушку, которую никто не полюбил и не разрушил колдовских чар. Но она еще и про нас – про тех, кто ищет принцесс, а найдя, не узнает их или пугается, потому что некоторые из них – заколдованные, и надо очень полюбить, чтобы увидеть, что скрыто под внешней оболочкой. Впрочем, об этом, как мы уже говорили, речь еще впереди…
Юра и Ласло стояли на горе святого Геллерта, откуда открывался замечательный вид на Будапешт. Внизу струился Дунай, который, естественно, казался Юре голубым, хотя на самом деле был темно-бурым, дворцы и костелы таяли в розовой дымке, вокруг щелкали фотоаппараты и стрекотали кинокамеры многочисленных туристов, которые выражали свое восхищение Дунаем, казавшимся им тоже голубым, на самых различных языках, в том числе и на венгерском.
Юра прислушался и сказал Ласло:
– Странный у вас язык. Ни одного слова понятного. А? В других все-таки… А тут…
– А вот и я, – раздался сзади женский голос.
Юра обернулся.
На тротуаре стояла улыбающаяся Катя.
Часть вторая
Будапешт – столица братской Венгрии – страны, известной не только токайскими винами, опереттами Кальмана и автобусами «Икарус», но и отменным гостеприимством. Улицы города заполнены туристами. Где только ни увидишь их – в магазине, где они, не зная языка, тем не менее ухитряются объяснить продавцу все тонкости фигуры своих близких; в музее, где они смотрят не на картины, а в проспекты; в автобусах прильнувшими к окнам и дружно, словно марионетки, поворачивающими голову то вправо, то влево; ну и конечно же, на улицах припавшими к окулярам фото– или киноаппаратов и не замечающими ничего вокруг. Они смотрят на величественный собор, а видят его в рамке девять на двенадцать, и таким он им кажется красивее; они влезают на ограду, ложатся на землю в поисках удачного ракурса, а сохранят себя для потомков застывшими в напряженных позах и с неестественными улыбками, но зато на глянце и навсегда.
Мелькают фотографии – цветные и черно-белые, в фокусе и не в фокусе, вклеенные аккуратно в альбом и небрежно засунутые под стекло на столе – летопись нашей жизни… Мелькают незнакомые лица на фоне знакомых достопримечательностей, а потом мелькнули вдруг знакомые – вот Юра с Ласло, вот Юра с Катей, а вот они втроем на горе Геллерт, где мы расстались с ними в конце первой части. И пока мы с интересом вглядываемся в эти фотографии, слышим голос автора: