Страшные любовные истории, стр. 34
– Почему бы тебе не поехать с нами в Ирак и не строить там вместе с нами? – спросили они ее при расставании.
– Я останусь в Африке, там буду строить, – ответила им Тия и уехала в Эфиопию, взяв с собой одну из двух собак, ту, у которой было 299 пятен и которая могла кого-нибудь загрызть. Тия строила больницу и иногда брала почтовый конверт, плакала в него и отправляла, такой мокрый, соленый и пустой, в Багдад. Термези и Абу Хамид стали известными в своей стране архитекторами. Их дальнейшая судьба была сказкой из «Тысячи и одной ночи». И сведения о них, приходившие в Белград, напоминали рассказы этого знаменитого сборника: отрывочные и переделанные рассказчиками по их собственному усмотрению. Во всяком случае, было ясно, что судьба двух бывших студентов из Ирака не была похожей на судьбу их любовницы.
А с Тией Мбо произошло страшное. Во время войны между Эфиопией и Сомали вражеская армия заняла город, в котором Тия Мбо строила больницу. Когда солдаты ворвались в здание, Тия Мбо сидела за своим чертежным столом. Левой рукой она работала карандашом и линейкой, а правой ногой под столом записывала в тетрадь имена всех тех, с кем когда-либо вместе ела. Каждый день она вспоминала очередное имя и под столом вносила его в тетрадку, лежавшую в темноте возле собаки с 299 пятнами, а наверху, на столе, продолжала набрасывать чертежи «Зевгара», потому что он был единственным воспоминанием, которое успокаивало ее в минуты страха.
Солдат, выломав дверь и ворвавшись в комнату, налетел сначала на собаку. Но Тия Мбо на него даже не взглянула. Она сразу посмотрела на его ноги в солдатских ботинках. Пол в помещении был выложен белыми и черными плитами, как того требовал ее проект. Солдат, войдя в комнату, встал на белую плиту и тут столкнулся с собакой. Она зарычала и вскочила, чтобы броситься на человека, но на какое-то мгновение замерла в нерешительности и не пустила в ход свои зубы. Тии Мбо показалось, что она колебалась ровно столько, сколько пятен не хватало ей до трех сотен. Этого оказалось достаточно, чтобы солдат сделал шаг назад (было видно, что он переступил с белой плиты на черную), пришел в себя и убил собаку. Но Тия Мбо, не обращая внимания на происходящее, продолжала смотреть на его ноги. Солдатские ботинки на черной плите были последним, что она видела в жизни. Потому что солдат повернулся, схватил со стола зеленый бокал, разбил его и осколком выколол девушке глаза…
Когда Термези и Абу Хамид узнали о несчастии, они стали вспоминать, как жили с Тией Мбо в Белграде, какие у них были общие планы и намерения, и теперь, более десяти лет спустя, снова достав и развернув чертежи «Зевгара», который они спроектировали в Белграде, но так никогда и не построили, они увидели кляксы по краям букв и снова удивились тому необычному зданию с двумя входами с одной стороны, чье предназначение осталось для них загадкой.
– Смотри тремя, а не двумя глазами, – сказал Термези сводному брату, – ведь Тия Мбо теперь ничего не видит, мы будем смотреть и за нее!
Абу Хамид сидел и чувствовал, как собака у его ног стареет быстрее, чем он сам.
– Почему бы вместо дома на берегу реки нам не построить «Зевгар», которому мы вместе с Тией Мбо отдали свою молодость? – сказал он.
– Зачем нужен такой город? – спросил Термези.
– Мы могли бы привести туда Тию Мбо, чтобы она могла потрогать «Зевгар» руками и поселиться в нем, ведь на бумаге она его уже не увидит. Почему бы и нам не поселиться в стихах? Самые лучшие стихи – это те, в которых можно жить.
Они были настолько богаты, что без труда нашли деньги для такого проекта. Потом определили место на берегу Евфрата, там, где идут красные дожди, и начали строительство точно по чертежам, сделанным в студенческие годы.
Они, конечно, не стали реконструировать весь город полностью, а просто решили построить одну площадь и все, что ее окружает, включая и то необычное здание с двумя входами с одной стороны, чье предназначение не сумели понять. Это была удивительная работа, здания поднимались одно за другим, а когда по небу по второму разу пошли облака, уже проплывавшие здесь когда-то раньше, словно новых больше не осталось и словно все теперь будет повторяться сначала, два сводных брата закончили работу, поселились каждый в своей части «Зевгара», оставив одно здание для Тии Мбо.
Жить в «Зевгаре» было приятно, одно за другим обнаруживались разные практические преимущества зданий, назначение многих из них стало понятно только теперь, однако странная постройка с двумя входами продолжала оставаться загадкой, она берегла свою тайну. Именно там особенно любили сидеть Абу Хамид и Ибн Язид Термези по вечерам, здание было прохладным и с лучшей акустикой, чем остальные дома на их площади. Как-то вечером они сидели и ели хлеб, кусая его с двух сторон, и козий сыр с перцем, думали о Тии Мбо и считали пятна у своей новой собаки. На небе собирались облака, звезды сияли таким колючим блеском, что при взгляде на них щипало в глазах, потом архитекторы услышали, как забарабанил по крыше дождь, Термези встал, посмотрел на улицу из одного входа и, вернувшись назад, сказал:
– Красные дожди – пока свое дело не сделают, не кончатся. Как в нашем сне…
Действительно, ливень обрушился на землю с такой силой, что брызги долетали до лампочек, которые горели только в странном здании, где сейчас сидели два архитектора. И вдруг хлынул сплошной поток, его рев поглотил шум дождя, улицы наполнились бурлящей водой. Страшная красная река ворвалась в здание и, точно повторяя движение пера, которое более тысячи лет назад изобразило тот клинописный знак, что стал основанием здания, хлынула внутрь, дошла до стены, развернулась и потекла назад, до потолка наполняя комнаты водоворотами и грязью. Красный дождь прошел все изгибы и повороты, сделанные когда-то чернилами из лошадиной крови, и еще раз выписал букву, означающую потоп. Когда вода схлынула, а наносы глины высохли, Абу Хамид и Ибн Язид Термези остались раздавленными и прилепленными к стене потоком воды и грязи, и в течение столетий никто не замечал их тел под коркой засохшей глины.
Нашли их случайно. Какие-то студенты, изучавшие архитектуру, получили задание реставрировать странные развалины на берегу Евфрата, они-то и обратили внимание на неровность стен и указали на это преподавателю…
РАССКАЗЫ С САВСКОГО СКЛОНА
Тунисская белая клетка в форме пагоды
Человеческие мысли как комнаты. Бывают роскошные дворцы, а бывают и чердаки под крышей. Есть солнечные, а есть и темные. Одни смотрят на реку и небо, а другие на вентиляционный люк или подвал. А слова как вещи, они могут перемещаться из одной комнаты в другую. Наши мысли, то есть наши комнаты, составляют анфилады дворцов или казарм, а могут быть и чужим жилищем, в котором мы только снимаем угол. Иногда, особенно ночью, мы оказываемся перед закрытыми на замок дверями и не можем выйти наружу. Мы заточены в темнице, до тех пор пока сны не избавят нас и не выпустят на свободу. Но снов, как и сватов, надо еще дождаться. А пока их нет, владычествует бессонница. Говорят, есть две бессонницы, они словно две сестры. Одна приходит, когда ты не можешь заснуть, а другая – когда просыпаешься среди ночи. Первая – мать лжи, вторая – мать правды.
С тех пор как я живу один, меня все чаще мучат приступы бессонницы, и я борюсь с ними с помощью тщательно разработанного метода. Все совершается мысленно, когда я лежу в кровати. И все это имеет отношение к моей профессии дизайнера по интерьерам. Сначала я выбираю в городе дом, который мне больше всего подходит. Например, такой, который поставили на овсяную солому, чтобы злая энергия не могла подняться из-под земли в комнаты. Когда я нахожу что-нибудь подобное, я начинаю каждый вечер мысленно перестраивать и обставлять этот дом. Населять его мебелью, которую сам придумал. Но я занимаюсь домом не просто для того, чтобы он лучше выглядел. Я предназначаю его определенному лицу. Исключительно определенному лицу. Это дом для Я. М.