Красная шапочка, стр. 40
Встав, Зола спихнула ноги Торна с подлокотника, освобождая себе путь.
– Он не знал, что я киборг.
Торн наклонил голову, пока она пробиралась мимо:
– Не знал?
– Конечно, нет, – ответила она, выходя из кабины.
– Но теперь-то он знает, и ты ему все еще нравишься.
Она повернулась к Торну, указывая на экран:
– Ты узнал это из десятиминутной пресс-конференции, на которой он заявил, что делает все возможное, чтобы выследить меня и передать Луне для казни?
Торн ухмыльнулся и ответил противным высокомерным голосом, изображая Кая:
– Мне не кажется, что вопрос о природе киборга имеет значение.
Закатив глаза, Зола отвернулась.
– Эй, вернись! – Послышалось, как ботинки Торна ударились о пол. – Я хочу еще кое-что тебе показать.
– Я занята.
– Обещаю не высмеивать больше твоего дружка.
– Он мне не дружок.
– Это о Мишель Бенуа.
Зола сделала медленный глубокий вдох и снова повернулась к нему.
– Что?
Торн помедлил, как будто опасаясь, что снова заденет ее чувства. Но затем он указал головой на панель управления, расположенную за ним:
– Иди сюда, посмотри.
Подавив вздох, Зола устало пробралась обратно и уперлась локтями в спинку кресла Торна.
Торн выключил канал новостей.
– Ты знала, что у Мишель Бенуа есть внучка-подросток?
– Нет, – ответила поскучневшим голосом Зола.
– Ну, так вот. Мадемуазель Скарлет Бенуа. Предположительно ей уже исполнилось восемнадцать лет. Но – внимание! – о ней нет никаких записей, ни из роддома, ни из больниц. Понимаешь? Святые угодники, я же гений!
Зола нахмурилась:
– Не понимаю.
Откинувшись назад, Торн посмотрел на нее снизу вверх:
– О ней нет никаких записей.
– И?
Он развернул кресло к ней.
– Ты знаешь хотя бы одного человека, который появился на свет не в роддоме?
Зола задумалась.
– Думаешь, она может быть принцессой?
– Вот именно!
На нетскрине появилась фотография Скарлет Бенуа с краткой информацией о ней. Симпатичная, с хорошей фигурой и огненно-рыжими вьющимися волосами.
Зола, сощурившись, разглядывала фотографию. Девочка-подросток без свидетельства о рождении. Больничная палата в доме Мишель Бенуа.
Как удобно.
– Что ж, отличная работа, капитан.
Глава 25
Скарлет снилось, как будто метель завалила всю Европу снегом по самые крыши. Она снова была ребенком. В поисках бабушки она спустилась по лестнице. Та стояла на коленях у печки.
«Я думала, что нашла людей, которые смогут забрать тебя к себе, – сказала она. – Но они не пробьются сквозь эту метель. Видимо, придется ждать весны, чтобы отделаться от тебя».
Она разожгла огонь. Искры полетели в глаза Скарлет. Она почувствовала жгучую боль и проснулась с мокрыми от слез щеками. Пальцы были холодны как лед. Долгое время она не могла понять, что из этого было сном, а что – воспоминанием. Снег, но не так много. Бабушка хотела ее отослать, но не тогда, когда Скарлет была ребенком, а позже. В тринадцать лет.
Было ли дело в январе или позже, но все равно зимой? Она попыталась соединить кусочки воспоминаний. Ее отправили доить корову. Она ненавидела эту обязанность. Руки окоченели от холода, и она боялась, что будет слишком сильно сжимать вымя.
Почему она была не в школе? Это были выходные? Или каникулы?
А, точно! Скарлет поехала проведать отца и вернулась накануне. Она должна была остаться у него на месяц, но не выдержала. Опять пьянство, приходы домой за полночь. Скарлет села в первый же поезд, никого не предупредив, и удивила бабушку, внезапно нагрянув на ферму. Бабушка, однако, больше разгневалась, чем обрадовалась ее возвращению: Скарлет могла бы позвонить и объяснить ей, что происходит. Они поссорились. Скар все еще была зла на нее, когда села доить корову с замерзшими пальцами.
Это был последний раз, когда она ездила на поезде. И последний раз, когда она видела своего отца.
Она помнила, как торопилась покончить со всеми делами, побыстрее расправиться с ними, чтобы вернуться в дом и погреться. Когда она уже шла назад, то увидела стоявший у двери хувер. В городе она встречала их десятками, но за городом это была редкость – фермеры предпочитали более вместительные и быстроходные корабли.
Она тихонько проскользнула через черный вход и услышала приглушенные голоса, доносившиеся из кухни. Бабушка и какой-то мужчина. Она приблизилась к лестничному пролету, бесшумно ступая по терракотовому кафелю.
– Не могу даже представить, как она обременяла вас все эти годы, – сказал мужчина. У него был восточный акцент.
Скарлет нахмурилась. От тепла кухни ее щеки потихоньку оттаивали. Она заглянула в покрытую трещинами дверь. Человек сидел за столом, в руках у него была кружка. Черные шелковистые волосы обрамляли вытянутое лицо. Скарлет никогда его не видела раньше.
– От нее было меньше проблем, чем я думала, – ответила бабушка. Из своего укрытия Скарлет не могла ее разглядеть. – Я почти привязалась к ней спустя все эти годы. Но должна признаться, буду рада, когда она уедет. Больше не придется паниковать всякий раз, когда пролетает незнакомый корабль.
В горле у Скарлет пересохло.
– Вы сказали, что она будет готова к отъезду через неделю? Это правда?
– Логан так предположил. Единственное, чего мы ждем, так это вашего устройства. Если все пройдет гладко, она будет готова и раньше. Но вам придется с ней повозиться. Она сильно ослабеет и будет вести себя немного дико.
– Это понятно. Представить себе не могу, как она все это выдержала.
Скарлет приложила руку ко рту, чтобы приглушить звук своего дыхания.
– Вы уже подыскали ей место проживания?
– Да, все готово. Конечно, ей потребуется время, чтобы привыкнуть к нам, но я уверен, все утрясется, когда она освоится. У меня две дочери примерно ее возраста: одной – двенадцать, другой – девять. Думаю, они полюбят друг друга, и я буду относиться к ней как к родной.
– А мадам Линь? Она готова?
– Готова? – Мужчина тихо рассмеялся, но звук получился резким и сдавленным. – Вряд ли что-нибудь могло поразить ее больше, чем мое предложение удочерить девочку. Но она хорошая мать. Жаль, что она не смогла приехать со мной, но я не хотел привлекать к своему путешествию излишнее внимание. Конечно, она не знает о девочке. Не… все.
Видимо, Скарлет издала какой-то звук, поскольку мужчина внезапно взглянул на нее и окаменел.
Послышался звук отодвигаемого стула, и дверь рывком открылась. Бабушка была в ярости. Скарлет тоже все еще была зла на нее.
– Скарлет, как тебе не стыдно подслушивать! Марш к себе в комнату!
Девочка хотела закричать, топнуть, сказать, что нельзя просто так отослать ее наверх, как будто она никто, но слова застряли у нее в горле. Они вертелись у нее на языке, но она их проглотила.
И девочка поступила так, как ей велели. Громко прошагала вверх по лестнице и скрылась в своей комнате до того, как бабушка могла увидеть ее слезы.
Дело было не только в том, что она никому не нужна и ее могут отдать любому незнакомцу, который за ней придет. Впервые за шесть долгих лет она почувствовала себя частью чего-то. Как будто бабушка полюбила ее – больше, чем мама, больше, чем отец. Как будто они двое стали командой.
После того утра она неделю жила в страхе. Прошло две недели. Месяц.
Но тот мужчина так и не вернулся за ней, и они с бабушкой больше никогда об этом не говорили.
– Скарлет?
Рука Волка крепче сжала Скарлет, возвращая ее в реальность, в вагон поезда, стены которого медленно возникали вокруг нее. Она свернулась, как ребенок, прижавшись спиной к нему. И хотя глаза ее были закрыты, несколько горячих слезинок скатились по лицу и вискам. Она поспешно смахнула их.
Волк зашевелился и резко сел.
– Скарлет! – В его голосе слышалось беспокойство.
– Мне приснился кошмар, – ответила она. Она не хотела, чтобы он подумал, будто слезы имеют какое-то отношение к нему. Когда глаза высохли, она перевернулась на спину. Видимо, все еще была ночь, поскольку в вагоне было темно. Периодически появлялось искусственное мерцание неоновых вывесок, заливавших коробки и ящики бликами розового и зеленого.