Лучшие приключения для мальчиков (сборник), стр. 28
– Ладно уж. Соглашаюсь. Черт с вами…
Витька глядел на улицу из окна кафе и пил горячий, очень горячий шоколад. Генка снова листал журнал с мотоциклами. Жмуркин одной рукой гонял по столу выпущенного из заточения жука, другой рукой возил по полировке стакан с вишневым коктейлем. К столику подошла официантка и сказала:
– Молодой человек, к нам с домашними животными нельзя!
И указала на жука.
– А где вы здесь видите домашнее животное? – огрызнулся Жмуркин.
– Вот это. – Официантка ткнула жука ручкой.
– Это не животное.
– А что же это тогда?
– Насекомое. А насекомое – это насекомое! Если бы у вас висело объявление «Не входить с домашними животными и домашними насекомыми», тогда да. А если такой таблички нет, я могу входить со своим домашним насекомым куда угодно!
– Все-таки уберите жука, – настаивала официантка.
Жмуркин пристукнул по столику кулаком, но жука в коробок спрятал.
– Я на вас в суд подам! – сказал он. – На ваше кафе и на вас персонально. Вы придираетесь ко мне без повода, нарушая тем самым мои гражданские права! И гражданские права моего питомца!
Официантка плюнула и ушла.
– Вот, – Жмуркин болтал в вишневом коктейле лед. – Нам говорят, не заходите в кафе с животными. Нам говорят, идите помогите ветеранам! Ну да, мы идем помогать ветеранам, а какой-то престарелый кунгфуист раскидывает нас как котят. Этот мир прогнил насквозь…
– Мы шли расхищать цветметаллы, – напомнил Витька. – Так нам и надо. И, если уж говорить серьезно, насекомые – это тоже животные. Животные просто более широкое понятие…
– Да плевать. С их стороны хамство запрещать мне ходить с майским жуком.
– Да хватит вам лаяться, – сказал Генка. – Пойдемте лучше к ветерану.
– Я сам ветеран, – произнес Жмуркин.
– Чего же ты ветеран? – спросил Витька.
– Я ветеран войны с дураками, – Жмуркин выбрался из-за стола. – Только в этой войне мы не победили, а проиграли. Ладно, бандерлоги, идемте к ветерану. Осчастливим его.
– Где он живет-то?
– Возле рынка.
– Может, арбуз купим? – предложил Жмуркин. – Он печень очищает.
– Чтобы очистить печень, надо пить собственную мочу, – сказал Витька. – Да и арбузов сейчас нет, рано еще.
– Сам пей собственную мочу. – Жмуркин двинулся к выходу.
Но на рынок они все-таки зашли. Витька купил семечек у старушки, Генка купил универсальный припой, Жмуркин купил сахарную кость для Снежка. После чего ребята отыскали нужную пятиэтажку, поднялись на нужный этаж и позвонили в нужную дверь.
– Сейчас он на нас собак спустит, – предположил Жмуркин. – Знаю я этих ветеранов, у каждого бультерьер в кармане. Когда я еду в троллейбусе, они бьются там, как настоящие гладиаторы…
Но, судя по тишине, за дверью никого не было.
– Пойдем, – развернулся Жмуркин. – Он уехал в Новокузнецк к внукам…
Упрямый Витька нажал на кнопку еще раз. В глубине квартиры послышалось железное звяканье, потом голос сказал:
– Заходите.
Витька толкнул дверь, она оказалась незакрытой.
– Заходите, заходите, – повторил голос.
Ребята несмело вошли. Прихожая была оклеена газетами, пахло клейстером, скипидаром, краской.
– Ну, все, – Жмуркин скорбно постучал по стене. – Будем вкалывать…
– Не ной, Жмуркин, – сказал Витька. – Поработаем немножко. Перед экзаменами нечего классуху злить. К тому же труд – благодарное дело…
– Направо, – сказал голос. – Проходите…
– Вам этот голос ничего не напоминает? – спросил Генка.
– Он напоминает мне лишь о моей невеселой участи. – Жмуркин наткнулся на ведро с кистями и опрокинул его.
Они повернули направо и вошли в комнату. В центре стоял человек в панаме из газеты. Человек возил валиком с краской по потолку и грыз сливочную соломку.
– Мне насчет вас звонили, – сказал человек и повернулся. – Из школы.
– Блин! – ругнулся Жмуркин и потрогал себя за распухшее ухо.
– Черт… – Генка сделал шаг назад.
– Дела… – Витька почувствовал, что краснеет.
Перед ними стоял человек с улицы Победителей. Тот, что чуть не оторвал Жмуркину ухо.
– Какая приятная встреча! – человек поставил валик в угол. – А еще говорят, что наш город большой. Не прошло и трех часов…
– Вы Веселов Алексей Алексеевич? – тихо спросил Жмуркин.
– Так точно. – Человек стащил с рук перчатки. – А вы пионеры?
– Мы не пионеры, – Жмуркин разглядывал комнату. – Мы пришли…
– Знаю, знаю, – Алексей Алексеевич остановил Жмуркина. – Вы пришли в полное мое распоряжение на целых три дня.
– На два, – напомнил Генка.
– На три, – твердо сказал Алексей Алексеевич. – Наша цивилизация построена на троичном принципе. Знаете как: «Было у отца три сына, старший умный был детина, средний был и так и сяк…»
– Младший вовсе был дурак, – закончил Жмуркин. – Знаем, знаем. Я среди этих дундуков как раз старший. А самый младший у нас старина…
– Ладно, согласны на три дня, – выступил вперед Генка. – Что делать будем? Ремонт?
– Ремонт? В каком-то смысле… Вы руками работать умеете?
– По части рук мы мастера! – заявил Жмуркин. – Особенно наш младшенький. Что поделать, когда раздавали ум, он забыл встать в очередь…
– Жмуркин, заткнись! – Генка пнул Жмуркина.
– Я вижу, – человек вытер руки о фартук, – я вижу, вы дружная команда. Это мне нравится. Приходите завтра в одиннадцать, пойдем на улицу Победителей…
Глава 3
Стоявшим насмерть
– Вы не думайте, – говорил Жмуркин, пока они пробирались через опилки, – мы не расхищаем бронзу. Просто я ехал в автобусе, а два чувака говорили, что на улице Победителей можно легко найти металлолом. Ну вот мы и решили, что лишние деньги не повредят. А вообще-то мы обычные ребята, как все. Я кинорежиссер, Генка вечный двигатель изобретает, а Витька поэт…
– Я не изобретаю вечный двигатель, – поправил Генка.
– А я не поэт, – добавил Витька. – Я нормальный…
– Все так говорят, – вставил Жмуркин любимую фразу Витьки и Генки.
– Молодцы, – Алексей Алексеевич закинул на плечо лопату. – Веселые. Это хорошо…
– Долго еще идти? – спросил Генка.
– Нет.
– А что там, в конце улицы? – спросил Витька.
– Скоро увидите, – ответил Алексей Алексеевич.
Улица Победителей повернула вправо и пошла под уклон.
– А почему все-таки Победителей? – поинтересовался Жмуркин. – Это из-за Олимпийских игр?
Алексей Алексеевич остановился.
– Вон видите домик? – Алексей Алексеевич указал лопатой. – Я там раньше жил. Из этого домика я ушел на войну. А рядом дом, там жил Скворцов Мишка, он тоже ушел. И Одинцов тоже… Тогда эта улица называлась Коряжной, она была самой длинной в городе… Пойдемте, а я буду по пути рассказывать.
Алексей Алексеевич ступил на тротуар, ребята за ним.
– Так вот, – рассказывал Алексей Алексеевич, – центр города был тогда почти здесь, потому что недалеко стоял деревообрабатывающий завод. Улица Коряжная была самой густонаселенной, с нее ушло шестьдесят пять человек, а вернулось всего четыре. С войны вернулось, я имею в виду. И в пятьдесят четвертом году улицу переименовали в улицу Победителей. В том же году в конце улицы, там площадь такая небольшая, поставили… Ну, вы сами увидите. Сейчас.
Улица Победителей сделала очередной поворот.
– Вот, – указал Алексей Алексеевич. – Это то, что нам нужно.
– Это… – Жмуркин сделал руками неопределенный жест. – Это…
– Это «Т-34», – выдохнул Генка. – Я и не знал, что в нашем городе такие есть…
На площади стоял танк. Витька не знал, что это за танк, наверное, на самом деле «Т-34», если Генка так сказал. Генка в технике разбирался. Танк был старым и дряхлым, зеленая краска выцвела в желтоватую и во многих местах отстала, обнажив рыжую сталь, на броне – дурацкие надписи, кое-где замалеванные розовой краской, гусеницы провисли, из пушки торчала битая бутылка с привязанной веревкой.