Проигравшие победители. Русские генералы, стр. 14

Недостатки проводимой работы по упорядочению должностного роста офицеров были заметны в военной среде. Принимаемые попытки их устранения были очень инертны, так как они подвергались торможению и сопротивлению со стороны заинтересованных лиц. Вследствие этого протекционизм не был искоренен окончательно. Факты назначения на высшие должности по протекции продолжали появляться и в период Первой мировой войны. Тем не менее в основном аттестование командного состава положительно отразилось на повышении профессиональных качеств офицеров и генералов.

Е. Месснер и др. считали, что «…сознательной несправедливости и протекционизма при аттестовании не наблюдалось… редки были случаи составления необъективных аттестаций и не бывало выдвижений по службе на основе недопустимой, вредной протекции. Протекции не было. Привилегии были…». П. К. Кондзеровский признавал, что ошибки в назначениях были. Это он связывал с традиционной «русской добросердечностью» и с тем, что члены Высшей аттестационной комиссии весьма плохо знали большинство строевых начальников. Отрицая в принципе протекционизм, он в своих воспоминаниях противоречил себе. По его же словам, «…бывали случаи, что генералы, кандидатуры которых уже были однажды отклонены Высшей аттестационной комиссией и которые действительно не были достойны выдвижения, вновь настойчиво представлялись Командующими войсками на выдвижение».

Свое мнение по этому вопросу высказывал А. И. Деникин: «…чистка командного состава шла все же слишком медленно. Наша мягкотелость («жаль человека», «надо его устроить»), протекционизм, влияния, наконец, слишком ригористически проводимая линия старшинства – засорили списки командующего генералитета вредным элементом. Высшая аттестационная комиссия, собиравшаяся раз в год в Петрограде, почти никого из аттестуемых не знала. Этими обстоятельствами объясняется ошибочность первоначальных назначений (с началом Первой мировой войны. – А. П.): пришлось впоследствии удалить четырех главнокомандующих (из них один, правда, временный, оказался с параличом мозга…), нескольких командующих армиями, много командиров корпусов и начальников дивизий. Генерал Брусилов в первые же дни сосредоточения 8-й армии (июль 1914 г.) отрешил от командования трех начальников дивизий и корпусного командира. Бездарности все же оставались на своих местах, губили и войска и операции. У того же Брусилова генерал Д., последовательно отрешаемый, переменил одну кавалерийскую и три пехотных дивизии, пока наконец не успокоился в немецком плену…»

Выбор кандидатов на высшие должности производился по кандидатским спискам, составленным Высшей аттестационной комиссией, затем свои заключения комиссия «повергала на высочайшее усмотрение». А. Ф. Редигер считал, что введенный им новый аттестационный порядок, как единственный способ к улучшению командного состава, пользовался одобрением государя, так как журналы Высшей аттестационной комиссии он всегда читал весьма внимательно, за немногими исключениями для отдельных лиц, всегда утверждал ее заключения и никогда не высказывал какого-либо неудовольствия ее действиями. Однако Военный министр высказал предположение о влиянии на Николая II лиц, недовольных увольнением множества старших генералов, имевших родственников и защитников при дворе в лице матери императора – вдовствующей императрицы. А. Ф. Редигер предполагал, что именно протекцией подобных лиц, включая и супругу императора, можно объяснить тот факт, что император вносил свои коррективы в решения аттестационной комиссии.

Подтверждением этому являются многочисленные кадровые назначения в вооруженных силах. Так, А. Ф. Редигер вспоминал, что на одном из его «высочайших» докладов Николай II сказал ему, что П. К. Ренненкампфу следовало бы дать округ (при том, что Высшая аттестационная комиссия постоянно признавала его годным лишь для должности командира корпуса. – А. П.). В ответ на возражения Военного министра император не стал настаивать, тем не менее «…он через некоторое время вновь заговорил о том же, но мне вновь удалось отклонить повышение Ренненкампфа…». Вскоре после увольнения А. Ф. Редигера П. К. Ренненкампф был назначен командующим войсками Виленского военного округа. Позже, во время Первой мировой войны (в ходе Прусской операции), он был признан виновным в нераспорядительности (что является спорным вопросом) и отстранен от должности.

Много разговоров в военном мире вызвало назначение в мае 1914 г. на должность начальника Главного штаба генерала Н. Н. Янушкевича. Подобная неожиданность, по мнению генералитета российской армии, была явно не оправдана его предыдущим служебным опытом. Тем более что еще в 1909 г. сам же Николай II при назначении В. А. Сухомлинова военным министром рекомендовал тому на должность начальника Генерального штаба взять М. В. Алексеева.

В сентябре 1915 г. при содействии начальника штаба Ставки Верховного Главнокомандующего М. В. Алексеева на должность командира Гренадерского корпуса, а затем в начале 1916 г. и главнокомандующего армиями Северного фронта был назначен генерал А. Н. Куропаткин. И это несмотря на то, что еще в 1905 г., будучи Главнокомандующим русской армией в Русско-японской войне, он отрицательно зарекомендовал себя в руководстве и управлении войсками, чем, кстати, вызывал критические суждения того же М. В. Алексеева. В своем дневнике после очередного совещания, проводимого главнокомандующим А. Н. Куропаткиным на Дальневосточном театре военных действий, Михаил Васильевич записал: «Если теплится вера, то в массу, а не в личность, которая руководит и правит…» Несколько позже им же сделана следующая запись: «Выпустить из своих рук Главнокомандующий (А. Н. Куропаткин. – А. П.) ничего не хочет. Душит все стремлением руководить, даже дивизиями, не желая сознавать крайнего вреда такого управления…» М. В. Алексеев в своих дневниковых записях называл его горе-воеводой, лишенным всякого чутья истинного полководца, никогда не умеющим разбираться в обстановке. Тем не менее он способствовал его реанимации как военачальника во время Первой мировой войны.

И в первом и во втором случае командование А. Н. Куропаткина было неудачным, что вызвало в итоге раздражение самого М. В. Алексеева, способствовавшего назначению опального военачальника: «Баба ваш Куропаткин! Ни к черту он не годится! Я ему сейчас наговорил по прямому проводу».

А. И. Деникин писал: «…обиднее всего, что вся армия знала несостоятельность многих из этих начальников и изумлялась их назначению… Я не отрицаю крупных недостатков в системе назначений и комплектовании высшего командного состава… технические, профессиональные знания командного состава, в силу неправильной системы высших назначений… не находились на должной высоте».

А. Н. Куропаткин

Глава II

Будущие главнокомандующие: путь в офицеры

Выше уже говорилось о том, что советская историография показывала офицеров русской императорской армии односторонне, неким однородным социальным слоем зажиточного дворянства. Анализ жизнедеятельности выбранной нами группы высших военачальников показывает, что она была далеко не так однозначна. Будущие главнокомандующие принадлежали не только к различным социальным слоям, существовавшим на тот период в России, но и к разным группам одного сословия. Так, А. А. Брусилов, Я. Г. Жилинский, А. Е. Эверт, Н. В. Рузский и А. Н. Куропаткин были выходцами из дворян, причем первые двое принадлежали к старинным дворянским фамилиям, а М. В. Алексеев и Н. И. Иванов при рождении не принадлежали к дворянскому сословию.

Происхождение, семья

Алексей Алексеевич Брусилов родился в Тифлисе 19 августа 1853 г. Его отец происходил из дворян Орловской губернии. В общем гербовнике Российской империи, составленном графом А. Бобринским, куда внесены дворянские роды, записано: «Фамилия Брусиловых многие Российскому Престолу служили дворянские службы в разных чинах и жалованы были в 7184/1676 и других годах поместьями. Все сие доказывается разными справками и родословною Брусиловых, означенными с копии с определения Орловскаго дворянскаго депутатскаго собрания о внесении рода Брусиловых в дворянскую родословную книгу, в 6-ю часть, в число древняго дворянства (Герб. VII, 123)».