Товарищ Ссешес, стр. 28

Наступила тишина. Не смотря в сторону гостя, я принялся перекладывать на шатких полках своих мыслей те незначительные общие факты, которые мне были известны о методах действия людей, подобных моему новому знакомому и его руководству. Темноэльфийские воспоминания, густой темной пеной вскипевшие в моей моментально очистившейся голове, в этом случае мало что могли дать, а человеческие знания зияли такими пробелами как раз в области общения с силовыми структурами, что тоже не особенно помогали. Потому-то мой взгляд медленно скользил по проступающим в серебре ночи стволам деревьев, плетям кустарника и мягкому даже на вид ковру травы, устилающему поляну, практически вогнав меня этим в медитацию. Поэтому внезапно прозвучавший вопрос, разбивший блаженную корку созерцания, окружившую мой разум, еще бы чуть-чуть — и заставил меня вздрогнуть.

— И почему?

— Страх. — Равнодушно пожав плечами в обступившей нас темноте и прохладе летней ночи, продолжил: — Страх и ненависть.

— Тогда почему пошел на контакт? — Ровный голос, освобожденный от всяческих эмоций. Голос истинного дроу. Этот человек был явно рожден не в своем теле. Он достоин ответа. Подробного ответа, который без искажений и эмоций дойдет до его владыки.

— Месть и трезвый расчет. Общий враг. Что еще нужно для начала дружбы?..

3.08.1941 г. Николай Антонович Иванов (абсолютно трезвый)

«Казбек» показался необыкновенно вкусным после странноватых запахов подземелья. Ребята справлялись пока неплохо — трезвых уже нет. Посмотрим утром. Не оклемаются — в ручей и пробежка.

Как же тебя назвать-то… Отписываться все равно придется. Ну… пока объектом будешь. Страх, говоришь? Ненависть? Ты говори, хлопчик, говори… Мне пока неважно, о чем ты говоришь… Мне важно — как? Отойдем чуть-чуть. Присядешь? Осторожен. Хорошо стал, правильно. Слишком правильно (значит, опыт есть — обученный, скорее, не шкурой взятый. Или мало его — вон как плечи напряглись. И рука от ножа недалеко).

Месть и расчет для дружбы? А ведь загибаешь, парнишка, загибаешь. И о себе не все говоришь… Поглядим на тебя, мальчик, послушаем… А там как скажут.

Почему-то вспомнилась Москва. Перед вылетом.

«Документы ты читал. Я ж тебя с Туркестана помню — дотошный ты. И райончик знакомый… Что скажешь?» — «Почерк… непонятный. Не немецкий. Слишком… сложно. Англичане?» — «Ну уж не японцы. Хотя… Ты пей чай, пей. Специально, как ты любишь, кок-чай заказывал».

След от подстаканника кружком вдавился в сукно.

«Вот где они негра взяли, как думаешь? Да еще чернущего такого? И с зельями непонятно — с личным мнением Бурденко ты тоже ознакомлен». — «Это ради него меня из Харбина выдернули?» — «Как там?» — «Если что, вернуться смогу…»

Торопишься ты, парень. Спешишь. Нет у тебя опыта, что б ты ни говорил про свои четыре сотни. Или поджимает кто? Поглядим. Не торопясь. А точку вместо запятой пока один раз поставлю.

— Доверие…

Темнота на мгновение вспыхнула эльфийской улыбкой:

Обоюдное…

Глава 9

ПОХМЕЛЬНАЯ

Чуть позже. Ссешес Риллинтар

Как же хорошо просыпаться в блаженной тишине подземелья не от утренних воплей какого-то свихнувшегося воробья, а просто от того, что выспался. Славно вчера погуляли! Есть математически точный признак: хреново во всей тушке. Ва Сю опять спала на мне, но некоторое время назад неощутимо испарилась из апартаментов. Затекшие руки начало колоть, вот и проснулся. Малую лечилку на себя — и подъем. Сегодня день большой дипломатии.

Ссвет! В смысле, прямо в глаз луч света после приятного полумрака пещеры. Пока промаргивался и водружал очки на положенное место, решил прислушаться, что делается снаружи.

Снаружи финский народный праздник «Похмеляйнинен». Пока командиры спаивали друг друга с хитрым умыслом, нижние чины также погуляли на славу, но без задней мысли. А мои настоечки поубойнее ивановского спирта будут.

Выбрался наружу, полной грудью вдохнул бодрящий утренний ветер и направился в сторону ведра с водой, у которого уже стояла очередь умывающихся. До сих пор забываю спросить Сергеича, где он его экспроприировал. Все мутные, мои ребята вообще как в воду опущенные, но ничего, сейчас всех подлечу — живо забегают. Лечить буду сам, опохмеляться теми составами, которые у нас есть, — путь к забвению.

Приветливо поздоровался со всеми присутствующими и культурно пристроился в конец очереди. Впрочем, ждать пришлось недолго — все же люди собрались военные, рассусоливать никто не стал. Впрочем, и уходить далеко тоже. Так, утренний треп, смешки, разговоры, напряжение, правда, какое-то чувствуется. Так, что-то мне это напоминает… Ссвет! Кошмарик с попыткой захвата начинался примерно так же! Не дергаться! Щупаю ауры, верчу ушами, аккуратно оглядываюсь. Легкая паранойя в форме мании преследования полезна для здоровья, но на этот раз ложная тревога.

Гостей вблизи меня только двое, один из них — химик с горящими глазами, даже больная голова не мешает его бешеному любопытству. С расспросами не лезет, явно «заинструктирован до слез», но я-то помню, кто вчера внимательней всех присматривался к моим фокусам.

Поодаль завтракали двое диверсантов из второй смены боевого охранения. Присмотрелся, что именно едят, — ага, расход из вчерашних вкусняшек. Значит, Иванов решил пока мне поверить, первая смена ела сухпай, — видать, опасалась отравы. Наивный хуманс, про яды отложенного действия с магической инициацией не знает. Рассказывать не буду… Пока…

— Товарищ командир, разрешите обратиться?

Чего это старшина такой официальный? Ага, понятно, гостям показывает, что здесь не банда, а воинская часть. Правильно, из меня строевик никакой, а впечатление можно испортить. Вытащил из человеческой памяти подходящий ответ:

— Без чинов. Докладывай.

— Ссешес, тут малыш бесится, мне кажется, что он летать хочет.

Где этот мелкий прохвост? Так, залез на толстую ветку, машет крыльями, с лапы на лапу переминается. Странно, я думал, это произойдет на несколько дней позже. Не вовремя слегка, обстоятельный инструктаж провести забыл, придется импровизировать.

— Бойцы, бросайте все. Гена, Сергей, вы двое, хватайте девочек и что хотите делайте: кормите, играйте, чешите им пузо, но чтобы с рук у вас они не слезали. Железко, полотенце сухое? Давай сюда.

Усадил старшину под дерево с дракончиком и начал вспоминать теорию.

— Первый полет укрепит связь. Погрузись в сознание, смотри его глазами, но не пытайся лететь сам. Командуй, а не управляй. Помни, что ты не дракон, а Старший. Нырнешь слишком глубоко, будут трудности с возвратом и можно случайно перехватить управление телом. Несмертельно, но правильно крыльями махать ты не умеешь, дракончик шмякнется, ему-то ничего, а ты набор интересных ощущений получишь… Сергеич, завяжи глаза полотенцем, свои тебе сейчас только мешать будут. Не торопи, просто прислушайся к Глау, как почуешь момент готовности — посылай в полет. И постоянно помни, кто ты есть.

Огляделся по сторонам. Собралось немало зрителей. Иванов и еще один человек тоже тут, смотрят, но объяснений не требуют, а вот химика распирает любопытство.

— А все нормально будет, товарищ Ссешес, вы так старательно напоминаете об осторожности.

Тихо прорычал в его сторону.

— Тридцать три раза массаракш, хуманс! Я тебе что, Старший мастер драконов Мензобреранзанской академии? Зачет по драконологии сдал, и все, предмет непрофильный, кто же знал, что придется прайд готовить в таких вот условиях? Если по правилам, вожатого надо лет десять учить, и то если способности хорошие.

Пока мы разговаривали, Глаури наконец решился и сильным толчком бросил тело в неизведанное. Старшина пытался помочь, обхватил его за плечи и в голос шипел на ухо:

— Сспокхойно! Ты — Старший, ссмотри не лети, проведи до лагхеря и обратно сюда.