Генерал его величества, стр. 52

В отличие от многолюдных улочек Артура, широкие и прямые улицы Дальнего были почти пусты. Главное — в городе практически не было заметно признаков деловой жизни — тут обитали только чиновники железной дороги да персонал порта плюс рабочие таки построенного сухого дока. В западной части города квартировали офицеры из кондратенковской дивизии. Мне сказали, что до смерти Витте и назначения Алексеева наместником Дальнего Востока здесь еще было какое-то шевеление, но теперь все затихло. Город окончательно почувствовал себя никому не нужным…

«Ладно, это все лирика, а нам в таком месте будет проще спрятать базу подводных лодок», — подумал я, наблюдая за работами в маленькой бухте южнее города. Сама база еще достраивалась, но якобы мой дворец с хозяйственными постройками, а на самом деле жилые и служебные помещения базы, уже сданы в эксплуатацию. Я прошелся по пустым еще комнатам — все нормально, хороший домик, и сам бы в нем пожить не отказался…

У «дворца» уже имелся комендант, который после моего обхода спросил, будут ли какие-нибудь замечания или пожелания.

— Замечаний нет, — сказал я, — а пожелания… Знаете, заведите тут пару кошек — с ними база будет смотреться куда уютнее.

Следующий месяц прошел в непрерывной текучке — вроде и не делаешь ничего глобального, а все равно занят с утра до вечера. Наконец настало Рождество, а за ним и новый, тысяча девятьсот четвертый год.

Алексеев бомбардировал царя телеграммами о необходимости превентивного удара по японцам — я был в курсе этого, так как почти год назад в составе шестого отдела появилась линейная группа, задачей которой было внедрение наших людей на всех ключевых пунктах почтовой и телеграфной службы Маньчжурии и Квантуна. Царь, хоть и был не особого ума человек, все же на такую дурость, как нападать первым, не соглашался ни в какую. Шел оживленный обмен депешами, а флот пока выделывал какие-то странные манипуляции. В начале января они чуть ли не всем составом сплавали к Эллиотам и обратно — совершенно непонятно зачем. Отработки никаких задач не было, стрельбы не проводились… Обошлось почти без потерь — только столкнулись два миноносца да несчастный «Севастополь» опять поимел какие-то неприятности с машинами, так что в Порт-Артур он еле приполз на шести узлах. Вообще этот свежепостроенный броненосец сильно напоминал мне дешевый китайский мопед, из тех, что продается во всяких «Ашанах». Вот он, новенький и блестящий, оказывается в руках восхищенного владельца, получившего такую классную вещь за такие смешные деньги… Вот владелец прямо из магазина тащит его в ремонт, потому как своим ходом он неспособен доехать даже туда… Вот очередной обычный ремонт плавно перерастает в капитальный и наконец мопед обретает свое законное место на помойке, имея на одометре хорошо если трехзначную цифру.

Кстати, пока мореманы таким образом развлекались, нам было не до смеха, — а вдруг японцы догадаются ударить именно сейчас? Авиаразведка велась непрерывно, мы потеряли три машины и одного летчика — над морем у него отказал двигатель. Примчавшийся через сорок минут на место падения «Гера» выловил из воды умершего от переохлаждения пилота.

Но обошлось, флот вернулся, и японцы не напали.

Наконец пришла радиограмма от Гоши. Николаю надоела переписка с Алексеевым, и он удовлетворил очередную его просьбу об отставке с поста наместника. На эту должность назначен Гоша, он уже выезжает на заранее приготовленном поезде. Вместе с ним едет Макаров, тем же указом назначенный командующим Тихоокеанской эскадрой. Генерал-лейтенант Найденов становится первым заместителем наместника и начальником Квантунского особого отдела — контрразведывательной структуры с весьма широкими правами, образованной на базе следственного отдела Комкона. Выделенные сотрудники едут тем же поездом. Ожидаемое время прибытия — восьмое февраля. То есть высочество таки форсировало события, столь резкие телодвижения мы планировали на март — апрель…

В следующей радиограмме (понятно, в дороге скучно) Гоша описал подробности ознакомления Николая с моей фонограммой. Как и положено настоящему произведению искусства, она не оставила слушателя равнодушным. В результате император без всяких колебаний подписал приказ: генерал Стессель назначается административным комендантом Порт-Артура. В той же бумаге перечень обязанностей коменданта, и тоже подписанный лично императором. Перечень короткий: комендант обязан поддерживать чистоту и порядок на улицах вверенного ему города и обеспечивать бесперебойную работу ассенизационной службы. Все остальное — компетенция военного коменданта Квантуна, которым назначается генерал Смирнов.

Двадцать шестого января я не находил себе места. Правда, в результате полученной информации о своей отставке Алексеев поубавил активности, и на внешнем рейде теперь никого не было. Да и японцы пока не заявляли о разрыве дипломатических отношений, но мало ли, вдруг теперь они решатся напасть и так… Вся авиация была переведена на повышенную готовность. Но японцы не напали ни двадцать шестого, ни двадцать седьмого. Потом начала портиться погода, и к первому февраля разыгрался настоящий шторм, который продолжался почти неделю. Шестого он начал стихать, и тут пришла депеша: самураи заявили-таки о разрыве отношений! Значит, завтра следует ожидать предложения всем подданным Японии покинуть Порт-Артур, а через пару дней — война, это если все пойдет как у нас…

Я чувствовал себя не очень хорошо, похоже, ухитрился-таки простудиться. А тут еще флот начал опять проявлять какую-то непонятную активность, вроде подготовки к смотру. Вообще-то по-хорошему надо было сходить к Старку и узнать, что происходит. Но он еще не получил бумаги о моем назначении и полномочиях, и для него я пока просто авиационный комдив… Да и знобит меня что-то уж очень сильно, тут надо не по адмиралам бегать, а выпить чаю с медом и пропотеть как следует. Но только все же лучше не в своем поезде, а на центральном аэродроме, там у меня тоже есть резиденция. Раз уж события переходят в решающую фазу, надо быть поближе к тем, кому в случае чего именно я должен буду отдавать приказы, то есть к летчикам… А послезавтра приедет Гоша, и будет совсем как у Некрасова: «Вот приедет барин, барин нас рассудит!»

С такими мыслями я гнал свою «оку» по петляющей между сопок дороге на центральный аэродром. Несмотря на шипы, на скользкой дороге машину постоянно заносило, в свете фар мелькали редкие снежинки.

Я тогда еще не знал, что война начнется через несколько… не дней, а всего лишь часов.

ГЛАВА 29

Та-ак, что это я вижу? Кажись, потолок… причем даже без очков можно разглядеть, что довольно низкий. Ну-ка вбок посмотреть… блин, тошнит-то как, и выдыхать противно. Наверняка хлороформом травили — я этот запах с молодости помню, когда после падения на первых гонках почти месяц в больнице валялся. Под старость, значит, опять туда же… А тут вроде что-то похожее на девушку сидит… ага, зашевелилось.

— Георгий Андреевич, вы очнулись?

— М-м-м… вроде да. Очки мои где?

— Вот… подождите, я вам надену… Так нормально?

— Ну вы же их не вверх ногами… Теперь нормально.

Я присмотрелся. Ага, нахожусь я в своем поезде, в вагоне-госпитале, а сидит передо мной одна из Таниных девочек, которая, ко всему прочему, еще и врачиха… Как звать-то? Мозги что-то совсем не работают. А, ладно…

— Доложите о моем состоянии, — буркнул я. — Доклад начните с даты.

— Сегодня девятое февраля, время восемнадцать двадцать, — бодро начала девочка, — позавчера утром вы были сбиты и упали на Тигровую косу. Вас эвакуировали сюда… Состояние было тяжелое, пуля раздробила плечевой сустав плюс большая кровопотеря… Сделали переливание, потом операцию. Она прошла успешно, сейчас доктор оценивает ваше состояние как стабильное.

— Кроме пули в плечо я себе при падении ничего не сломал или не растряс?