Шутиха (сборник), стр. 119
— Только я вас и понимаю, сэр. Для меня вы единственный капитан на свете!
— Дай я тебя поцелую! Ты, один ты…
— А ваш гадкий и вульгарный обидчик пойдет под трибунал!
— Поползет! На карачках! И я буду пинать его в…
Объект грядущего пинания остался загадкой, потому что ожил рупор блиц–связи:
— Капитан Стриммер! Говорит есаул ОРайли. Ждем вас в рубке!
— А–а-а, запрыгали! – демонический хохот сотряс пепельницу, превратив ее в вулкан. Тускло сверкнул на лацкане знак «Заслуженный налетчик» с указанными внизу часами налета. – Старый кэп борозды не портит! Помоги мне встать, друг мой…
Когда Стриммер, поддерживаемый стюардом за талию, воздвигся в дверях центро–поста, «Железная Брунгильда» с порога протянула ему стакан.
— Выпейте, сэр, вам станет лучше.
— Но мне и так хорошо! – искренне удивился капитан. – Кроме того, от водки после коньяка лучше не становится. Это знает всякий курсант…
Не договорив, он уставился на потолок, где Альеносхромп Ублажитель–IV ловко выкусывал «жучков», вися на честном слове и голом энтузиазме. В горле Стриммера булькнуло, рука сама собой вцепилась в стакан. Миг – и рассол из?под квашеного «Алко–Зельцера» продраил капитанские мозги насквозь, заодно снабдив извилины всей необходимой информацией.
— И–так?! – командным тоном икнул Стриммер.
— Рад вашему возвращению, сэр, – с облегчением заявил Телепень, игнорируя ревнивый взгляд андро–стюарда. – Пять минут назад радары засекли «Летучего Китайца» и инкуб–Люльку.
— Идем на сближение. Мобил–десанту быть готовым к миротворческой зачистке «Летучего Китайца». Мне пива, фуражку и бурную овацию. Выполнять!
Глава двенадцатая
где пахнет абордажем, ведется отсчет, десантники не умирают и не сдаются, а финал назло всем остается открытым
Полуотмороженный десант прямо из гибернаторов шел в бой: греться. Капрал Касаткина, морща недовыщипанную бровь, заправляла одеколоном квантовый огнемет «Горыныч». Пробегая мимо, рядовой Гигер с криком: «Ну у тебя и зажигалка, Люба!» успел прикурить от запальника. В углу, разливая по котелкам традиционные сто пятьдесят «Фронтовой», возглашал тосты рядовой Гамарджоба.
— Шевелись! – надрывался Небейбаба. – Что вы собираетесь, как бройлер в гриль? Вон, капрал Касаткина и накраситься успела, и окопный маникюр сделать, а МГемба даже щеки ваксой не надраил! Отделение, р–р-равняйсь! Смир–р-рна! Гигер, куда на монитор пялишься? Живого брата по разуму не видел? На меня смотри, дубина! Слушай мою команду! Занять позицию в камере стык–шлюза!
Альеносхромп восторженно урчал, любуясь десантниками на экране обзор–дисплея двусторонней связи. Да, именно так и должен вести себя по сценарию добрейший обер–сержант Василий Архипович Небейбаба, лучший из Торчков–I.
— Жидкого топлива ему в печенку! – вдруг взвыли динамики.
— В чем дело, Телепень?
— Львов–Сердечный вышел на связь с шаландой! Открытым текстом, через синхро–матюгальник. Даю запись:
"Капитану Шплинту Сизая Ерунда от Билли Скунса:
Свистать всех наверх! На шхуне мобилы! Действовать по плану «Пятнадцать человек на сундук мертвеца»!
P. S. Ром за счет компании."
— Поймаю – повешу на рее! – не удержался капитан Стриммер, презрительно разворачивая шхуну кормой к «Летучему Китайцу». – Без скафандра.
— И это еще не все. Куда?то пропал Росинандос.
— Их было на палубе семьдесят пять… – задумчивым контральто протянула есаул ОРайли. – Пупсик, береги себя. У них в заложниках – твои яйца.
Альеносхромп понимающе цыкнул внешними челюстями.
– …До стыковки две минуты. Шаланда в ответ на запросы вывесила рекламный слоган «Сарынь на кичку!»
— Может, маскировка? А экипаж сбежал на спас–ялике?!
— На спас–яликах нечем дышать. Компания на кислороде экономит.
– …Пять секунд… три с половиной… одна и одна десятая… ноль… минус одна… минус две с восьмушкой… М–мать!
Все?таки капитан Стриммер был мастером своего дела: стыковка прошла почти идеально. Разве что Альеносхромп свалился с потолка на первого пилота, оставив Полянкера–Луговски заикой на всю жизнь.
— Обер–сержант, ваши бойцы закончили макияж?!
— Так точно, госпожа есаул.
— Капрал Телепень, атмосфера «Летучего Китайца»?
– 1,123.
— Что – 1,123?
— А что – атмосфера? Чай, не к братьям по разуму лезем!
— Два наряда вне очереди! Открыть диафрагму!
— Слушаюсь, барышня.
ОРайли чуть не подпрыгнула, услыхав знакомые интонации.
***
Шлюз шаланды пуст. Минуту Небейбаба через универсальный сканбикль изучает диспозицию во всех диапазонах: от склизко–зеленого до бело–пушистого. Все чисто.
— За мной!
Коридоры «Летучего Китайца» вымощены дешевой брусчаткой «Полимерзость». На стенах щербато скалятся кортики без ножен. Поворот. Еще один. В углу воняет ацетоном бочка с черным эрзац–ромом «Шевалье Гильотэн». Бренчит, маня прильнуть губами, цепная кружка. Воздух напоен ароматом цветущей опасности. Обер–сержант чует это всеми частями тела: от броне–валенок до легированного козырька буденовки.
— Проверить каюты!
— Чисто!
— Чисто!
— Чи…
— Вася!!! – наушники взрываются отчаянным дискантом Телепня. – Я засек темпоральные колдобины! Это ловушка! У них капканы «МАВР», запрещенные КОПами(3)! Времядробилки с хроновывертом! Вася, рви когти!!!
Но Небейбаба уже и сам слышит зловещее уханье «МАВРов».
— Уходим! Бегом!
Бегом не получилось.
– …Вася! Родной!!! – надрывается Телепень, брызжа из?под решеток охлаждения трансформаторным маслом. Экраны мониторов «Нострадамуса» полны падающих звезд, но никто из экипажа шхуны не успевает загадать желание. Лишь баритон авто–комментатора долбит дятлом: «Ваш абонент находится вне зоны досягаемости. Ваш абонент…» В динамиках инфернальный вой, местами угадываются такты «Полета валькирий» и «Семь сорок».
На табло борт–хронометра загорается: «Капрал Любовь Касаткина, времянахождение не зафиксировано. Рядовой Х. Р. Гигер, времянахождение не зафиксировано. Рядовой Чака Нья МГемба… Рядовой Ода Нобунага, времянахожение… рядовой Адольф Шикльгрубер… рядовой Нестор Махно… рядовой Иуда Маккавей… времянахождение… Хроноклазмы не зарегистрированы…»
«МАВР» сделал свое дело.
— О боже!..
— Ст–треляют! Значит…
— Молчите, Полянкер! Сглазите!
На левом из двух еще работающих мониторов возникает Небейбаба. Пляшут желваки на скулах, пляшут губы, пляшет цыганочку тяжелый гэппер в руках десантника. Конвульсивно схлопываются алые бутоны разрядов шиш–вероятности. Матеря Вселенную из конца в конец, обер–сержант пятится. Темпоральные воронки, выпрыгивая из капканов, наседают, но ряды их заметно редеют. На соседнем экране – остервенелое мелькание волосатой руки. В белых пальцах намертво зажат кабардинский кинжал. Рядовой Гамарджоба сошелся с времядробилкой врукопашную.
— Нэ падхады! Зарэжу! Мамой клянусь – зарэжу!.. З–зубамы гр–р-ризть!..
Утвердительно картавит гэппер.
— Еще одна зараза гэпнулась, – констатирует Телепень очевидное.
Тишина.
Лишь виртуал–эльфоиды Шредингера порхают, злорадно крутя кукиши, в спирали дымного коридора, прежде чем рассосаться в ментосфере.
— Гамарджоба, за мной!
— Батоно сержант! Брось меня! На пол!
— Отставить!
— Батоно сержант! Ахашени! Саперави эрети киндзмараули! Хванчкара!!!
— Молчать, Отар–бичи! Ты, биомать, горец или тля?!
— Горец! Я горец! Брось, сержант! Остаться должен только один!
Экраны захлебываются багровым мерцанием аварийных лампад.
— Евка! В душу, в матрицу, в эбенов корень! Расстыковывайтесь!
— Прекратить истерику, паранойю и эксгибиционизм, – голос ОРайли холоден и тверд, как взлетная колея на рассвете. – Мы вас прикроем у шлюза.
— Евка!.. Бортуй «Китайца» и мотай литым креном!..
— Капитан, вот вам нейро–топор. Приглядывайте за Полянкером, – ОРайли оборачивается к Стриммеру. – Если начнет паниковать, вырубите на сутки! Пупсик…