Я всей душою с вами, львы!, стр. 3

Журналист передал мне слова управляющего, и я, в который уже раз за прошедшие три года, подумал: какими будут ответ и действия этого негодяя, если однажды судьба сведет нас? Как и чем отвечу я сам? На сегодняшний день этот вопрос так и остается вопросом.

Глава первая

УБИЙЦЫ, СОЗНАЮЩИЕ СЕБЯ ТАКОВЫМИ

Смерть Батиана всколыхнула многих – дети и взрослые изо всех стран юга Африки и разных других слали нам с Джулией сердечные, сочувственные письма. Моего Батиана любило множество людей всех социальных групп и рас. Хотя никто из них не видел его в реальной жизни, только на фотографиях, и никто не знал его так, как мы с Джулией, их любовь была безмерной. Один из приславших соболезнования писал: «Гарет, когда пойдешь посидеть у поминальной пирамидки, сложенной в память Батиана, положи туда еще один камушек – от меня». Из соседнего с нами заповедника Тули-сафари на территории Зимбабве, где Батиан повстречал свою подругу, пришло письмо от директора Дэвида Мупунгу: «Гарет, у меня сжалось сердце, когда я узнал, что Батиан уже не составит компанию ни тебе и никому другому из тех, кто любит природу… Все содеянное против Батиана подлежит осуждению – особенно если вспомнить историю, связанную со львами Адамсона». А вот еще одно письмо: «Тебе, без меры расточавшему заботу и любовь, теперь приходится столько страдать. Не падай духом – ведь многим из нас нужна уверенность в том, что есть люди, подобные тебе способные воплотить мечты в реальность и пережить все связанные с этим радости и скорби».

Я был потрясен, когда прочел письмо своего друга – телепатического медиума: «Я давно знал о неизбежной смерти Батиана… Я знал это, когда писал тебе свое последнее письмо… Перечти последний абзац, где содержится намек на неизбежную смерть: тот, кто губит хищников из жадности, будучи лишенным благородства и чистоты души, которыми обладают звери, разрушает мир».

Необыкновенно мудрыми и искренними были детские письма. Вот что писал один юный автор: «Когда я услышал о Батиане, у меня по щекам ручьями потекли слезы. Но прошел месяц, и я понял, что ты дал ему шанс быть Свободным – и он воспользовался им. Он и сам наверняка предпочел бы умереть молодым, но среди дикой природы, чем дотянуть до старости за решеткой зоопарка».

Открытки и стихи, которые шли в наш адрес, помогли мне понять, что – в духовном отношении – значил для людей Батиан до и после своей гибели. Чем была вызвана такая реакция на его смерть? Не тем ли, что в человеческой истории львы – больше чем просто животные? С древних времен до наших дней лев считался символом мужества, силы и многих других добродетелей. Человек примеряет к себе из природного мира то, что считает достойным восхищения, и немало таких качеств он видит во львах. «Они столь глубоко запечатлелись в человеческом сознании – если не в крови, – что их могучая грива стала считаться символом души» – это слова Эвлин Эймс. Джордж Адамсон верил, что кодекс поведения львов заслуживает нашего уважения: «Право же, иные заповеди, заложенные в их генетике, выглядят не хуже наших и соблюдаются львами чаще, чем людьми. Уверенность в себе и мужество, упорная и при этом трезвая защита своего владения, готовность позаботиться о младших и вообще о других, чувство братства, верность и преданность – вот семь заповедей, достойных похвалы».

Батиан принадлежал к числу последних из эпохи «рожденных свободными». А первой из «свободных» была львица по имени Эльса, повесть о которой оказала колоссальное воздействие на людей. Благодаря ей возродилось сознание того, что окружающая среда нуждается в защите, ее история внесла свой вклад в появление движения «зеленых». Распространение философии «рожденных свободными» пробудило в людях черты, дарованные самой природой: доброту и сочувствие всем формам жизни. Эти черты противостоят мифу о людском владычестве над окружающим миром – этому самообману, который обусловливает и наше хищническое поведение по отношению к животным и природе в целом, и нашу враждебность по отношению к себе подобным, но принадлежащим к другим расам. Поэтому не считаю случайным совпадением то, что запрет иа работорговлю, установленный Британией в 1807 году, совпал с первыми дебатами в парламенте по вопросу о жестоком обращении с животными.

Нельзя отрицать, что историческая связь человека со львами оказала на первого свое влияние. Сегодня символика «рожденных свободными» дает людям возможность развеять миф о своем господстве над природой, и чем быстрее это произойдет, тем скорее мы осознаем, откуда исходит угроза нашему собственному существованию. Вот, по моему мнению, главное, чему учат истории жизни Эльсы, Батиана и тех, кто придет после них. Картина гармоничной жизни человека и могучего архетипа – льва полна впечатляющей символики, пробуждающей в человеческом сердце осознание своего родства с иными формами жизни и вызывающей в нем раскаяние за причиненную другим боль. Это чувство шевелится в нас, когда мы, оглянувшись вокруг и увидев, как разрушается наша земля, понимаем, что мы – убийцы. Убийцы, сознающие себя таковыми.

«Давайте поплачем по львам», – сказал мой друг, гид по заповеднику Дэвид Марупан, когда узнал о судьбе Батиана и других погибших львов. Его профессия – возить любителей природы по заросшим кустарником землям, и успех этой деятельности в значительной степени зависит от того, как будут жить львиные прайды и львы-одиночки, которых он и другие гиды успели так хорошо изучить за годы работы.

«Давайте поплачем по львам!» – воскликнул он, когда мы однажды встретились на дороге, бегущей вдоль реки Лимпопо, на противоположном берегу которой Батиан и многие другие львы расстались с жизнью. Я спросил Дэвида, какие львы ему теперь встречаются, когда он ездит по дорогам заповедника. Он ответил, что никакие. Разве что изредка Фьюрейя или Рафики.

В начале этого оказавшегося столь трагичным года – 1991-го – мы с Джулией подсчитали, что за последние несколько лет популяция львов Тули на территории Ботсваны выросла до сорока четырех особей, из которых, по нашим оценкам, сорок процентов составляли детеныши. Мы чувствовали, что наша антибраконьерская работа и другие действия, предпринимаемые в этих краях, дают плоды. В какой-то момент даже показалось, что популяция львов достигла оптимального для данного региона уровня. Но последующие отстрелы львов, забежавших на чужую территорию, наглядно продемонстрировали, сколь хрупка и чувствительна к воздействию человеческого фактора оказалась львиная популяция Тули. При этом она была изолированной: окружавшие ее зоны интенсивной человеческой деятельности делали невозможными как миграцию львов извне, так и передвижение других животных.

Смерть Батиана знаменовала собой наступление тяжкого времени. Все наши попытки предотвратить гибель других львов наталкивались на противодействие бюрократов, политиканов и людей с корыстными интересами, что делало нас беспомощными. Точное число львов, погибших в Северном Трансваале, мы так никогда и не узнаем. Из группы, состоявшей из двух львиц и шестерых львят, – той самой, которая увлекла Батиана в Южную Африку, – назад вернулась только одна львица с единственным детенышем, причем мать была ранена из огнестрельного оружия. Мы с Джулией потом долго пытались отыскать их, но безуспешно. Впрочем, кто-то из гидов по заповеднику видел, как львица зарезала импалу, – прекрасно, значит, она по-прежнему могла добывать себе пищу. Наш друг-ветеринар отговорил нас от попыток отловить львицу с целью оперировать ей рану: это могло только навредить. Если она способна свободно передвигаться и даже охотиться, следовательно, у нее хороший шанс выжить. В течение последующих недель нам еще не раз сообщали, что видели эту львицу, а затем она исчезла вместе с детенышем. Какова ее дальнейшая судьба, доныне неизвестно.

Несколько львов, которых заманили в Северный Трансвааль, избежали смерти и оказались в относительной безопасности в созданном алмазной компанией «Де Бирс» заповеднике «Венеция», граничащем с частными владениями. Но им никогда не вернуться назад, на заросшие кустарником дикие земли, и их потеря драматическим образом сказалась на динамике структуры львиной популяции Тули.