Мой портфель, стр. 30
Гениальные произведения – такие же создания Бога, как птицы и животные, непоявление их оставляет место это пустым.
Броня моя
Я хочу купить, как во время войны, танк на средства артиста, но пользоваться самому какое-то время. Приятно, наверное, внезапно появиться в ЖЭКе и попросить заменить пол на кухне, не выходя из машины. Хорошо въехать на базар и через щель спросить: «Скоко, скоко? Одно кило или весь мешок?»
Хорошо еще иметь приятеля на вертолете, чтоб летел чуть впереди, и пару друзей с автоматами, чтоб бежали чуть сзади.
Так можно разъезжать по городам. Ночевать где захочется.
В поликлинике насчет больничного листа осведомиться. Зайти к главному потолковать, пока друзья под дверью расположились.
Очень хорошо, если кто-то ругается. Продавца, допустим, так орет, что в машине слышно,
ребята сзади аж спотыкаются. Это очень удачно – подъехать к лотку, въехать прямо на тротуар и спросить: «Из-за чего, собственно? Почему бы не жить в мире и спокойствии?» И на ее крик: «Это кто здесь такой умный?» – «Я!!!» И подъехать поближе, громыхая и постреливая вверх совершенно холостыми, то есть очень одинокими, зарядами.
Вот и очередь у гастронома врассыпную. «А чем, собственно, приторговываете, из-за чего, собственно, жалобы? Может, обвес, обсчет, обмер? Ну-ка, взвесьте-ка мне и сюда, в дырочку, положите».
А трамвай сзади тихо стоит, не трезвонит, частнички дорогу не переезжают, хотя и мы на красный ни ногой, ни траком, то есть кончик ствола у светофора замер и только на желтый взревело.
Конечно, это уже не бумажные фельетоны, тут, если сосредоточиться на ком-то, его можно все-таки устранить вместе даже с окружающими или по крайней мере обратить внимание общественности. Что, мол, откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание общественности на скверные ступени, то есть тот дикий случай, когда перила дают движение вниз, а именно лестница его задерживает.
Или – где тянут со строительством, просто подъехать и спросить. Но, чтоб он через задний ход не сбежал, друзья должны его оттуда вернуть и подвести к стенке, где графики. Пусть с указкой объяснит. Также с перебоями в молоке. Попросить председателя встретиться с начальником и пригласить к стенке с обязательствами.
Потом, насчет очков. Их нет или они есть? Или есть, или нет? Не в очках дело! Пусть четко скажут – они есть, или их нет.
Лекарства выписывать те, что есть, или те, что лечат, и чем они отличаются? Я не думаю, чтоб они длинно говорили.
Да и просто легче кого-то подсадить на поезд, в степи встретить и подсадить. Билетов все равно нет, а места все равно есть.
Да, Господи, имея такой аппарат, нетрудно весь художественный совет пригласить к себе по поводу принятия этого монолога. Если кто против, спросить, сидя на башне и хлебая из котелка: «Почему, собственно?» Не просто ему не понравилось и мы не играем, а спросить: «Почему, собственно?» Мы можем даже вместе выйти на сцену: один читает произведение, а другой тут же объясняет, почему этого не надо делать. И кто больше соберет народу? Пусть эти ребята тоже дают прибыль.
Да мало ли куда можно подъехать, справиться, как там идут дела.
Но тут уже не по телефону. Тут, как никогда, важен личный приезд.
И устроить прибытие скорого танка по вызову. Это вам уже не группа психологов, которая успокаивает под девизом «То ли еще будет!» Это мы, конкретные ребята, мотовзвод огнестрельного сочувствия.
И чтоб прошел слух, что врать нам стало небезопасно, что из-за неизвестного жильца может приехать Я с друзьями, и наша броня также глуха, и пусть у него хоть на какое-то время отнимется его вранье, которое ему кажется умением разговаривать с людьми, пусть оно больше не вырабатывается его председательской железой, пусть он не учит нас, ибо результатов у него никаких, а ждать, что он сам поймет, уже невозможно…
«Броня крепка, и танки наши быстры, и наши люди…»
Конечно успехи медицины огромны
Десяткам тысяч возвращено зрение, миллионам возвращен слух.
Правда, с появлением зрения возникают новые проблемы: квартира – ремонт, изображение в зеркале требует замены.
С возвращением слуха слышны крики в трамвае и юмор, комментарии по телевидению международной жизни.
Массу людей вылечили от болезней желудка. Им нельзя было есть жирное. Теперь можно есть все. Все, что есть, можно есть.
То есть появление новых лекарств и исчезновение старых продуктов образует взаимозаменяемые пары.
Обильная пища вызывает склероз сосудов.
Ограниченная – вспыльчивость.
Сидение – гипотонию.
Стояние – тромбофлебит.
Что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище…
Сидишь дома – кажется, все дома сидят.
Выйдешь на улицу – кажется, что все вышли.
Попадешь на вокзал – думаешь, ну, все поехали.
В больнице впечатление, что все туда залегли; на кладбище – все загибаются.
Ну, много нас. Не забыть бы кого окончательно.
В Париже
– Опять хочу в Париж.
– А вы давно там не были?
– Я никогда там не был.
– То есть давно не были?
– Никогда не был.
– Ну, значит, очень давно.
– Если мне сорок, то примерно столько я там не был.
– Ну, это не так давно.
– Да сравнительно недавно.
– И уже тянет?
– Да, уже потягивает.
– Но еще можете терпеть?
– Терплю.
– Вы потерпите. Может, и обойдется. Вы где будете терпеть?
– Да здесь, где ж еще.
– Прекрасно. Вот стул. Рекомендую путешествие, но не вдоль, а в глубь материи. Прильните к микроскопу, путешествуйте в атом, и никто вас не задержит. То, что останется над микроскопом, недостойно сожаления. Вы ушли. Перед вами не банальная ширь, не заплеванный горизонт, а невиданная глубь, что гораздо ценнее и чревато открытием.
Париж истоптан. Молекула – нет.
Ввысь тоже не стоит. Наш ученый, ярко глядящий вверх, имеет вид присевшего журавля.
Идите в клетку. Ищите в атоме. Оттуда – в гены. В генах, кроме всего прочего, ваша тяга к Парижу. Там есть два таких шлица справа, подверните отверткой, вот этой. Генная регулировка. Поворачиваете отвертку. Желания сжимаются, вытягиваются, чернеют и исчезают, оставляя счастливое тело.
Вместе
Да здравствуют лысые, болезненные люди, вселяющие в нас уверенность. Да здравствуют все, кому нельзя, делающие нашу трапезу праздником.
Да здравствуют желудочники и сердечники, среди которых вы обжора и молотобоец.
Пусть их радует огромная роль фона в нашем обществе. Вашу руку, ревматики, колитики, гас-тритчики и невротики! Запретных вещей нет, есть вещи нерекомендованные, которые мы тут же совершим под завистливые вопли осуждения. Больной и здоровый живут одно и то же время, только те силы, что больной тратит на отдаление, здоровый – на приближение яркого света в конце тоннеля.
Только вместе – together, являя наглядную кривую полноты жизни.
От чего к чему, а главное, о том, что между.
Бесквартирные, помогайте цепляться за квартиры. Неустроенные, вызывайте такой приступ держания за свое место, чтоб его можно было вырвать только с этим местом.
Не соответствующие должности, бездарные в науке и культуре, работайте непрерывно, создавая материальные ценности, принципиально новые машины и кинофильмы, ставьте спектакли, стройте дома.
На этом синем фоне клочок бумаги с жалкой мыслью будет переписываться миллионами от руки, а появление убогих способностей будет принято за рождение огромного таланта, что даст ощущение счастья всем участникам нашего Движения под завистливыми взглядами других народов.
Вперед, широкоплечие, бездарные и симметричные, – ваша взяла.