Одна на две жизни, стр. 95
— Благодарю за оказанную честь.
— Мы поздравляем вас, сударь, — промолвил герцог. — Или, может быть, ваша светлость?
Агния тихо охнула и покосилась на своего спутника. Тот и бровью не повел — только усмехнулся так двусмысленно, что всем все стало понятно.
— Нет, в самом деле, на днях в кулуарах обсуждался вопрос о награждении вас графским титулом, — продолжал герцог.
— Пока это только слухи, — парировал Ариэл, а сам тихо пожал руку Агнии. — Его императорское величество ни слова не сказали об этом…
— И тем не менее, — вступила в разговор доселе молчавшая герцогиня Лариса, — мы будем рады видеть вас в своем доме в любое время. Разумеется, вместе с вашей очаровательной… — она оторвала взгляд от лица Ариэла и впервые посмотрела на Агнию.
— Невестой, — подсказал ее спутник.
— Невестой, — повторила герцогиня, снова обращая взор на мужчину. — Конечно, невестой. Я буду ждать.
И что-то такое промелькнуло в ее последних словах, что Агния сразу обо всем догадалась. Но предпочла промолчать.
ЭПИЛОГ
Лето в этом году так торопилось потеснить весну, что уже на Духов день все вокруг зазеленело, а у пруда в городском парке на декаду раньше срока устроили свои танцы вилы, порадовав людей. Всюду, куда ни глянь, раскрывались цветы, и даже старое кладбище Невинных Душ выглядело вполне празднично.
Подметавший дорожки молельщик заметил мужчину в военной форме, который целеустремленно шел между надгробий, но не придал этому значения. Традиционно в Духов день и накануне на свидание с умершей родней собирается половина города. И сейчас он был далеко не первым и не последним посетителем за день.
Знакомую могилу Ариэл отыскал без труда — заплутать там, где был уже однажды, он не смог бы при всем желании.
Было видно, что могилу подновляли — насыпали земляной холм, на который установили памятник с высеченными на нем именем и датами и надгробную плиту. А вот цветов с прошлого года поубавилось. Они уже не покрывали надгробие пестрым вянущим ковром. Лишь несколько букетов лежало возле камня. Ариэл присел рядом, поставил на край плиты откупоренную бутылку. Помолчал, хлебнул из горлышка.
— Вот и свиделись, Мар, — негромко произнес он. — Дела, знаешь ли, дела. Это тебе хорошо и спокойно — пока твоя душа там, — он указал глазами, — в холоде и мраке Бездны, греется в огне воспоминаний, тело тут разлагается на радость земляным червям. А что тут такого? Все живые, всем надо жить. Вот и я живу. — Он опять приложился к бутылке. — Ни ты, ни я не виноваты, что все сложилось именно так… А впрочем, если хочешь, можешь считать виноватым меня. Но я должен был довести это дело до конца. Во что бы то ни стало должен! Ты… ты просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте. Ты прекрасно знаешь, что я ничего не подстраивал нарочно. Побывав на том свете, пока ты несколько минут владел моим телом, я кое-что понял, но пусть меня расстреляют, если я изменюсь! Это теперь моя работа. И точка.
Отец-молельщик подметал дорожки, опасаясь приближаться к могиле. Он узнал ее сразу — когда заступил на место убитого полгода назад отца Милона, ему рассказали про эту могилу такое, что поневоле возбуждало любопытство.
— Знаешь, я даже рад, что все так сложилось, — продолжал Ариэл. — Рад, что ты лежишь в могиле, а Агния досталась мне. Если бы не стечение обстоятельств, рано или поздно мне пришлось бы пойти на настоящее преступление, потому что жить без нее я не хочу. А вот она без тебя хочет. И может. Нет, мы поженимся, только когда истечет срок траура, ни днем раньше. Мы ждем… Извини, что не приглашаем тебя на свадьбу. Сам понимаешь, это было бы странно. На вот, — он взял бутылку, но, вместо того чтобы допить самому, вылил остатки на могилу, — выпей за меня, Агнию и нашего ребенка. Прости, но мы не дотерпели. Узнали только сегодня утром. Если родится мальчик, назовем Мареком. Ты уж присмотри за ним… оттуда! Ладно, — внимательно посмотрев на опустевшую бутылку и пожалев, что не оставил себе ни капли, Ариэл зашвырнул пустой сосуд в кусты, — я пошел. Счастливо оставаться. А меня ждет семья!
Он встал с надгробного камня, отряхнул камзол и зашагал прочь.