Игра в прятки, стр. 23
– Я люблю тебя. Вот так.
– И я люблю тебя, Мэгги, – улыбнулся он.
Поднявшись на борт яхты, Патрик сказал, что мы поплывем «к солнцу, подальше от земли».
– На прошлой неделе здесь промчался шторм, так что досталось всем, нашей тоже, – заметил он, проводя быструю инспекцию. – Видишь, здесь еще осталась вода. Двигатель, похоже, вышел из строя. Антенна сломана. Черт! Напомни, чтобы я никогда не брался за строительство лайнера. Это будет еще один «Титаник».
«Бунтарь» покинул стоянку около четверти восьмого. Нам предстояла приятная прогулка. Как ни любила я проводить каждую свободную минуту с Алли, как ни скучала по нему с первой минуты расставания, мне требовался хотя бы небольшой отдых. И я так соскучилась по Патрику.
Над нами голубело небо, что автоматически настраивало на хорошее настроение. Патрик стоял у штурвала. На горизонте медленно двигался сорокавосьмифутовый кеч, возможно, к Карибам.
К полудню наша яхта уже спокойно скользила по синей глади навстречу вскипающим белыми шапками волнам. Нью-Йорк остался далеко позади. Отель, Питер О'Мэлли, даже Дженни и Алли были забыты. Мы и море. Я спрашивала себя, не выбрал ли Патрик этот день для того, чтобы предложить мне руку и сердце.
Внезапно на северо-западе появились дымчатые черные тучи. Шторм надвигался стремительно. Температура в течение пяти минут упала на десять градусов.
– Вот черт! – выругалась я. – Холодно.
Патрик озабоченно посмотрел на небо.
– Свяжусь с береговой охраной. Надо узнать прогноз погоды. Может быть, удастся переждать.
Он направился к кабине, но остановился, сделав лишь пару шагов.
– Проклятие. Связи нет. Придется поворачивать назад. Встань к штурвалу, Мэгги. И держи крепко.
– Да, сэр.
Пока я боролась со ставшим вдруг непослушным рулевым колесом, Патрик пытался убрать главный парус, чтобы поставить небольшой кливер. «В крайнем случае, – сказал он, – уберем и его и пойдем домой на двигателе».
А потом нас догнал шторм!
Яхту окутал густой холодный туман, и тут же полил дождь. Уже через несколько минут мы вымокли до нитки. Ветер завывал, волны перехлестывали через борт. Стихия как будто решила продемонстрировать нам свою силу и ярость.
Руки постоянно соскальзывали со штурвала, и удерживать курс становилось все труднее. Восторг схватки постепенно уходил, а за ним уже, точно готовая к броску змея, поднимал голову страх. Дело принимало нешуточный оборот.
Патрик громко выругался, потом выругался еще раз, уже по-настоящему, и побежал, скользя, к хлопавшему, как мокрая простыня на веревке, парусу.
Уже добравшись до него, он словно замер в нерешительности, и я заметила, что он подволакивает левую ногу.
Какую-то секунду Патрик стоял неподвижно, будто не зная, что делать, а потом упал на колени, как если бы кто-то ударил его сзади по голове.
– Патрик! – вскрикнула я.
Он попытался подняться, прижал руку к груди и рухнул на палубу.
Бросив штурвал, я метнулась к нему по скользким доскам. Его лицо было белее паруса, дыхание неглубокое и прерывистое. Патрик лежал на боку, и когда я перевернула его на спину, моргнул от боли. Мне вдруг стало нечем дышать.
Я постаралась укутать его шерстяными одеялами и укрыть куском брезента, а потом опустилась рядом и взяла за руку. На глаза навернулись слезы.
– Не уходи, – прошептал он. – Пожалуйста, не уходи. Дай мне посмотреть на тебя, Мэгги.
Яхту сильно качало.
– Я здесь, с тобой. И ты тоже не уходи. Все будет хорошо.
Верила ли я тому, что говорила? Отчасти да. Но страх внутри меня расползался, и мне то и дело приходилось отворачиваться, чтобы Патрик не видел моих слез.
Его лицо стало пепельно-серым. На лбу и над верхней губой выступили бисеринки пота, хотя ветер оставался холодным.
Господи, пожалуйста. Пожалуйста. Я так его люблю. Пожалуйста, не отнимай его у меня.
– На случай, если я вдруг не выберусь, – сказал Патрик. – Хочу, чтобы ты была счастлива. И сделай так, чтобы наш сын тоже был счастлив. Я знаю, ты сможешь. И пусть Дженни ни в коем случае не выходит замуж за ирландца. Обещай.
– Обещаю, – прошептала я, смахивая слезы.
Взгляд его вдруг изменился – он как будто смотрел мимо меня. Какой-то странный звук поднялся из груди, и Патрик выпустил мою руку.
Я вскрикнула.
Господи, пожалуйста, не дай ему умереть.
Слезы хлынули из глаз. Я крепко прижала его к себе и опустила голову ему на грудь. Сердце уже умолкло.
Пожалуйста, пожалуйста, не дай этому случиться. Боже, сжалься надо мной.
Патрик не слышал меня. Он умер. Ушел от меня так же быстро, как налетел тот проклятый шторм.
Глава 43
Я просидела с ним, должно быть, около часа, не думая о том, что может случиться с потерявшей управление яхтой или со мной.
Буря унеслась на восток, море успокоилось, хотя я ничего этого не заметила. Слабые лучи выглянувшего из-за туч солнца раскрасили верхушки серо-зеленых волн янтарными полосками.
Я беспомощно сидела рядом с Патриком на пустынной, мерно покачивающейся палубе и думала о том времени, которое мы провели вместе.
«Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Дай мне посмотреть на тебя, Мэгги».
И ты тоже не уходи. Все будет хорошо.
Моряки из береговой охраны нашли меня на закате. Я сидела на палубе, продолжая обнимать Патрика.
Так что получите – вот как я убила Патрика.
Книга третья
Уилл
Глава 44
Уилл вздрогнул, услышав громкий и настойчивый стук в дверь его номера в отеле «Рио-Хилтон». Пошатываясь, он поднялся с кровати и скрылся в ванной.
Эти несколько шагов дались ему с немалым трудом.
«Уходи, кто бы ты ни был. Уходи отсюда ко всем чертям! Убирайся!»
Дверь открылась. В комнату кто-то вошел. Уилл услышал голоса. Горничная и кто-то еще.
«Господи, им же нельзя сюда входить! Сюда входить нельзя никому!»
– Спасибо, что впустили, – произнес мужской голос. – Теперь я справлюсь сам.
"Палмер!
Какого черта? Кто его сюда приглашал?
Здесь никого не должно быть, даже Палмера.
Что со мной?"
Палмер Шеппард внимательно огляделся, пытаясь представить, что здесь произошло. Детали не позволяли воссоздать всю картину: закрытая дверь ванной, лежащее на ночном столике зеркало, бритва, свернутая бумажка в сто долларов и повсюду белый порошок. Кокаин? На полу – пустая бутылка из-под текилы. На другом столике – бокал, наполовину заполненный какой-то красной жидкостью. Портвейн? Чинзано?
Но где Уилл? Куда, черт побери, подевался его брат?
– Я здесь, малыш!
С жутким воем оборотня обнаженный Уилл выскочил из своего укрытия и, прыгнув на Палмера, повалил его и прижал руки к полу. Потом уселся ему на грудь, как делал в детстве.
– Ты проиграл. Я победил!
Все как в детстве, только глаза у Уилла испуганно-сумасшедшие, а тело – о Господи! – испачкано кровью.
– Уилл, что ты с собой сделал? – с ужасом спросил Палмер.
Уилл громко рассмеялся.
– Порезался, когда брился.
Он соскочил с брата и, пританцовывая, прошелся по комнате. Поднял со столика полупустой бокал и протянул брату.
– И ее порезал. Знаешь, кровь неплохо идет с текилой. Хочешь попробовать?
– Кого ты порезал? Что здесь произошло? Перебрал с наркотиками?
– Ангелита. Ее тело в ванной. Она просто шлюха. – Уилл снова протянул Палмеру бокал с темно-красной жидкостью. – Боюсь, большую часть я выпил сам. Завтрак для чемпионов.
– Нет, – прошептал Палмер, неуверенно поднимаясь на ноги. – Ты не мог этого сделать.
– Что «нет»? Чего я не мог?
– Убить ее.
– Ну, не знаю. – Глаза у него были большие, как долларовые монеты. Глаза безумца. – Давай посмотрим. Идем.
Уилл открыл дверь ванной и отступил в сторону, поверяя брату свою тайну.