Джек и Джилл, стр. 31
– Послушай, – прошептала она ему, когда они занимались любовью, – а ты хочешь узнать, какая моя самая любимая гостиница во всем мире?
Он сразу понял ее намек. Впрочем, он всегда понимал ее с полуслова, все ее шутки и скрытую иронию.
Его большие голубые глаза заискрились. Сэм улыбнулся. У него были изумительные белые зубы и такая скромная, обезоруживающая улыбка. Сара считала, что Сэм был куда красивее Майкла Робинсона. Он был актером в реальной жизни. Солдатом. В самой настоящей войне на выживание, главнейшей войне нашего времени. Они оба свято верили в это.
– Только, прошу тебя, не вздумай отвечать на свой вопрос, – засмеялся Сэм. – И даже не смей называть мне свой любимый отель во всем мире. Ты же знаешь, что рано или поздно мне придется отвезти тебя туда. Не смей мне называть его, Сара!
– «Киприани» в Венеции, – выпалила она и тут же расхохоталась.
Она никогда там не бывала, но ей приходилось читать об этой гостинице. Она вообще много читала, но в жизни успела испытать лишь крохотную часть из узнанного. До недавнего времени. Сара-безнадежный книжный червь, Сара-библиофил, Сара-ничтожество. Теперь с этим покончено. Сейчас она жила полнокровной жизнью. Сара-зануда жила по-настоящему!
– Ну, хорошо. Когда все это закончится, а конец в любом случае наступит, мы обязательно поедем в Венецию на каникулы. Я обещаю тебе. «Киприани», значит, «Киприани».
– А поздний завтрак в воскресенье устроим себе в «Дэниэли», – продолжала Сара, потираясь о его щеку. – Обещаешь?
– Конечно. Куда же еще можно пойти перекусить, если не в «Дэниэли»? Само собой. Как только наша миссия будет выполнена.
– Теперь все будет сложнее, да? – Она сильнее прижалась к его могучему телу.
– Боюсь, что так. Но только не сегодня, Джилли. Не сегодня, любовь моя. Поэтому давай не будем портить себе праздник, думая о завтрашнем дне. Не стоит превращать прекрасный уик-энд в отвратительный понедельник.
Конечно, Сэм был прав. Он был мудрым мужчиной. Они снова слились в любовном экстазе. Сара чувствовала себя так, словно ее закружил бурный поток. Сэм был благородным и прекрасным любовником: и учителем, и учеником одновременно, он умел и отдавать и забирать. Но самое главное, он знал, как доставить женщине максимальное наслаждение и, казалось, что так будет всегда. Она словно становилась другим человеком, в котором не оставалось ничего от бывшей Сары-зануды. И никогда она больше не будет такой!
Сара крепко сжала губы. От удовольствия? От боли? Сейчас она сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Она зажмурилась, но потом снова открыла глаза. Ей хотелось смотреть.
Он замер над ней, словно отдыхая во время зарядки:
– Значит, ты никогда не бывала в «Киприани», Мартышка? – После длительного занятия любовью его щеки даже не порозовели, и он без малейшего напряжения навис над ней. Какое же у него красивое, сильное и подвижное тело. Гибкое, но в то же время крепкое, как скала. Сара тоже находилась в отличной форме, но Сэм был просто великолепен.
Он называл ее «Мартышкой» по аналогии с героиней фильма Хичкока «Подозрение». Его нельзя было назвать шедевром, но сюжет как нельзя лучше отражал их отношения. С тех пор, как они впервые посмотрели этот фильм, она превратилась в Лину, героиню Джоан Фонтейн, а он стал Джонни, которого сыграл Кэри Грант. Джонни называл свою подругу «Мартышка».
В конце фильма Джонни и Лина растворяются на фоне пылающего заката Ривьеры, и кажется, что им предстоит долгая и счастливая жизнь. Произведение Хичкока отличалось умом, таинственностью и элегантностью, так же, как игра, выбранная Сарой и Сэмом.
Их игра. Самая исключительная из всех, существовавших до сих пор.
«Интересно, а мы растворимся на фоне пылающего заката, когда все это закончится? – размышляла Сара. – Думаю, что нет. Вряд ли. Что же тогда произойдет с нами? Что будет дальше? Что станет с Джеком и Джилл?»
– Я посещала «Киприани» только в своих мечтах, – призналась она Сэму. – Только в мечтах и снах. Но это повторялось много-много раз.
– А может быть, и это все только сон. Мартышка? – спросил Сэм, и глаза его посерьезнели. Сара вновь подумала о том, насколько драгоценен для нее каждый момент общения с ним, и до чего он скоротечен. В душе она стремилась к тому, чтобы подобные романтические переживания длились вечно.
– Да, это действительно похоже на сон. Только не надо меня будить, Сэм.
– Это вовсе не сон, – прошептал он. – Я люблю тебя. Ты единственная женщина из тех, кого я встречал, достойная любви. Только ты, Сара. Когда я с тобой, мне кажется, что я постоянно нахожусь в «Киприани». Прошу тебя, верь мне, Мартышка. Поверь в нас обоих, как сделал это я.
Он обхватил ее руками и прижал к себе. Она упивалась его дыханием, исходившим от него тонким ароматом одеколона, смешанного с запахом его тела.
Он вновь слился с ней, и Сара почувствовала, что она будто растворяется, превращаясь во что-то текучее и бестелесное. Она любила его – любила, любила, любила. Ее руки пробегали по его телу, ласкали его, обладали им. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Даже близко похожего чувства не возникало.
Оказавшись на нем, Сара порывисто двигалась, задыхалась от собственной страсти, но остановиться не могла.
Она услышала свой сладостный вопль и не узнала собственного голоса. Они слились в едином ритмическом движении, которое становилось все быстрее и быстрее. Мужчина и женщина превратились в единое, спаянное экстазом существо. Джек и Джилл, Джек и Джилл, Джек и Джилл, Джек и Джилл!
Глава 32
Их волшебная сказка закончилась, и Сара почувствовала, как она опустилась с небес на землю. Наступал понедельник, и ее снова затягивал водоворот обычных суетных дел. Понедельник означал возвращение к скучной работе и реальной жизни.
Сара Роузен трудилась в Вашингтоне на «нормальном», тоскливом поприще вот уже четырнадцать лет, с тех пор, как закончила Холлинз Колледж в Вирджинии. Ее дневная работа хоть и была невеселой, зато как нельзя лучше подходила для поставленных ими целей.
В то утро Сара проснулась рано, чтобы успеть подготовиться к рабочему дню. С Сэмом они расстались еще в воскресенье вечером. Ей было скучно без него, без его тонкого юмора и волнующих прикосновений. Она тосковала без всего того, что связывало ее с ним. С каждым его дюймом.
Она задумалась над этой мыслью. Дюймы. Миллиметры. Сущность Сэма. Его громадная внутренняя сила. Сара посмотрела на светящийся циферблат часов у кровати и застонала. Без четверти пять! Черт побери, она уже опаздывает.
В ванной она оборудовала себе уголок для занятий йогой. Для этого на заказ ей сделали кожаный коврик. На упражнения времени уже не оставалось, хотя и тело, и мозг настоятельно требовали дисциплины.
Сара быстро приняла душ и вымыла волосы дорогим шампунем. Закончив туалет, она облачилась в темно-синий костюм от «Брукс Бразерс», туфли-лодочки и застегнула на запястье кожаный ремешок часов «Рэймонд Уэйл». Ей нужно было выглядеть энергично, опрятно и по-деловому.
Каким-то образом ей удавалось сохранять созданный имидж всегда. Сара-свеженакрахмаленная.
Она поспешила на улицу, где возле поворота ее уже поджидало грязное желтое такси, выпускавшее в воздух облачка выхлопа. На К-стрит завывал зимний ветер.
В пять двадцать такси доставило ее к месту работы.
– Какой известный адрес, – улыбнулся ей водитель. – Вы, наверное, какая-нибудь знаменитость?
Она расплатилась и забрала сдачу с пятидолларовой купюры:
– Надеюсь когда-нибудь ей стать. Кто знает?
– Может, и я когда-нибудь стану, – снова улыбнулся шофер. – Кто знает?
Сара Роузен вышла из автомобиля и почувствовала дыхание декабрьского ветра на своих щеках. Старинное здание, стоящее перед ней, выглядело очень красиво и производило в свете раннего утра впечатление величественности. Казалось, что оно сверкает и светится изнутри.