Целуй девочек, стр. 54

Глава 84

Мы с Кейт решили попозже вечером поужинать в ресторане «Царевна-лягушка» в центре Дарема. Она сказала, что нам необходимо пару часов отдохнуть от дел. Что ж, она была права.

Кейт хотела заглянуть сначала домой и попросила меня заехать за ней часа через два. Я не был готов к встрече с такой Кейт, какая открыла мне дверь. Слишком она отличалась от привычной для меня в bas couture [23]. На ней была бежевая узкая полотняная юбка и цветастый блузон. Каштановые волосы зачесаны назад и перехвачены ярко-желтым шарфом.

– Мой воскресный выходной костюм, – объяснила она и заговорщически подмигнула. – Правда, да мое больничное жалованье по ресторанам не походишь. Разве что в дешевые забегаловки.

– У тебя намечено любовное свидание? – поддразнил я по привычке. Но честно говоря, сам не мог понять, кто кого дразнит.

Она небрежным жестом взяла меня под руку.

– Вполне возможно. Ты прекрасно выглядишь. Этакий лихой, самоуверенный повеса.

Я тоже на сегодняшний вечер отказался от своей обычной bas couture и решил казаться таким, как ей хотелось, – лихим и самоуверенным.

Дорога в даремский ресторан мне вспоминается с трудом, помню только, что мы болтали без умолку. Мы с Кейт всегда легко находили общий язык. Меню наше я тоже плохо запомнил, но харч был отменный, в сугубо континентальных традициях. Особенно хороша была утка по-московски и сливы и черника со взбитыми сливками.

Зато у меня до сих пор стоит перед глазами Кейт – она сидела, подперев подбородок рукой. Хоть портрет пиши. Помню, как во время ужина она сняла с головы желтый шарф, сказав при этом с улыбкой:

– Кажется, это чересчур, – а потом добавила: – У меня теперь появилась еще одна излюбленная тема. Тема du jour [24]. О нас с тобой. Мне кажется, она не лишена смысла. Хочешь послушать? – спросила она. Несмотря на мучительное, изнурительное расследование, настроение у нее было прекрасное. И у меня тоже.

– М-м-м, – промычал поселившийся во мне в последнее время мудрец, опасавшийся чрезмерного проявления эмоций.

Кейт благоразумно не обратила на меня внимания и продолжала гнуть свою линию.

– Итак, я начинаю… Алекс, мы оба в настоящий момент очень боимся каких-либо привязанностей в нашей жизни. Слишком боимся, ты и я, как мне кажется. – Она осторожно прощупывала почву. Понимала, что для меня это чрезвычайно опасная территория, и была права.

Я вздохнул. Думаю, мне в тот момент не слишком хотелось влезать во все это, но я бросился в бой.

– Кейт, я мало что рассказывал тебе о Марии… Мы очень любили друг друга все шесть лет, до самого дня ее гибели. Дело вовсе не в том, что помнится только хорошее. Я всегда говорил себе: «Господи, как же мне повезло, что я встретил ее». И Мария испытывала то же самое. – Я улыбнулся. – Во всяком случае, она так мне говорила. Да, ты права, я действительно боюсь новых привязанностей. А больше всего боюсь потерять человека, которого снова так же глубоко полюблю.

– Я тоже боюсь потерять, Алекс. – Я едва расслышал, так тихо произнесла эти слова Кейт. Иногда она становилась очень застенчивой, и это было удивительно трогательно. – Знаешь, в каком-то стихотворении есть такая волшебная строка, волшебная для меня, конечно. «Все, что я любил, у меня отняли, но я не умер».

Я взял ее руку и осторожно поцеловал. В тот момент меня переполняла нежность к Кейт.

– Я знаю эту строчку, – сказал я. Я заметил в ее карих глазах немой вопрос. Может быть, нам действительно следовало разобраться в том, что начиналось между нами. Отважиться на это, пойти на риск.

– Позволь мне еще кое-что тебе сказать. Еще одно признание, которое нелегко сделать. На этот раз не слишком приятное.

– Я жажду услышать его. Я жажду услышать все, в чем ты готова открыться мне.

– Я все время боюсь, что умру так же, как мои сестры. Что у меня тоже будет рак. Во мне словно заложена бомба замедленного действия, которая может взорваться в любой момент. Алекс, я так боюсь оказаться рядом с кем-то, а потом повиснуть тяжелой ношей у него на шее. – Кейт глубоко вздохнула. Ей было наверняка очень трудно все это высказать.

Мы сидели в ресторане долго и держались за руки. Пили портвейн. Оба притихли, пытаясь привыкнуть к новой мощной волне чувств, захлестнувшей нас.

После ужина мы пошли обратно к ней домой на Чепел-Хилл. Первое, что я сделал, это проверил, нет ли в доме непрошеных гостей. Пока мы ехали в машине, я все время пытался уговорить ее остановиться на ночь в гостинице, но она, как всегда, сказала твердое «нет». У меня по поводу Казановы и его игр начинались параноидальные симптомы.

– Какая же ты упрямая, – сказал я, проверив вместе с ней все окна и двери.

– Глубоко независимая. Это звучит гораздо лучше, – парировала Кейт. – Это чувство возникает у всех, кто получает черный пояс каратэ. Второй дан. Так что берегись.

– Ладно. – Я рассмеялся. – Но у меня преимущество в лишних восемьдесят фунтов.

Кейт покачала головой.

– Это тебе не поможет.

– Наверное, ты права. – Я расхохотался во все горло.

Никто не прятался в квартире в Старушкином закоулке. Никого там не было, кроме нас двоих. И это, наверное, было самое страшное.

– Прошу тебя, не убегай сразу. Побудь немного. Пока не захочешь уйти. Или должен будешь, – попросила Кейт.

Я все еще стоял у нее в кухне, неловко засунув руки в карманы.

– Нет такого места, куда мне хотелось бы уйти, – сказал я. Я был слегка на взводе и нервничал.

– У меня есть бутылка «Шато де ла Шез». Кажется, так называется. Стоит всего девять долларов, но вполне приличное. Я купила его специально к этому вечеру, хотя тогда еще этого не знала. – Кейт улыбнулась. – Это было три месяца назад.

Мы устроились на диване в гостиной. Комната была уютная, но несколько старомодная. Черно-белые фотографии сестер и матери развешаны по стенам. Самые счастливые для Кейт времена. Меня поразил снимок, на котором была изображена она сама в розовом форменном платье официантки ресторана на стоянке грузовиков, где она работала, чтобы оплатить учебу. Вот, оказывается, насколько важна была для нее учеба в медицинской академии.

Вероятно, в том, что я рассказал Кейт о Джеззи Фланаган больше, чем хотел, было виновато вино. Это была моя единственная серьезная любовная связь после смерти Марии. Кейт рассказала мне о своем приятеле Питере Макграте – преподавателе истории в университете Северной Каролины. Когда она рассказывала о Питере, я с тревогой подумал, что он может быть одним из подозреваемых, которого мы слишком быстро смели со счетов.

Это дело не давало мне покоя, не выходило из головы даже на одну ночь. А возможно, я просто хотел снова спрятаться за работу. Так или иначе, я решил про себя проверить этого доктора Питера Макграта потщательнее.

Кейт потянулась ко мне, и мы поцеловались. Наши губы были как будто созданы друг для друга. Мы и раньше уже этим занимались – целовались то есть, – но никогда еще так хорошо не получалось.

– Может быть, останешься на ночь? Прошу тебя, останься, – прошептала Кейт. – Хотя бы на эту ночь, Алекс. Нам ведь не нужно ничего бояться, правда, Алекс?

– Нет, конечно, не нужно, – шепнул я в ответ, чувствуя себя сопливым школьником. А может быть, так и должно быть?

Я не знал, что делать дальше, как дотронуться до Кейт, что говорить, чего не делать. Только прислушивался к ее тихому дыханию. И тогда решил, пусть все идет своим чередом.

Мы снова поцеловались, да так нежно, что я не помню в своей жизни такого поцелуя. Мы оба хотели друг друга. Но в этот момент были слишком уязвимы.

Мы пошли с Кейт к ней в спальню. Долго обнимались. Переговаривались шепотом. Спали вместе. Но любовью в ту ночь не занимались.

Мы были самыми близкими друзьями и не желали разрушить эту дружбу.