Бестия. Том 2, стр. 66
Он не предложил ей поехать с ним в Нью-Йорк. Она тоже не заикнулась. Расстались, как культурные люди. Он подарил ей длинную норковую шубу. Конец эпизода.
Теперь Джино жалел, что ее нет рядом. Только Розалине он мог рассказать о Лаки и Дарио. Дети! Двое незнакомцев.
Лаки — какая она теперь? Судя по тому, что говорят, она как две капли воды похожа на него. Хорошо это или плохо? Он помнил ее маленькой девочкой, упрямой дикаркой. Чертовски смышленой. Гораздо сообразительнее Дарио.
Лицо Джино потемнело от гнева. Его сын — гомосексуалист? Здесь какая-то ошибка. Что-то ввело Косту в заблуждение.
Раздевшись до трусов, он повалился на кровать. В спальне было душно, несмотря на то, что кондиционер снова начал работать.
Что задумал Боннатти? По слухам, он спутался с близнецами Кассари. А ведь Энцо знал, как он к ним относится. Ну так что? Пока Джино был далеко, ему противостояли только девчонка и старый маразматик — пардон, Коста, это сущая правда.
Завладеть «Маджириано» было как нечего делать. Особенно после гибели Марко. Подлинной проверкой его дружбы и преданности станет, насколько легко Энцо выпустит из рук контроль над двумя отелями в Вегасе. Коста думает, что все так просто. А вот Джино не уверен. Он нутром чует беду. Интуиция его еще никогда не обманывала.
Джино закрыл глаза и в мыслях вернулся к детям. Они марионетками плясали у него в мозгу до тех пор, пока его не сморил сон. Не слишком спокойный.
Пятница, 15 июля 1977 г., Нью-Йорк, утро
Лаки плохо спала, просыпаясь через каждый час, чтобы посмотреть на часы. Коста позвонил сразу после Буги, но она не стала слушать: «Завтра. Сегодня меня не беспокой». Он не настаивал: почувствовал — ей не до этого.
Проснувшись рано утром, она решила съездить в аэропорт, встретить Буги. Неизвестность сводила ее с ума. Она позвонила привратнику, чтобы вызвал такси, и отправилась туда, где вчера оставила свой «мерседес». Открывая запасным ключом дверцу, заметила на лобовом стекле записку: «Даю тебе три дня, после этого я узнаю по номеру машины твои координаты и сам позвоню. Стивен».
Лаки не могла не улыбнуться. Он специально проделал весь этот путь, чтобы оставить записку. Она позвонит… обязательно… как только узнает, что там у Буги.
Джино поднялся в шесть часов. До семи он успел одеться и позавтракать, а затем позвонил Косте.
— Ну? Во сколько встречаемся с Боннатти?
— Энцо предлагает в час. Ресторан в Бруклине — он туда часто наведывается. У них там небольшой садик — он считает, тебе понравится.
— Чем плохо у «Риккадди»?
— Ничем не плохо, — нервно ответил Коста. — Если ты предпочитаешь встретиться там, я переговорю с Энцо.
— Отлично. В два у «Риккадди». Пока!
Дарио никак не мог разлепить отяжелевшие веки.
Он услышал, как на улице сгребают мусор и переговариваются дети, идущие в школу, — значит, еще раннее утро. Это не его квартира. Где он? Он снова провалился в сон.
Внизу, на кухне, Сэл нежно поцеловала Рут в щеку и спросила:
— Так ты поняла, что нужно делать?
Та кивнула и оправила платье.
— Да, конечно.
— Хорошо. — Сэл скрестила два пальца на счастье. — Тогда действуй.
Кэрри встала раньше Эллиота — редкий случай, но за последние дни это было уже второй раз подряд. Она облачилась в будничный брючный костюм — без всяких украшений. Расчесала блестящие черные волосы и завязала узлом на затылке. В восемь она была уже готова.
— Кэрри, — остановил ее Эллиот. — Куда ты собралась?
— В новый спортивный зал — отличное местечко!
— Мы сегодня уезжаем, а ты — в спортивный зал?
Она безуспешно растягивала губы в улыбке.
— К обеду вернусь.
Муж раздраженно фыркнул.
— Не представляю, что с тобой творится. После аварии…
— Ничего не творится. Я просто забочусь о своем здоровье.
— Я забронировал два билета на Багамы. Будь готова вечером уехать.
Она покорно кивнула. Возможно. Только «возможно».
— На чем ты добираешься до спортзала? — послышался сзади голос мужа, когда она уже была у двери.
Кэрри замерла.
— Обычно хожу пешком. Тут всего несколько кварталов.
— Где это?
— О… совсем рядом, — туманно ответила она и выскользнула из квартиры.
На улице Кэрри перевела дух и заторопилась в метро. Нервы были на пределе. Чем скорее она покончит с этим делом, тем лучше.
Обычно Стивен вставал в половине седьмого. Изо дня в день повторялась одна и та же последовательность действий. Ледяной душ. Полчаса на гимнастику. Затем — свежий апельсиновый сок, пшеничные хлопья, отруби, мед, горячий кофе — и можно браться за работу.
Сегодня он готов схватиться с Энцо Боннатти. Наконец-то даст ход документам. После двух лет кропотливой, изнурительной работы он близок к кульминации — это и бодрило, и немного пугало Стивена. Бодрило потому, что вселяло надежду: такой мерзавец, как Боннатти, проведет остаток своих дней за решеткой. А пугало потому, что он чувствовал: всякое еще может случиться.
Он закончил одеваться и позволил себе одну-две мысли о своей собственной жизни. Эйлин давно стала частью этой жизни. Умная, целеустремленная, привлекательная. Из нее выйдет идеальная жена.
Одна ночь в лифте со странной девушкой по имени Лаки — и он понял, что Эйлин не для него. Он больше не хочет пройти с ней рядом весь свой жизненный путь, это ясно.
Стивен глубоко вздохнул. Как ей сказать об этом? Вот в чем загвоздка.
Энцо Боннатти проснулся с тяжелой после вчерашней попойки головой и горечью во рту; все тело ломило. Зато повеселились на полную катушку! Море красного вина и толпы сладострастных блондинок, готовых ублажать его всеми возможными способами. Бабы! Все они — шлюхи. Путаны! Он всегда это знал. Но в семидесятые они как с цепи сорвались: просто упиваются траханьем, с наслаждением сосут и все такое прочее. Он еще помнил времена — не столь давние, — когда только проститутки занимались извращениями, а теперь все бабы помешались на сексе и нисколечко этого не скрывают. Из-за этого — никакого удовольствия. В будущем, решил Энцо, он будет настаивать на том, чтобы к нему приводили более скромных, а то и вовсе девственниц — если такие еще остались.
Он снял спальную маску и, как обычно по утрам, закашлялся. Когда приступ прошел, нажал на кнопку возле кровати, вызывая Большого Виктора — тот уже тридцать пять лет был его телохранителем.
Впереди напряженный день. Вернулся Джино Сантанджело. Значит, будет невпроворот работы.
Лаки смотрела, как садится самолет с Буги. Нетерпеливо подождала, пока он сам не появился в зале ожидания.
Он совсем не изменился. Все тот же Буги — тощий, длинноволосый, в тесных джинсах и потрепанной армейской куртке. Лаки подбежала и обняла его, несказанно удивив таким порывом. Буги не привык к откровенным проявлениям чувств.
Он повел по сторонам внимательным взглядом.
— Кому еще известно о моем приезде?
— Ты же просил не распространяться. И потом — честное слово, Буги, кому до этого дело? Давай выкладывай.
Он ухватил ее за руку своей цепкой клешней.
— Чем скорее мы потолкуем, тем скорее ты поумнеешь.
— Тогда идем. Мой автомобиль ждет совсем рядышком. Можем поговорить по дороге в город.
— Я сяду за руль. Когда ты услышишь то, что я хочу сообщить, тебя хватит удар. Лаки, тебя держали за круглую идиотку.
Он попал в яблочко! В ее глазах вспыхнул мертвенный огонь; в голосе появились язвительные нотки.
— Валяй, Буги. Я умираю от нетерпения.
Утренние газеты сообщили о возвращении Джино в Америку. Однако на сей раз не было аршинных заголовков — так, небольшая заметка на какой-нибудь третьей странице.
Джино прочел и с отвращением скомкал «Нью-Йорк таймс». Теперь черта с два устроишь сюрприз Лаки и Дарио. Он позвонил Косте и велел устроить ему после обеда встречу с детьми. Дети! Ирония судьбы! Гомик и шлюха. Однако, несмотря ни на что, мысль о скором свидании с ними привела его в большее волнение, чем он смел себе признаться.