Бестия. Том 2, стр. 40

— Помните наш разговор перед тем, как мы с вашим мальчиком поженились?

— Да.

Конечно, Кэрри помнила, как предложила этой потаскушке пять тысяч долларов, чтобы та убралась из жизни ее сына. Зизи расхохоталась ей в лицо.

— Ну, так мы с вашим мальчиком разводимся.

Сердце Кэрри радостно подпрыгнуло в груди. Она ждала продолжения.

— А вы, конечно, заинтересованная сторона. Я решила дать вам свободу. Однако нам нужно обсудить… Ну, вы понимаете.

— Сколько?

— Десять тысяч. Не позднее, чем через два дня.

— Если мы… договоримся, могу я быть уверена, что Стивен никогда больше вас не увидит?

— Я уезжаю в Лос-Анджелес — в пределах одной недели.

— Вы подпишете обязательство?

— Запросто. За десять тысяч я готова стоять на голове на Таймс-сквер.

Да, подумала Кэрри. Это уж точно.

— Ну так как? — настаивала Зизи.

— Я позвоню в течение часа, — сказала Кэрри. — Мне нужно подумать и сделать кое-какие приготовления.

— И не вздумайте жаловаться бедному мальчику: мол, я отнимаю у его мамочки кусок хлеба. Только попробуйте — и вы просчитаетесь. Я мигом заставлю этого кота поверить во все, что угодно. Можете не сомневаться!

— Я не сомневаюсь.

Кэрри в задумчивости положила трубку. Наконец-то Стивен покончил с этой шлюхой — но можно ли быть уверенной, что это уже окончательно? Лучше откупиться — раз и навсегда. К счастью, ей не обязательно обращаться к Эллиоту: у нее еще осталось пятнадцать тысяч от продажи загородного дома Бернарда.

Она заплатила. Зизи подписала составленный ею договор. И теперь Кэрри ждала Стивена.

Наконец-то! У двери позвонили. Кэрри вскочила и постаралась взять себя в руки.

Служанка впустила его в квартиру, и через несколько секунд Стивен вошел в комнату, где сидела Кэрри, делая вид, будто читает журнал. Стивен. Высокий и очень красивый. Элегантный. Деловитый. Перед ним открыты все дороги, чего никогда не было у нее самой. Он может ехать куда угодно, делать что угодно. Особенно теперь, когда нет Зизи.

Стивен бросился к ней.

— Мама!

Кэрри поднялась и заключила его в объятия.

— Ах, как я люблю тебя, упрямая женщина! — воскликнул он. — Как это я так долго не понимал, что ты всегда бываешь права!

Лаки, 1970

— Вам что-нибудь нужно, миссис Ричмонд?

— Что? — Лаки заслонила рукой глаза от солнца и окинула служителя бассейна внимательным, ничего не упускающим взглядом. Он был плотного сложения, с тугими мышцами бедер, изрядной выпуклостью внизу живота и поросшим густыми светлыми волосами торсом.

— Да. Принесите кока-колы.

— Сию минуту, мадам.

Лаки встала с топчана и повела взглядом по окрестностям бассейна при отеле «Принцесса Санта» на Багамских островах. За четыре года они с Крейвеном неоднократно наведывались сюда и ни разу не заметили каких-либо перемен. Все как обычно. Стада туристов поджаривают задницы на солнце. Толстые черные туземки вперевалку снуют туда и обратно, разнося прохладительные напитки. Джаз наигрывает старые хиты битлов…

К ней направлялся Крейвен. Муж. Прошло четыре года, а она по-прежнему видеть его не могла. Нет, не то чтобы ненавидела. Просто он был постоянным источником раздражения. Тупица, начисто лишенный индивидуальности, не умеющий ни поддерживать разговор, ни разжечь женщину.

Крейвен Ричмонд — ее муж. Какая ирония судьбы! Он надел на костлявое тело рубашку с каким-то идиотским рисунком, белые шорты и теннисные туфли с короткими оранжевыми носками. На носу и вокруг рта — густой слой цинковой мази.

Лаки быстро легла и закрыла глаза. У нее не было сил на пустые разговоры.

Вспомнилось, как они приехали сюда в первый раз. Медовый месяц на Багамах. Смех да и только. Большой Папа считал ее нимфоманкой. Откуда ему было знать, что она все еще девственница? В этой двусмысленной игре она ни разу не дошла до конца. Все остальное — да, но когда доходило до настоящего траханья…

Крейвен тоже был девственником. В свои двадцать один год он оказался еще менее опытным, чем она в шестнадцать.

После тошнотворной процедуры заключения брака в Вегасе их засунули в самолет и отправили на Багамские острова. Двух незнакомцев. Ей только неделя как исполнилось шестнадцать лет. И что это была за неделя! Джино объявил, что все уже решено, — и ей пришлось в этом убедиться. Казалось, о предстоящей свадьбе знали все, кроме нее. Крейвен предвкушал неземное блаженство. Бетти Ричмонд источала прохладное дружелюбие, а Питер Ричмонд — снисходительность.

Самолеты доставили в Вегас уйму Ричмондов — развязных, поражающих отсутствием вкуса, избалованных вниманием прессы. В мгновение ока она превратилась из никому не известной Лаки Санта в Лаки Сантанджело, дочь Джино, ставшую женой члена знаменитого клана Ричмондов. Даже Дарио по такому случаю отпустили из школы. Лаки с трудом узнала брата: из мальчика он превратился в интересного юношу с длинными светлыми волосами и хитрющими голубыми глазами.

— Бьюсь об заклад, — пошутила Лаки, — девчонки так и падают штабелями к твоим ногам.

— Какие девчонки? — равнодушно отозвался он. — Это школа для мальчиков.

— Подожди, поступишь в колледж, наверстаешь.

Шутки шутками, а былого взаимопонимания и след простыл.

Марко тоже явился на свадьбу, черт бы его побрал! Предатель — окрестила она его в душе и свернула в сторону, чтобы не встречаться.

В Нассау прямо в аэропорту играл оркестр, а «кадиллак» с откидным верхом домчал молодых на Парадиз-Айленд, где их вышел приветствовать управляющий отелем «Принцесса Санта». Очень похожий на Марко. Смуглый, сдержанный, с опасным блеском в глазах. Лаки прохладно поздоровалась с ним. Крейвен проявил больше дружелюбия.

Ничего не скажешь, Парадиз-Айленд произвел на Лаки сильное впечатление. Подходящее название для полоски прибрежной земли, где расположились несколько роскошных отелей. Из окон был виден бесконечный пляж с белым песком, чистейшая бирюзовая вода, пальмы и экзотический кустарник. Лаки не могла дождаться, когда можно будет надеть бикини и разлечься на пляже. Крейвен в клетчатых «бермудах» присоединился к ней. Его худое белое тело, казавшееся еще белее по контрасту с загорелыми руками и ногами, внушало ей ужас.

Как она все это выдержала? Зачем? Чтобы доставить удовольствие Джино? Или у нее просто не было выбора? В шестнадцать лет быть связанной с человеком, которого она даже толком не знала, не говоря уже о любви!

День был ветреным, но Лаки не боялась обгореть: ее смуглая кожа и так уже прокалилась на солнце на юге Франции. Она несколько раз предупреждала Крейвена, чьи лицо и тело начали приобретать специфический розовый оттенок.

— Ерунда, — отмахивался он. — Я еще ни разу не обгорал.

Все когда-нибудь случается в первый раз. В ту ночь Крейвен чуть не орал от боли, когда она накладывала мазь.

— У нас тут зверь, а не солнце, мэм, — сказал, широко улыбаясь, черный юноша в аптеке отеля.

Совершенно верно. Крейвену пришлось целых пять дней проторчать в четырех стенах, и Лаки вместе с ним.

Она терпеливо дожидалась. Она теперь замужняя женщина и хотела трахаться. Может быть, если закрыть глаза, удастся вообразить на месте Крейвена Марко? Законное право трахаться — хоть какая-то компенсация за согласие выйти замуж.

На шестой день медового месяца стало совершенно ясно, что, если она не возьмет дело в свои руки, вообще ничего не будет. Кожа Крейвена зажила. Он, конечно, облез, даже дважды, но рвался снова загорать.

На этот раз, вместо того чтобы надеть, как обычно, верхнюю часть пижамы, Лаки полностью разделась в ванной и так вышла в спальню. Она ничуть не стеснялась, а вот Крейвен перетрусил. Впрочем, его член мигом встал торчком, натянув пижамные брюки.

— Привет, мой сладкий, — пропела Лаки, подражая Мей Уэст. — Хочешь капельку моей сладости?

Он моментально сник. Потребовалось добрых полтора часа, чтобы снова довести его до кондиции. Но к тому времени они так вымотались, что уже ни о чем и не помышляли.