Бестия. Том 2, стр. 27

— Нет проблем, — весело возразила Олимпия. — Наш дом сплошь нашпигован телексами. Все, что от меня требуется, это позвонить, чтобы для тебя оставили билет в аэропорту Кеннеди. На мое имя. Ты только выберись, остальное — моя забота. У тебя есть паспорт?

— Да.

Они потолковали еще несколько минут, и к тому времени, как Лаки положила трубку, она так же, как Олимпия, была убеждена, что все будет в порядке. Так и случилось.

На другой день она покинула пансион на рассвете, попутками добралась до аэропорта и спросила билет на имя мисс Олимпии Станислополус. В полдень она уже была в пути.

По прибытии в аэропорт Орли она, как было условлено, позвонила Олимпии. Та завизжала от радости и велела Лаки пооколачиваться там где-нибудь до ее приезда.

Еще через три часа роскошный белый «мерседес» уже мчал их в сторону Кот-д'Ажура.

— Господи! — ликовала Олимпия. — Сроду так не веселилась! Одно могу сказать о тебе, Сантанджело: ты девочка что надо.

Лаки ухмыльнулась.

— Это было проще простого.

— Я же тебе говорила! — Олимпия вильнула в сторону, чтобы не раздавить драную кошку — их лимузин вырвался за городскую черту Парижа. — Ты оставила записку?

— Две — Джино и школьному начальству. Этакий детский лепет: мол, мне нужно время, чтобы все обдумать, не волнуйтесь, направляюсь в Лос-Анджелес.

— Чудесно! Пока они разберутся, что к чему, мы повеселимся на славу! — Олимпия сунула в рот сигарету. — А я сказала экономке, что еду повидаться с мамой. Эта старая ворона еле может связать два слова по-английски. Кроме того, она меня на дух не выносит и была просто счастлива, что я уезжаю. Мы свободны, детка! Это ли не блаженство?

Джино, 1966

Власть. Самая необходимая вещь. Сколько бы у вас ее ни было, все мало. Всегда чего-то недостает. Покорить еще одну вершину. Заключить грандиозную сделку.

Джино часто задавал себе вопрос: чего ради он крутится, как белка в колесе? Мчится туда-сюда, распространяет свое влияние на все новых людей, осыпает милостями…

— Ты легализовал свой бизнес, получил солидное прикрытие, — бессчетное число раз твердил закадычный друг Коста. — Почему бы тебе не остановиться?

Коста выправил лицензию на «Мираж». Он был юристом до мозга костей и всегда искал легких путей. Платишь пошлину пятьдесят долларов — и у тебя чистые руки. Бедный Коста! Вечно брюзжит, предостерегает. Однако ему понравилось быть мультимиллионером.

Два года назад они открыли на Багамах отель-казино «Принцесса Санта», он приносит изрядные барыши. Потом занялись игорным делом в Европе. И не только.

Да, его бизнес процветает. У Джино банковские счета по всему миру. Деньги вывозятся из страны, отмываются и возвращаются чистенькими. Вкладываются в дело. Помещаются в трастовые фонды. И так далее.

Джино считал, что жизнь удалась. Конечно, время от времени случаются проколы, но вполне поправимые. Ничего такого, с чем он не мог бы справиться.

Он благополучно пережил трудные времена. Сначала комиссия Дьюи в тридцатые годы. Потом комитет Кифовера занялся вопросами организованной преступности в пятидесятые. Из недавних — расследование Бобби Кеннеди в начале шестидесятых. И наконец, столкновение с Валачи — мелким уголовником, гангстером на час, который лез из кожи вон, давая показания: кто, что и кому сделал, с указанием времени и места.

Джино удалось отмолчаться. Власти так и не смогли ничего на него навесить. Он по-прежнему на коне. Просто ему везет, сказал Альдо. Сам Альдо начал прихварывать и, выйдя в отставку, помогал жене в ресторане «Риккадди».

У Джино созрела идея. План. В сущности, мечта.

Он построит еще один отель в Лас-Вегасе, который заткнет за пояс все остальные.

После того как осуществилась греза Боя, отели в Лас-Вегасе начали расти, как грибы. По сравнению с некоторыми новыми постройками, такими как «Цезарь», «Мираж» стал казаться сортиром. Комфортабельным, но сортиром.

Джино задумал нечто грандиозное. Построить отель, который придаст всему городу отпечаток его личности. Это будет нечто особенное. О нем заговорят во всем мире.

Он подыскал участок и теперь вел переговоры с архитекторами.

— Это будет стоить целого состояния! — ужаснулся Коста, когда друг выложил свою идею. — А забот! Господи! Цены на строительные работы с каждым днем растут, нам и так с трудом удается поддерживать синдикат. И кто сейчас захочет вкладывать капитал без немедленной отдачи? А налоговая служба!

Иногда Коста вел себя, как баба. Так ли иначе, Джино возведет лучший отель в мире. И назовет его «Маджириано». Комбинация имен Мария и Джино. Достойный памятник их любви.

Сплавив Лаки в пансион, Джино не стал задерживаться в Нью-Йорке.

Коннектикут. Отличный вариант. Лаки скоро освоится. Эту школу порекомендовала Бетти Ричмонд, немного похожая на лошадь жена Питера. Зато она славилась отличным воспитанием и шармом. «Там училась наша старшая дочь Лоретта перед поступлением в колледж. Она превозносила пансион до небес», — заверила его Бетти.

От нечего делать Джино подумал: интересно, какова она в постели? Воображение не сработало. Возможно, она костлява, как баранья нога. Неудивительно, что Питер Ричмонд предпочел аппетитные округлости Марабель Блю.

Они с Питером стали чем-то вроде друзей. Правда, оба оставались начеку. Никакого паблисити. Джино оказал сенатору множество услуг. Мелких. Крупных. Неизменно конфиденциальных.

Это доставляло Джино огромное удовольствие. Приятно заводить друзей в иных социальных сферах. Кроме того, он был уверен, что со временем сенатор Питер Ричмонд станет весьма влиятельной фигурой.

Из Нью-Йорка он полетел прямо в Вашингтон, где должен был недельку погостить на вилле Ричмондов в Джорджтауне. Это была первая привилегия такого рода. Конечно, он прекрасно понимал, что обязан ею тому обстоятельству, что Бетти Ричмонд собиралась дать благотворительный гала-банкет и облюбовала для этой цели «Мираж».

Джино делал вид, будто не имеет об этом ни малейшего представления. Если Бетти Ричмонд в нем нуждается, ей придется попросить. «Конечно, — скажет он. — Вам я ни в чем не могу отказать».

Это, конечно, всего лишь игра, но у нее свои правила. Бетти Ричмонд должна будет уяснить это.

Стук теннисных мячей о ракетки. Громко провозглашаемый счет. Джино подошел к одному из кортов и понаблюдал за игрой.

Бетти Ричмонд играла со своим старшим сыном Крейвеном и, насколько Джино мог судить, разделала его в пух и прах. Мало того, что они дали парню такое имя [1], так еще и не упускали случая подчеркнуть свое превосходство.

После резкого паса Бетти приветливо помахала Джино. Крейвен подпрыгнул, промахнулся и растянулся на площадке.

— Гейм! — пропела Бетти и, не обращая внимания на распростертого на земле юношу, подбежала к Джино. Чмок-чмок. Она клюнула его сначала в одну, а затем в другую щеку.

Вообще-то Бетти недурна. Высокая, сильная, с умными карими глазами. На ней был белый теннисный костюм и спортивные туфли. Русые волосы с боков схвачены резинками на манер девчоночьих «мышиных хвостиков». В свои сорок один год она еще могла нравиться.

— Как настроение? — спросила она. — Хотите сыграть?

Джино добродушно рассмеялся.

— Я предпочел бы выпить.

Бетти укоризненно покачала головой.

— Сейчас все занимаются спортом.

— Знаю. Вы это говорите при каждой встрече.

— А вы при каждой встрече обещаете чем-нибудь заняться.

— Да займусь, займусь. Она сжала его руку.

Джино поморщился. Чертова баба не рассчитывает силы.

— Ну, один сет, — протянула она. — Это восхитительная игра!

— Наши представления о восхитительной игре расходятся.

Подошел Крейвен. Ему исполнился двадцать один год, он был долговяз — шесть футов четыре дюйма роста — и костляв. Не красавчик и не урод. В этом мире энергичных мужчин он вряд ли добьется успеха.