Бестия. Том 1, стр. 52
В день, когда ее выписали, на ней было плохонькое серое пальтишко — результат благотворительности, — а также коричневая юбка и желтый свитер. Она стянула волосы густым узлом на затылке. Никакой косметики.
В ее сумочке лежали двадцать пять долларов и листок бумаги с адресом женщины, пообещавшей устроить ее на работу.
Доктор Холланд простился с ней у ворот клиники.
— Кэрри, тебе будет трудно. Жизнь вообще трудная штука. Но я очень хочу, чтобы ты постаралась. А когда будет особенно тяжело, я всегда приду тебе на помощь, помогу разобраться. Договорились?
Она безучастно кивнула. Доктор хороший человек. Думает, делает ей добро, выпуская в огромный, холодный мир — тогда как единственным, чего ей хотелось, было забиться в какой-нибудь укромный уголок и никого не видеть.
Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Автобус подвез ее в центр. Здесь все изменилось. Может, лучше бы ей остаться там, где была. По крайней мере, там можно ни о чем не думать.
В автобусе на нее уставился какой-то мужчина. Она запахнула пальто и отвернулась. Мужчины казались ей врагами.
Дворецкий открыл перед ней дверь дома на Парк-авеню.
— Меня зовут Кэрри, — пробормотала она и вдруг сообразила, что это рядом с резиденцией Даймса, у которого она когда-то работала. — Я новая служанка.
Дворецкий принял важный вид.
— Почему не вошла с черного хода?
— Извините. Я не подумала.
Он почмокал губами и впустил ее.
— Иди за мной.
Кэрри прошла вслед за ним в просторную кухню. У плиты колдовала немолодая негритянка.
— Миссис Смит, — обратился к ней дворецкий, — это Кэрри, новая служанка. Оставляю ее на твое попечение. Должно быть, миссис Беккер пожелает взглянуть на нее.
— Ясное дело, мистер Бил. — Женщина повернулась к Кэрри и спросила: — Уже когда-нибудь работала в господском доме, лапочка?
Кэрри кивнула.
— Ну, тогда ты знаешь, что это не сахар.
Она опять служит в доме у богатых людей. Знакомая рутина. Стелить постели. Вытирать пыль. Скрести полы. Чистить туалет. Ползать на четвереньках по мраморным полам. Мыть и гладить.
Рабочий день Кэрри начинался в шесть утра и кончался порой в десять часов вечера. Ей платили сто долларов в месяц — это верхний предел для служанки, живущей в доме.
Работа ее не тяготила. Она помогала отвлечься от тяжелых мыслей. Раз в месяц у Кэрри был выходной. Она не знала, как им распорядиться, и чаще всего оставалась дома.
Она редко видела своих хозяев. По словам миссис Смит, мистер Беккер был очень богат, а фотографии миссис Беккер то и дело появлялись в светской хронике. «Как-нибудь я покажу тебе ее гардеробную — у нее никак не меньше тридцати пар обуви!»
Уайтджек! Это имя моментально всплыло в памяти. У него было примерно столько же пар туфель.
Уайтджек. Высокий, крутой мэн с лоснящейся лысиной. Неотразимый Уайтджек. Кэрри вспомнила о его двадцати трех костюмах, и каким он был щеголем, и как улыбался.
Уайтджек. Он чуть не убил ее.
Интересно, где он сейчас, что поделывает и есть ли у него женщина?
Что она сделает, если снова встретится с ним?
Убьет мерзавца!
Джино, 1937
На холостяцкой пирушке у Косты Джино чувствовал себя не в своей тарелке. Он сидел за столом и угрюмо наблюдал за происходящим. Собрались в основном товарищи Косты по колледжу.
Когда по традиции из громадного торта показалась обнаженная девушка, они пришли в такой восторг, что Джино стало смешно. Можно подумать, эти молокососы никогда не видели голой бабы! Он довольно быстро вычислил мужа Леоноры и украдкой наблюдал за ним. Любовь его жизни вышла замуж за форменного идиота. Эдвард Филип Грационе. Кретин, работающий в фирме своего отца, белобрысый, с хлопающими глазками. Впрочем, неплохое тело классного футболиста — как выяснилось, тем-то он и славился в колледже.
Джино не терпелось увидеть Леонору. Чуть не вспотел от одной мысли. Это привело его в бешенство. Давно пора успокоиться!
Да ведь он и успокоился. Просто хотелось поскорее убедиться, как на него подействует эта встреча.
— Дженнифер, не шевелись! — прикрикнула Леонора. — Как, по-твоему, я смогу туже затянуть корсет, если ты все время дергаешься?
— Извини, я исправлюсь, — невеста Косты, Дженнифер Брирли, замерла в центре спальни, пока Леонора шнуровала корсет. — Слишком туго. Мне будет трудно дышать.
— Обойдешься, — жестко ответила подруга. — Как ты думаешь, мы заслужили по бокалу шампанского?
— В одиннадцать часов утра?
— Это же день твоей свадьбы. Давай я сбегаю за бутылочкой.
Дженнифер погрустнела. Бедная Леонора! В последнее время она все больше пьет.
Через пять минут вернулась торжествующая Леонора с бутылкой шампанского и двумя фужерами.
— Вуаля! — она ловко откупорила бутылку, наполнила фужеры и протянула один Дженнифер. — За твое семейное счастье!
Дженнифер только пригубила, зато Леонора в несколько здоровенных глотков опорожнила свой фужер и снова наполнила его.
— Надеюсь, ты знаешь, на что идешь, — на этот раз в голосе Леоноры сквозила горечь.
— Я выхожу замуж за любимого человека.
Леонора фыркнула.
— Любовь недолговечна. Вот погоди, как только ты станешь его собственностью…
— Я не собираюсь становиться собственностью Косты, так же, как и он моей. Просто мы хотим быть вместе.
— Ух! — Леонора выдула еще один фужер шампанского. — Поговорим об этом через пару лет, когда вы выбросите любовь на свалку за ненадобностью. Жена — собственность мужа — если, конечно, она это допускает.
— Перестань, Леонора! Сейчас не время для подобных споров. Я понимаю, что у вас с Эдвардом все идет вкривь и вкось, но это не значит, что любой брак обречен.
— Да, конечно, — Леонора снова взялась за бутылку. — Сейчас вернусь, — и она выбежала из спальни, не желая, чтобы Дженнифер видела ее слезы. В конце концов, это свадьба ее лучшей подруги и незачем ее портить.
Весь день она думала о Джино Сантанджело. Интересно, какой он стал? Сильно ли изменился? Все такой же смуглый, угрюмый и очень красивый?
Или время проехалось по нему так же, как по ней?
Леонора отдавала себе отчет, что она уже не та девушка, в которую он когда-то влюбился. Глядя в зеркало, она подмечала морщинки, разрушительные следы времени, опустившиеся уголки губ… Почему, ну почему она не дождалась его? Неужели из-за писем? Уж больно они были слащавые, просто до тошноты. Или дело в том, что ей было из кого выбирать? Ну, вот и выбрала. Одного, другого, третьего…
И наконец — Эдвард. Мария. Выпивка. Любовники.
Леонора нахмурилась. Джино Сантанджело. Ее девическая мечта. Что в нем было такого?..
— Ах, сукин сын, — засмеялся Джино. — Неужели ты вправду женишься?
Коста ухмыльнулся.
— Вправду женюсь, — их лимузин мчался по направлению к церкви. — Пора. Да и Дженнифер — потрясающая девушка.
— Если ты на ней женишься, значит, так оно и есть.
— Не то чтобы она была сногсшибательной красоткой. Как Синди…
Джино расхохотался.
— Синди! Сногсшибательная красотка! Малыш, да стоит мне приказать, она будет целовать тебе пальцы ног!
— Дженнифер создана для меня, — серьезно продолжал Коста. — Она самая лучшая девушка на свете. Сам не знаю, почему мне потребовалось столько времени, чтобы это понять, — ведь она ближайшая подруга Леоноры.
Леонора. Сейчас они приедут в церковь, и Джино ее увидит. Он проглотил комок и уставился в окно.
Синди ехала в церковь на такси. На ней был белый шелковый костюм, идеально подчеркивавший все ее аппетитные округлости, а сверху — белое лисье боа. Светлые волосы по последней моде коротко подстрижены, их венчала крохотная белая шляпка. Синди знала, что выглядит, как кинозвезда. Случись Кларку Гейблу бросить на нее взгляд, ни за что бы не устоял.