Мятеж на "Баунти", стр. 4
Перед отплытием мы по просьбе наших корабельных ботаников высадили на берегу несколько молодых фруктовых деревьев, приобретенных во время остановки в Кейптауне — яблоню, сливу, вишню, грушу, абрикос… Пускай растут и разбрасывают семена по всему острову. Может, кто-то нам скажет когда-нибудь спасибо.
Сажают фруктовые деревья на острове Тасмания.
Вторник, 2-е сентября. Безветренный день не позволяет отплыть с острова. Вечером видны отблески далеких костров — единственные приметы того, что здесь все-таки есть люди.
Среда, 3-е сентября. К середине дня подул норд-вест, мы выбрали якорь и взяли курс на Таити. Продолжаю держать команду на сокращенном пайке, советую не объедаться фруктами, не торопиться съедать все запасы сразу. Однако иные упрямцы не послушали меня, и в результате — у них появились признаки цинги: они ослабели, начали шататься зубы. Я не стал жалеть этих людей и меньше требовать от них — сами виноваты, пускай расплачиваются за свое упрямство. Даже заставлял их наравне со всеми принимать участие в нашем ежевечернем веселье — двухчасовом пении песен и плясках под звуки скрипки. И не из любви к музыке, и тем более не для того, чтобы поиздеваться над усталыми людьми, затеял я все это. И не из жестокосердия наказывал уклоняющихся от навязанного им веселья. А исключительно для того, чтобы таким хотя бы способом сохранить или подогреть бодрость духа у тех, кто почти 250 суток занят непосильной работой — в жару и в холод, под дождем и снегом, в бурю и в штиль, утром и вечером. И они, наверняка проклиная меня сквозь зубы, пели и плясали, бедняги, с искаженными от злобы лицами, а кто-то один неохотно извлекал какие-то неимоверные звуки из своей дешевой скрипки.
Отплытие с острова Тасмания.
Воскресенье, 19-е сентября. При дневном свете обнаружили справа по борту скопление небольших скалистых островов. Никаких признаков жизни на них заметно не было, даже птиц. На имеющихся у меня картах они отмечены не были: видимо, капитан Кук, проплывая здесь в свое время, не заметил их или не посчитал достойными внимания. Я нанес их на карту и дал им название нашего корабля — группа островов Баунти.
Вторник, 25-е октября. В половине восьмого утра увидели небольшой остров Майтеа, находящийся в сорока милях к юго-востоку от острова Таити, который открылся нам к шести вечера.
Они пели и плясали, бедняги…
26-го октября в шесть утра мы прибыли в пункт назначения, проплыв от берегов Англии расстояние в 27 тысяч миль и делая в среднем за одни сутки по 108 миль. Путешествие длилось восемь месяцев.
Мои матросы взбодрились. Остров встречал нас хорошей теплой погодой, густой зеленью на берегу и множеством лодок с местными жителями, выехавших приветствовать нас. Правда, сначала они спросили, кто мы — «тиос» (что означает «друзья») или нет и откуда прибыли — может, из «Претани» (что означает «Британия»).
На оба вопроса мы ответили утвердительно, и тогда они стали взбираться прямо на корабль. Вскоре их скопилось так много на палубе, что я не мог различить, где мои матросы.
И все же мы благополучно приблизились к берегу и встали на якорь.
Их приветствуют жители Таити.
Туземцы расспрашивают о капитане Куке.
Глава 4. Дни на Таити
Не успели мы пришвартоваться, как число гостей на судне значительно возросло. Вопросы сыпались на нас градом: о капитане Куке, о ботанике Бенксе, о других людях, которых уже знали эти радушные туземцы. Они слышали, что капитан Кук мертв, что смерть настигла его на Гавайях, но, как это произошло, им известно не было, и я не велел членам моей команды вдаваться в подробности об этом печальном происшествии и рассказывать, что его убили тамошние жители.
27-е октября. Прибыли два посланца от вождя Оту, который был знаком с капитаном Куком. У каждого туземца в руках дары: маленький поросенок и молодое хлебное деревце — знаки дружественного расположения к нам.
На берег я сошел в сопровождении другого вождя, младшего по рангу. Его имя — Поэно. (Если я в состоянии правильно его выговорить и написать.) Приятно видеть, что остров стал еще краше, чем прежде. Так мне, по крайней мере, показалось. Все, кого я встречал на пути и кто сопровождал меня, выглядели веселыми, довольными и сытыми. Хлебных деревьев стало значительно больше — их начали специально выращивать, послушавшись нашего совета.
Вождь Поэно провел меня к своей хижине, где нас встретили две женщины — его жена и сестра жены — с кусками красивой материи в руках. Этой тканью они задрапировали меня, как принято у них на острове, но сначала усадили на циновку и предложили прохладительные напитки. В таком наряде я вернулся на корабль.
Капитана Блая драпируют в красивую ткань по таитянской моде.
Позднее, в тот же день, один из жителей принес мне на корабль портрет капитана Кука, имя которого на их языке звучало как Туут. Картина была написана корабельным художником капитана одиннадцать лет назад и подарена вождю Оту с просьбой показывать ее как знак дружбы всем англичанам, приплывающим на Таити.
На следующее утро и сам Оту пожаловал на корабль. Я был немало удивлен, узнав, что сейчас он уже никакой не Оту, а имя его — Тинаа. Свое прежнее имя он, согласно давней традиции, передал старшему сыну. Таким образом, у каждого местного вождя лет за тридцать жизни имя сменяется не меньше дюжины раз.
Вождь Тинаа и капитан Блай приветствуют друг друга.
Тинаа (бывший Оту) остался таким же крупным, сильным мужчиной. Сейчас ему было уже под сорок, возраст немалый — особенно для жителей тропиков. Его сопровождала жена и большая свита помощников и слуг.
Началось вручение подарков. Я преподнес вождю топорики, разных размеров пилы, несколько подзорных труб, шлифовальные инструменты, выкрашенные в ярко-красный цвет перья для головного убора, пять рубашек. Его жену одарил бусами и ожерельями. По-моему, они остались довольны.
Потом они захотели осмотреть судно, и случилось то, чего я ожидал и немного побаивался: почти все, что видели, им хотелось получить в подарок — прямо как дети малые! В результате набралось еще примерно столько же, сколько они получили. Из подарков вождю, кажется, больше всего пришлись по душе ножницы — он тут же начал подстригать себе бороду, а его жена — подравнивать прическу.
Выйдя снова на палубу, Тинаа попросил меня произвести выстрел из корабельной пушки. Ядро упало в воду на большом расстоянии от нашего судна, что вызвало немалое удивление туземцев и громогласные крики одобрения.
Капитан Блай преподносит подарки вождю и его жене.
Ко времени обеда большинство гостей еще оставались на корабле — среди них вождь Тинаа, его многочисленные родственники и слуги, а также несколько других вождей со своими приближенными. И все с удовольствием вкушали нашу пищу, у всех был удивительно хороший аппетит! И мы, и гости ели, разумеется, сами — при помощи собственных рук, и только руки главного вождя, Тинаа, оставались свободными: его кормил специально предназначенный для этого обряда слуга — таков был еще один из местных обычаев.