Что осталось за кадром, стр. 64

– Значит, вы были как-то связаны раньше? Он тоже занимался проституцией?

Кензи мысленно вернулся к тому времени, когда впервые увидел это противное лицо.

– Он был сыном Рока, сутенера.

– О Господи, час от часу не легче! Рок и собственного сына вовлекал в преступный бизнес?

– Нет, до такого падения он не дошел. А может быть, его сын был не слишком привлекательным. – Кензи пожал плечами. – Нед жил с матерью, которой удалось удержаться на краю этого дна. Время от времени Рок поручал сыну собрать деньги, доставить наркотики. Нед был на несколько лет старше меня. Думаю, он испытывал приступы ревности. Ему казалось, что отец заботится обо мне больше, чем о нем, родном сыне. Возможно, он был прав – я был более ценным для Рока. К счастью, мы виделись очень редко, потому что Нед использовал любую возможность отравить мне жизнь.

– И теперь, когда он догадался, что Кензи Скотт – тот самый мальчик, которого он ненавидел, он пытается погубить тебя? – прошептала она.

– Не пытается, а… – он прикрыл глаза, вспоминая перипетии собственной жизни, – ему это удалось.

Глава 32

– Нет, не удалось, – решительно заявила Рейн, ей хотелось развеять мрачное настроение Кензи. – Пока ты дремал, я поговорила с Барби Рифкин и Маркусом, они уже что-то предприняли, чтобы опровергнуть заявление Найджела Стоуна. Никто не верит, что в нем есть хоть слово правды.

– И тем не менее это так. – Он отставил пустой стакан и прошелся по салону. Из-за выпитого виски он не слишком твердо держался на ногах. – Независимо от того, насколько успешно будут действовать наши друзья, пятно все равно останется.

– Он остановился у маленького столика, на котором стояла ваза с цветами, провел рукой по лепесткам.

– Звезда кино создана из мечты и фантазий. Грубая реальность разрушает иллюзии, зрители уже никогда не станут думать обо мне по-прежнему.

Она с горечью перебирала в уме те ужасы, которые он пережил. Думала о его удивительной способности восстанавливать физические и душевные силы, которая позволила ему добиться успеха в жизни после такого страшного детства.

– Даже если эта история будет иметь продолжение, тебе не за что извиняться. Ты был ребенком. Никто не посмеет упрекнуть тебя в том, к чему тебя принуждали.

– И на меня станут смотреть как на жертву? Прелестно. Я бы предпочел оказаться грешником.

Кензи Скотт всегда играл героев. Его персонажи иногда бывали фантастическими существами, чаще – обыкновенными людьми, поднявшимися на борьбу со страшными злодеями, но никогда – беспомощными жертвами. Вот почему его так тревожила роль Джона Рандалла.

– Если бы я знала, – воскликнула Рейн, – то никогда бы не попросила тебя сниматься в «Центурионе»!

– Рассказывать о своих собственных грехах не так-то просто, а уж о том, что был игрушкой педофилов, тем более. Даже сейчас я бы не смог этого сделать, если бы как следует не напился. – Он вытащил из вазы маргаритку и пристально разглядывал ее. – Но думаю, ты имеешь право знать. И верю, что не расскажешь никому.

– Как хочешь… – В горле пересохло, мешая говорить. – Но возможно, тебе стоит обсудить эту проблему с хорошим психотерапевтом? Такие раны сами не заживают.

– Творчество – лучшая терапия. Чтобы добиться успеха, актер должен хорошо себя знать. Даже самые нервные из нас отлично понимают, что именно вызывает у них нервный тик. – Он снова прошелся по салону. Плавные сильные движения скрывали его внутреннее смятение. – Мне известно, что со мной произошло и как это меня терзало. Сомневаюсь, что психотерапевт сообщит мне что-то новое.

– Но дело ведь не в диагнозе, а умении облегчить боль.

– А ты сама обращалась к психоаналитикам, чтобы справиться со своими детскими проблемами?

– Ты поймал меня на слове, – призналась она. – Было время, когда я решилась на это. Я знала многих, кому сеансы психотерапии очень помогли. Но оказалось, что мне проще самой разобраться со своими проблемами.

– И видимо, проделала большую работу. Ты активная, здравомыслящая, что особенно важно в нашем призрачном мире. Да еще и занимаешься любимым делом. Так что интуиция тебя не подвела.

Он ее переоценивает, подумала Рейн.

– Коли у нас такой откровенный разговор, то скажи, почему ты на мне женился? А через три года вдруг решил, что это было ошибкой?

– Когда мы встретились и так славно ладили, я… мне… не хотелось расставаться с тобой. И хотя я знал, что семейная жизнь не для меня, решил пойти наперекор логике. – Он пожал плечами. – Ты, наверное, давно заметила, что у меня правое полушарие работает лучше левого. Логическое мышление не относится к моим достоинствам.

– И что же произошло потом? – спросила Рейн, стараясь сдержать готовые пролиться слезы. – Я думала, нам хорошо вместе. Тебе стало скучно?

– Помнишь тот телефонный разговор, когда ты упомянула о детях? Хотя ты попыталась превратить его в шутку, я понял, как отчаянно ты хочешь ребенка. Мне раньше казалось, что ты, как и я, не склонна заводить семью. Когда я сообразил, что ошибался, то понял, что нашему браку пришел конец.

Она даже рот открыла от изумления. Какая близорукость!

– Поэтому ты поддался чарам Анджелы Грин?

– Можешь в это не верить, но у нас с ней никогда не было секса.

Рейни вспомнила свой странный визит на Крит. Анджелу, склонившуюся к Кензи… Его отрешенный взгляд…

– Ты прав, в это трудно поверить.

– Понимаю. Анджела, может, и хотела заарканить меня, но меня это не интересовало. Я скучал по тебе. Ты вошла в тот момент, когда я как раз хотел объясниться с ней. Я понимал, что любовное приключение положит конец нашему браку, но это так… грубо и вульгарно. Но когда, не разобравшись, ты сделала неправильный вывод, грех было не воспользоваться подвернувшимся шансом. И потом, это избавило меня от необходимости действительно переспать с Анджелой Грин.

Рейни не знала, смеяться ей или плакать.

– Почему ты прямо не сказал, что не хочешь детей? Я почувствовала это по твоей реакции и после некоторых душевных терзаний поняла, что проживу и без них. Но ты никогда не давал мне возможности выбора. Ты думаешь, что у женщины на уме только дети и ради ребенка я готова расстаться с тобой?

Он мрачно улыбнулся:

– Нет, я понимал, что ты хочешь сохранить наш брак. Но время идет, и, возможно, когда ты сама осознаешь необходимость этого шага, будет уже поздно.

Она изумленно уставилась на него:

– Так ты решил расторгнуть наш брак ради меня? Да ты просто самонадеянный болван!

– Самонадеянный, – согласился он. – Тогда докажи, что я не прав.

Рейни кипела от возмущения, но не могла сказать, что его выводы лишены здравого смысла.

– Ты прав в том, что я не стала бы разводиться из-за твоего нежелания иметь детей. Но почему мы вообще должны разводиться? Неужели после всего, что нам пришлось пережить, мы не можем жить счастливо?

– Жить в браке, когда ни один из нас не отважился сказать, что мы любим друг друга? – мягко спросил он. – Расставание – просто вопрос времени.

Рейн была настолько потрясена, словно получила пощечину. Да, о любви никогда не говорилось. Бывали моменты такой близости, что она была на грани признания, но не могла заставить себя сделать это, неуверенная в его ответных чувствах. Она знала, что нравится ему, что вызывает в нем страстное желание, но вовсе не была уверена, что любима.

– Ты… заметил, – только и сумела выговорить она.

– Заметил. Хотя я и не специалист в сфере чувств, но понимаю, что совместная жизнь невозможна без полного доверия. А мы лишь немного опустили барьеры, защищавшие нас от мира, ты – чуть больше, чем я. Но оба были озабочены тем, чтобы не открыть слишком много. – Он замолчал, с сочувствием глядя на нее. – Возможно, на твою долю выпало чуть меньше страданий, но и ты не сумеешь преодолеть свои страхи и найти любовь, которую заслуживаешь, пока рядом с тобой не окажется человек сильнее и храбрее меня.