Великолепная Гилли Хопкинс, стр. 25
— Не беспокойтесь, все в порядке. Но, если вы не против, я пойду наверх и лягу.
— Конечно, дорогая. Я и сама иногда люблю немного полежать днем.
В тишине комнаты Чедвелла Гилли лежала на койке и смотрела в окно на голубой простор неба. Стоило приподняться — и за окном появлялись поля, убегающие вдаль за холмы, а за холмами — горы, темные, могучие. Она почувствовала облегчение. Интересно, скучал ли Чедвелл по этим родным краям, когда сбрасывал бомбы в джунглях? Почему надо было оставить мирную жизнь и отправиться на войну? Может, его заставили? Может, у него не было выбора? Но ведь у Кортни был выбор. Почему же она ушла? Мать не бросают только потому, что она болтает без умолку. Почему Кортни ушла и даже не оглянулась — и вот только теперь?..
И все-таки она немного беспокоилась обо мне. Написала своей матери, чтобы та приехала и забрала меня. Разве это не значит, что я ей не безразлична?
Гилли поднялась с койки и вынула из-под маек фотографию Кортни.
Что за бред! Теперь она в доме Кортни. Нечего прятать ее в ящике. Она поставила фотографию на комод возле лампы. Может, бабушка позволит купить для нее рамку? Гилли села на койке и посмотрела на снимок. Прелестная улыбающаяся Кортни с безукоризненными зубами и прекрасными волосами.
Но что-то было не так. Лицо Кортни было чужим в этом доме, как и во всех других домах. О, Кортни, почему ты ушла и бросила свою мать? Почему ушла и бросила меня? Гилли вскочила и снова запихнула фотографию под майки, лицом вниз.
ОНА ПОЯВИТСЯ КАК КОРОЛЕВА
(Когда она приедет)
Почтовый ящик 33.
Джексон, штат Вирджиния
5 декабря
Дорогой Уильям Эрнест!
Ха. Ты, наверно, думал, я тебя забуду. Не бойся. Я тебя не забуду. Просто я так занята уходом за лошадьми, у меня нет ни минутки свободной. От этой работы я так устаю, прямо валюсь в кровать от усталости. Тебе приходилось когда-нибудь убирать навоз?
Это просто шутка. На самом деле, даже интересно. Мы выбрали шесть лошадей для бегов в Чарлзтауне, и я помогаю их тренировать. Уж одна-то из них, по кличке «Ореол Славы», наверняка победит. Приз — около полумиллиона долларов, поэтому, когда она победит, мы станем еще богаче. Деньги эти нам не очень нужны: мы и так — миллионеры.
Как дела в школе? Не сомневаюсь, ты убил наповал мисс Макнэр новыми словами, которые выучил за прошлый месяц. Ты должен тренироваться и читать вслух мистеру Рэндолфу.
Скажи Троттер, у нас три горничных и одна кухарка, и хотя она всегда добавляет в еду всякие ингредиенты, ей и не снится готовить, как Троттер. Ха! Ручаюсь, у мисс Макнэр глаза на лоб полезут, когда она услышит от тебя это слово.
Отвечай скорее,
Гилли.
P.S. бабушка просит называть ее «Нонни»<Нонни (итал.) — бабуля.>. Ну и чудаки эти богачи — все не как у людей. Правда?
115 Томпсон-Парк,
штат Мэриленд. Начальная школа.
7 декабря
Дорогая Гилли!
Если бы кто-нибудь сказал, что я буду скучать по тебе, я бы никогда не поверила. Надеюсь, однако, что тебя радует новая школа и что ты тоже доставляешь окружающим радость. Хочу тебе сказать, что, когда я буду посылать в Вирджинию твои документы, я не приложу к ним твои стихи.
Скоро ты получишь несколько книг, которые я хотела дать тебе почитать, но теперь ты насовсем уехала от нас, и я хочу, чтобы ты оставила их себе на память о наших занятиях в классе «Харрис-6».
Я никогда не забуду тебя, даже если ты и не ответишь, но хотелось бы узнать, как ты живешь.
С самыми добрыми пожеланиями
Барбара Харрис.
10 декабря
Дорогая Гилли!
Как ты? Я хорошо. Письмо твое хорошее. Лошади твои хорошие. Пиши скорее.
С любовью
Уильям Эрнест Тиг.
P.S. Ты выиграла скачки?
Почтовый ящик 33.
Джексон, штат Вирджиния.
15 декабря
Дорогая мисс Харрис!
Книги Джона Р. Толкина я получила на следующий день после Вашего письма. Теперь я знаю, кто такая Галадриэль. Как по-Вашему, должен Фродо вернуть волшебное кольцо? По-моему, лучше бы он оставил себе это кольцо и делал все как он хочет. Правда? За книги большое спасибо. Они мне очень нравятся.
Они мне очень помогают, потому что школа здесь ужасная. Никто ничего не знает, даже учителя. Как бы я хотела вернуться в класс «Харрис-6»!
Ваша бывшая ученица
Гилли Хопкинс.
P.S. Если хотите, называйте меня Галадриэль.
16 декабря
Дорогой Уильям Эрнест!
Ну конечно, мы выиграли. Теперь мы тренируем лошадей для дерби в Кентукки. Мне, наверно, придется пропустить много уроков, чтобы поехать туда, но это не беда. Мне уже сказали, что я, наверно, перескочу через класс, потому что в этой дурацкой школе я и так обогнала всех одноклассников.
Когда подрастешь, возьму тебя на бега. Ладно?
Передай от меня привет Троттер и мистеру Рэндолфу. Ты читаешь ему вслух, как я тебе велела?
Береги себя,
Гилли.
P.S. Почему ты не попросишь Деда Мороза подарить тебе несколько уроков карате?
17 декабря
Дорогие Уильям Эрнест, Троттер и мистер Рэндолф!
Только вчера я отправила письмо Уильяму Эрнесту, а сегодня хочу сообщить вам большую новость. 23-го приезжает моя мама. Я только что узнала. Я часто вру, и вы можете мне не поверить, но на этот раз я говорю чистую правду. Она на самом деле приезжает. Желаю вам веселого Рождества и счастливого Нового года.
Галадриэль (Гилли) Хопкинс.
Ее мать на самом деле должна была приехать. Во всяком случае, Нонни, которая говорила с ней по телефону, когда Гилли была в школе, верила в это. Она должна была прилететь в аэропорт Даллас двадцать третьего декабря в 11 утра. Ждать еще целую неделю. Гилли казалось, она умрет от нетерпения. Чтоб немного отвлечься, она стала помогать Нонни убирать в доме.
Нонни оказалась совсем неплохой. Она все еще могла заговорить Гилли до полусмерти, но она хотела ей добра. И всякий раз, когда у Гилли лопалось терпение, она вспоминала, как Нонни впервые привела ее в джексоновскую начальную школу.
Они вошли в кабинет директора, и Нонни сказала:
— Маргарет, я привела к тебе мою внучку, Галадриэль Хопкинс.
Директриса подняла брови. Наверно, они были знакомы с Нонни много лет, но она впервые услышала от нее о внучке.
— Твою внучку? — переспросила она, разглядывая новую кофту и новый сарафан Гилли, — ты говоришь, Хопкинс?
Но она имела дело со старой Нонни. Бабуля и глазом не моргнула.
— Вот именно, Хопкинс. Дочь Кортни.
— Понятно, — сказала директриса, и в ее ханжеской башке завертелись какие-то колесики. — Будем знать. Хопкинс. А как пишется ее имя, — она подчеркнула слово «имя». Но бабушка и бровью не повела.
Она продиктовала по буквам имя «Галадриэль», терпеливо, каждую букву отдельно, как Гилли сделала бы это для Уильяма Эрнеста.
— Ее школьные документы тебе перешлют. Она училась в Мэриленде.
— В Мэриленде? — переспросила директриса тем же тоном.
Эта сцена с вариациями первое время повторялась в школе не раз.
— Хопкинс? — спрашивали они. — Галадриэль? Как пишется это имя? Говорите, училась в Мэриленде?
Гилли давно научилась смотреть свысока на все эти насмешки, но такая вот Нонни вряд ли могла пропускать их мимо ушей. Однако держалась она молодцом, и в конце концов все эти выпады прекратились, по крайней мере, люди перестали усмехаться прямо ей в лицо. Нонни оказалась крепче, чем можно было подумать.