Великолепная Гилли Хопкинс, стр. 18
«БАБАХ!»
Между Троттер и мисс Эллис разгорелось сражение. Когда на следующий день Гилли вернулась из школы, шум этой битвы донесся до нее из гостиной.
— Не будет этого никогда, никогда, никогда! — ревела Троттер, как мать, у которой отбирают детеныша.
Гилли остановилась в коридоре и бесшумно прикрыла за собой входную дверь.
— Миссис Троттер, в нашем Обществе никто не обвиняет вас, мы не считаем, что вы в чем-то виноваты.
— Наплевать мне, что думают обо мне в вашем Обществе.
— Вы одна из наших лучших клиенток. Вы берете у нас приемных детей вот уже более двадцати лет. Этот случай не повлияет на вашу репутацию. Мы так ценим вас.
— Наплевать мне на репутацию. Не отдам Гилли.
— Но мы же заботимся о вас…
— Хороша забота! Если бы вы заботились обо мне, вы никогда не явились бы сюда с таким дурацким предложением.
— Но Гилли неуравновешенный ребенок, Мэйм. Ее надо показать…
— Не отдам. Никогда.
— Если вы не думаете о себе, подумайте об Уильяме Эрнесте. Он изменился к лучшему за последний год. Я своими собственными глазами видела, что Гилли раздражает его.
— Но как раз Уильям Эрнест уговорил ее вчера вернуться домой, — голос Троттер был решительным и твердым.
— Потому что он увидел, как вы расстроены. Это еще не значит, что она оказывает на него хорошее влияние.
— Уильям Эрнест живет у меня третий год. Он не пропадет. Уж я-то знаю. Иногда, мисс Эллис, приходится отрезать палец, чтобы спасти руку.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать?
— Кто-то должен хоть немного позаботиться о Гилли. Хоть немножко. Ей так давно это нужно.
— Что верно, то верно, миссис Троттер. Я прекрасно знаю, что нужно Гилли. Я наблюдаю за этим ребенком почти пять лет, и, хотите верьте, хотите нет, мне она дорога, но сейчас речь не о ней.
— А о ком же?
— О вас, — слова были едва слышны. Молчание, и потом:
— Да, видит Бог, она мне нужна. — Странный прерывистый звук, похожий на рыданье. — Когда она исчезла, я думала, помру.
— Успокойтесь, миссис Троттер. Разве можно так терзать себя из-за них?
— Не учите мать, что она должна чувствовать.
— Но вы приемная мать, — голос мисс Эллис звучал твердо, — и вы не должны забывать об этом.
Острая боль пронзила Гилли с головы до ног. Она открыла и захлопнула входную дверь, как будто только что вошла в дом. На этот раз они услышали ее.
— Это ты, Гилли, детка?
Она подошла к гостиной. Женщины стояли с покрасневшими, как от бега, лицами.
— Так вот, Гилли… — начала мисс Эллис. Ее голос раздражал, как искусственная рождественская елка.
— Мисс Эллис, — громко прервала ее Троттер, — только что сказала, что теперь все зависит от тебя… — Троттер сделала вид, будто не заметила настороженного взгляда мисс Эллис. — Захочешь остаться с Уильямом Эрнестом и со мной — хорошо, не хочешь — она найдет тебе другой дом. Решать — тебе. — Троттер с тревогой посмотрела на мисс Эллис.
— А как же… — спросила Гилли пересохшими, как черствый хлеб, губами. — Как же моя родная мать?
Брови мисс Эллис полезли наверх.
— Несколько месяцев назад, когда мы решили забрать тебя от Нэвинсов, я отправила ей письмо, Гилли. Но она не ответила.
— Она написала мне. Она хочет, чтобы я приехала к ней.
Мисс Эллис посмотрела на Троттер.
— Да, я знаю об этой открытке, — сказала она.
«Проклятые полицейские — читают чужие письма, сплетничают, болтают о них, высмеивают».
— Но, Гилли, если бы она в самом деле хотела, чтобы вы были вместе…
— Она хочет. Она сама мне написала!
— В таком случае, почему же она не приезжает за тобой? — В голосе мисс Эллис зазвучали жестокие нотки, брови нервно задергались. — Прошло уже больше восьми лет, Гилли. Даже когда она жила рядом, она не навещала тебя.
— Теперь все по-другому, разве нет? Она должна приехать. Она в самом деле хочет, чтобы мы были вместе. Неужели не хочет?
Подошла Троттер и положила тяжелую руку ей на плечо.
— Знала бы она тебя, только бы знала, какая у нее девочка, она б живо примчалась.
«Ну и дура же ты, Троттер. Если бы она знала, какая я на самом деле, она никогда бы не приехала. Только такие недотепы, как ты…» Гилли осторожно освободилась от тяжелого объятья и обратилась к мисс Эллис, только к ней.
— До ее приезда… До того, как она приедет за мной я, пожалуй, останусь здесь.
Троттер вытерла лицо большой рукой и шмыгнула носом.
— Ну, мы с вами еще увидимся, мисс Эллис.
Но избавиться от этой дамы было не так-то просто. Она стояла, расставив ноги, словно боялась, что Троттер может насильно вытолкнуть ее.
— Полицейский Райн сказал мне по телефону, что вчера у тебя было больше ста долларов, — сказала она.
— Да.
Это прозвучало нахально, но мисс Эллис прищурила глаза и продолжала:
— Трудно поверить, что это были твои деньги.
— Ну и что?
— А то, что по-моему это воровство — присваивать себе чужие деньги, мисс Хопкинс.
— Да?
Троттер похлопала Гилли по руке, чтобы успокоить ее.
— И по-нашему так, мисс Эллис, — сказала она, — а только вы думаете, за двадцать лет у меня это впервой?
— Знаю, что не впервой.
— Тогда доверьте уж это мне, я сама все улажу.
Мисс Эллис кивнула и, прежде чем надеть пальто, тщательно расправила на себе брючный костюм.
— Я прослежу за этим, — сказала она.
Троттер чуть ли не вытолкала ее за дверь.
— Не забивайте себе голову заботами о нас. Все будет в порядке, не беспокойтесь.
— За беспокойство мне платят, миссис Троттер.
Троттер натянуто улыбнулась и захлопнула входную дверь. Когда она повернулась и подошла к Гилли, лицо у нее было каменное.
Гилли с удивлением захлопала глазами при виде этой неожиданной перемены.
— Мне воровство — нож острый.
Гилли кивнула. Придуриваться бесполезно.
— Там были не только мои деньги, верно?
— Верно.
— Откуда они у тебя?
— Нашла, — тихо сказала Гилли.
Троттер подошла поближе, обеими руками приподняла ее голову и заставила посмотреть себе прямо в глаза.
— Где ты взяла эти деньги, Гилли?
— Нашла за книгами в соседнем доме.
Троттер не поверила собственным ушам, у нее опустились руки.
— Украла у мистера Рэндолфа?
— Они лежали там, за книгами. Наверно, он даже не…
— Гилли, ты украла эти деньги. Не юли. Это его деньги, и ты их взяла. Так?
— Вроде…
— Сколько там было?
— Что-то около тридцати…
— Не делай из меня дуру. Сколько?
— Сорок четыре доллара, — жалобно сказала Гилли.
— Так вот, ты должна немедленно вернуть их.
— Не могу.
Троттер стояла и не сводила с нее глаз до тех пор, пока Гилли не сказала:
— Пять долларов я отдала Агнес Стоукс.
— Так прямо и отдала?
Гилли кивнула.
— Что ж, — глубокий вздох, — одолжу тебе пять долларов для мистера Рэндолфа, потом отработаешь.
Возвратить деньги мистеру Рэндолфу оказалось легче, чем можно было ожидать. Старик, казалось, и не подозревал, что у него за книгами лежали какие-то деньги. А может, просто забыл об этом, или их положила туда его покойная жена, которая умерла задолго до Мэлвина, мужа Троттер. Как бы там ни было, в присутствии неумолимой Троттер Гилли возвратила старику сорок четыре доллара; он выслушал ее нечленораздельные объяснения без негодования и неуместного любопытства, с поразительным достоинством.
— Благодарю вас, — сказал он, но на этот раз не повторил слов благодарности.
Он положил деньги в карман, слегка потер ладони и протянул руку, чтобы его повели ужинать.
Гилли чуть помедлила — она ждала нотации, если не от него, то уж наверняка от Троттер. Но оба молчали; тогда она взяла мистера Рэндолфа не за локоть, как обычно, а за руку, как бы выражая этим свою благодарность.
Троттер и понятия не имела ни о минимальной оплате труда, ни о законах, запрещающих детский труд. В кухне она вывесила такой прейскурант: