Кожаный Чулок. Большой сборник, стр. 138

Хейуорд выглянул из-за прикрытия и увидел нечто, по справедливости показавшееся ему чудом быстроты и ловкости. Поток сточил край мягкой скалы таким образом, что первый уступ ее оказался менее крутым и отвесным, чем это обычно бывает на водопадах. И вот, ориентируясь лишь на мелкую рябь в том месте, где вода огибала с двух сторон верхний конец островка, несколько неукротимых дикарей отважились броситься в реку и вплавь переправиться на скалу, предвидя, что в случае удачи им будет нетрудно добраться до своих жертв. Едва Соколиный Глаз умолк, над бревнами, случайно прибитыми течением к голой скале, показались четыре головы. Эти бревна, видимо, и внушили краснокожим мысль об осуществимости их рискованной затеи. В следующую секунду из зеленой пены вынырнула пятая голова, но чуть ниже нужного места. Дикарь отчаянно боролся за жизнь и, подхваченный течением, уже протянул было руку соратникам, как вдруг бурлящий поток вновь подхватил его и подбросил вверх. Гурон, растопырив руки и выпучив глаза, словно взлетел в воздух, но тут же с глухим всплеском исчез в зияющей бездне, над которой на мгновение повис. Из пучины, перекрыв глухой гул водопада, донесся отчаянный пронзительный вопль, и над рекой вновь воцарилась могильная тишина.

Первым побуждением великодушного Дункана было броситься на помощь несчастному, но железная рука непреклонного разведчика приковала его к месту.

— Вы хотите обречь нас на верную смерть, показав мингам, где мы прячемся? — сурово спросил Соколиный Глаз.— Смерть его сберегла нам один заряд, а боевые припасы нам нужны сейчас не меньше, чем передышка загнанному оленю. Перезарядите-ка лучше пистолеты — от водопада столько брызг, что порох, пожалуй, отсырел. И будьте готовы к рукопашной, а я обстреляю их на подходе.

Он заложил палец в рот, громко и протяжно свистнул, и могикане, охранявшие нижний конец скалы, ответили ему тем же. Когда сигнал разнесся в воздухе, Дункан заметил, как над бревнами мелькнули головы и столь же мгновенно исчезли из виду. Затем его внимание привлек какой-то шорох позади, и, повернув голову, он увидел в нескольких футах от себя подползавшего Ункаса. Соколиный Глаз бросил ему несколько слов по-делаварски, и молодой вождь крайне осторожно, но с тем же невозмутимым спокойствием занял новую позицию. Хейуорд был уже весь во власти лихорадочного нетерпения, но разведчик счел момент подходящим для того, чтобы прочесть своим младшим товарищам лекцию о благоразумном обращении с огнестрельным оружием.

— Из всех ружей,— начал он,— опаснее всего то, у которого длинный, хорошо отполированный ствол из ковкого металла, хотя полностью его достоинства использует только тот, у кого твердая рука, верный глаз и безошибочное чутье на нужную величину заряда. Оружейники, видимо, плохо знают свое ремесло, когда мастерят короткие дробовики и кавалерийские...

Ункас прервал его еле слышным, но выразительным «ха!».

— Вижу, мальчик, вижу,— отозвался Соколиный Глаз.— Они готовятся к нападению, иначе не подняли бы свои поганые спины над бревнами. Ну и пускай! — добавил он, осматривая кремень.— Вожака их, будь то даже сам Монкальм, ожидает верная смерть.

В ту же секунду из лесу донесся новый взрыв воя, и по этому сигналу четверо дикарей выскочили из-за прикрывавших их бревен. Хейуорд был настолько взвинчен ожиданием, что чуть было не поддался сильному искушению ринуться им навстречу, и на месте его удержало лишь спокойствие разведчика и Ункаса. Когда враги с громким воплем большими прыжками перемахнули через возвышавшуюся перед ними гряду черных камней и оказались в нескольких саженях от засады, ружье Соколиного Глаза медленно поднялось над кустами и послало в цель роковую пулю. Передовой индеец подпрыгнул, как подстреленный олень, и плашмя грохнулся наземь.

— Вперед, Ункас! — вскричал разведчик, сверкая глазами и выхватывая длинный нож,— На твою долю вон тот из этих воющих дьяволов, что сзади. С остальными двумя мы управимся сами.

Ункас повиновался, и перед белыми осталось лишь двое врагов. Хейуорд передал Соколиному Глазу один из своих пистолетов и вместе с разведчиком ринулся вниз по склону; они выстрелили одновременно, но оба неудачно.

— Так я и знал! Так я и говорил!— проворчал охотник и с горьким презрением швырнул маленький пистолет в водопад. — Ну, кровожадные адские псы, подходите! Сейчас вы померяетесь с человеком беспримесной крови!

Не успел он договорить, как перед ним вырос исполински сложенный дикарь со свирепым лицом. В тот же миг Хейуорд схватился врукопашную с другим индейцем. Соколиный Глаз и его противник с одинаковой ловкостью сдавили друг другу поднятые руки, в которых сверкали страшные ножи. С минуту они стояли лицом к лицу и, напрягая мускулы, старались пересилить один другого. Наконец белый с его закаленными мышцами взял верх над менее крепким индейцем. Рука краснокожего, постепенно слабея, выпустила кисть разведчика, и тот, внезапным движением вырвав ее из вражеских тисков, всадил острый нож в обнаженную грудь противника, прямо под сердце. Между тем поединок Хейуорда с другим индейцем принял еще более опасный характер. Дикарь сразу же выбил у офицера из рук тонкую шпагу, и, поскольку иными средствами защиты майор не располагал, жизнь его теперь зависела только от физической силы и решительности. Правда, недостатка ни в той, ни в другой у него не было, но противника он встретил себе по плечу. К счастью, ему вскоре удалось обезоружить индейца, чей нож упал им под ноги на скалу, и с этой секунды началась ожесточенная борьба — одному из них предстояло сбросить противника с головокружительной высоты в ближний водопад. С каждым движением придвигались они к роковому обрыву, где, как отчетливо понимал Дункан, им придется сделать последнее, решающее усилие. Оба собрали для этого все свое мужество и теперь, раскачиваясь, стояли над пропастью. Хейуорд чувствовал, как пальцы противника, впившиеся ему в горло, душат его, видел мстительную усмешку гурона, который надеялся увлечь за собой в пропасть врага, чтобы тот разделил его страшную участь. Тело майора медленно поддавалось непреодолимой силе, и молодой человек с отчаяньем в душе уже готовился встретить страшный конец, как вдруг, в миг наивысшей опасности, перед его глазами мелькнула смуглая рука со сверкающим ножом, пальцы гурона разжались, из отсеченной его кисти ручьем хлынула кровь, и, пока спасительная рука Ункаса оттаскивала Дункана от края скалы, молодой офицер так и не смог оторвать зачарованного взгляда от перекошенных бессильной яростью черт врага, летевшего в бездонную пропасть.

— Под прикрытие! Под прикрытие! — крикнул Соколиный Глаз, только что покончивший со своим противником. — Прячьтесь, кому жизнь дорога! Дело еще и наполовину не сделано!

Молодой могиканин издал громкий победный клич, проворно взбежал вместе с Дунканом по склону, с которого они спустились перед схваткой, и оба укрылись под дружественной сенью кустов и камней.

 ГЛАВА VIII

Предупреждение разведчика оказалось не лишним. Пока длилась только что описанная нами смертельная схватка, в рев водопада не вплетался ни один звук человеческого голоса. Дикари, затаив дыхание, неотступно следили с другого берега за ходом боя, а быстрые движения сражающихся и частая перемена позиций мешали им стрелять, потому что они боялись угодить в своих. Но едва все кончилось, поднялся такой страшный вой, на какой способны лишь люди, сгорающие от дикой жажды мести. Вслед за этим в лесу неистово заполыхали вспышки выстрелов, загремели залпы, и на голую скалу посыпался свинцовый град, словно нападающие срывали свою бессильную злобу на бесчувственных камнях, ставших ареной губительного столкновения.

В ответ раздались неторопливые, но меткие выстрелы Чингачгука, который во время стычки с непоколебимой твердостью оставался на своем посту. Лишь когда победный клич Ункаса достиг ушей обрадованного отца, тот возвысил голос и ответил коротким криком, после чего опять умолк, и только энергичная работа его ружья доказывала теперь, что он с неослабевающим усердием охраняет порученную ему сторону острова. Так, с быстротой мысли, пролетело немало минут. С берега гремели то оглушительные залпы, то редкие одиночные выстрелы. И хотя окрестные скалы, деревья и кусты были изрешечены пулями, убежище осажденных оказалось настолько надежным и они столь неукоснительно оставались под прикрытием, что до сих пор от руки врага пострадал один Давид.