Седьмая принцесса (сборник), стр. 67
— Это же мисс Дейли! — сказала Мейзи Боннингтон и подскочила к учительнице. — Мисс! Мисс! Это вы на фотографии?
— Конечно я!
— А это… правда — Финниган?
— А кто же ещё? Финниган О’Фланнаган. Другого такого в мире не сыщешь!
И мисс Дейли принялась сочинять почище мистера О’Тула. Её сказкам, однако, верили больше, ведь речь шла о живом ослике, которого она своими глазами видела летом, совсем недавно, а не пятьдесят лет назад. Дети пораскрывали рты от восторга. Лишь Альберта Бриггса грыз червь сомнения. И стоило мисс Дейли перевести дух, как Бриггс встрял с вопросом.
— Мисс, ведь Денни сказал, что его ослик в Коннемаре!
— Так оно и есть, — сказал Денни.
— Но мисс, вы же сказали, что едете в какой-то Баллинич.
— Правильно, глупыш. Баллинахинч — это и есть Коннемара. Просто другое название, — засмеялась мисс Дейли.
— Так, значит, есть такое место — Коннемара? — спросила Мейзи.
— Ещё бы! Я же там родилась!
Альберт Бриггс понял, что его карта бита. Поняли это и все ученики начальной школы на Лиственничной улице. Видя такой расклад, школьный поэт тут же изменил курс:
— Берт — слабак,
Берт — дурак!
И все вокруг подхватили новый стишок. То была первая, но далёко не последняя победа Денни О’Тула.
Из Ирландии мисс Дейли вернулась с колечком на левой руке, прежде она его не носила. А однажды по классу пополз слух, что к мисс Дейли пришёл лейтенант, морской офицер, который побывал за всеми морями на свете. Все бросились смотреть. И точно: моряк сидит в учительской и болтает с мисс Дейли. Потом он вышел поговорить с ребятищками, и они плотно обступили моряка, а некоторые даже отважились до него дотронуться. Чего только не рассказал он о Финнигане О’Фланнагане! Он переплюнул мистера О’Тула и мисс Дейли, вместе взятых. Оказывается, тот, кто побывал за морем, умеет рассказывать такую правду, которая почище любого вранья! А ещё он сообщил им очень-очень печальное известие: мисс Дейли после Нового года от них уходит.
— Будет теперь меня вместо вас учить, — вздохнул моряк. — Ох, я не выдержу — один в целом классе!.. Она же с меня три шкуры спустит!
Дети засмеялись. А Мейзи Боннингтон поспешила его успокоить:
— Сэр, она очень добрая и почти никогда не сердится.
— Правда? Ну, тогда проживу как-нибудь, — сказал моряк. А потом сообщил им другое известие, на сей раз очень радостное. На Рождество они с мисс Дейли дарят всему классу билеты на пантомиму в театр Коронации. Встреча — у школы в первую-субботу января.
Моряк своё слово сдержал. «Алладин» в театре Коронации превзошёл все ожидания. Альберт Бриггс запомнил все золотые чудеса в Алладиновой пещере. Но больше всего его ослепил блеск золотых галунов на пальто важного человечка, который распоряжался при входе. Человечек этот с серьёзным видом подмигнул Денни, а Денни, проходя, мимо, шепнул ему:
— Привет, папа!
Альберт понял, что это и есть отец Денни О’Тула. На плечах и рукавах у него сверкало золото…
ТИМЫ
Ровно сто лет назад — а может, годом раньше или позже — точнёхонько посреди Англии — а может, к северу или к югу — стояла счастливая деревушка. И счастливой была она оттого, что жили тут Тимы.
В семействе их было пятеро: Старый Тим, Большой Тим, Юный Тим, Маленький Тим и Крошка Тим. И все они уродились мудрецами. Что бы в деревне ни случилось, что бы ни стряслось — засуха, пропажа или ещё какая напасть, — люди говорили:
— Надо спросить у Тимов, они наверняка знают, как беде помочь. Недаром мудрецами уродились.
Проведал раз Фермер Джон, что цыгане облюбовали его сарай для ночлега. Вы, верно, думаете, будто он сразу позвал констебля и упёк непрошеных гостей в тюрьму? Ничего подобного. Фермер Джон подумал: «Пойду-ка я, посоветуюсь со Старым Тимом».
И он отправился к Старому Тиму, а тому было от роду восемьдесят лет. Старый Тим сидел у камина и попыхивал глиняной трубкой.
— Утро доброе, Старый Тим, — приветствовал его Фермер Джон.
— Доброе, доброе, — согласился Старый Тим, вынув изо рта трубку.
— У меня в сарае опять цыгане ночевать повадились, — пожаловался Фермер Джон.
— Неужто опять? — посочувствовал Старый Тим.
— Да вот напасть какая, — разохался Фермер Джон.
— Поди ж ты! — подивился Старый Тим.
— Ты у нас мудрецом уродился, — сказал Фермер Джон. — Что б ты сделал на моём месте?
Старый Тим снова принялся сосать трубку. И произнёс:
— Будь я на твоём месте, я бы спросил Большого Тима. Он тоже мудрецом уродился, но ему от роду всего шестьдесят. Значит, он на целых двадцать лет ближе к мудрости.
Пошёл Фермер Джон искать Большого Тима, который Старому Тиму доводился сыном. Большой Тим сидел на заборе и покуривал вересковую трубку.
— Утро доброе, Большой Тим, — сказал Фермер Джон.
— Доброе, доброе, — сказал Большой Тим, вытащив трубку изо рта.
— У меня в сарае опять цыгане ночевать повадились, — пожаловался Фермер Джон. — И Старый Тим велел у тебя спросить, что б ты сделал на моём месте. Ты ж у нас мудрецом уродился.
Большой Тим снова вынул изо рта трубку и промолвил:
— На твоём месте я бы спросил Юного Тима. Он тоже мудрецом уродился, но ему всего сорок. Значит, он на двадцать лет ближе к мудрости.
Отправился Фермер Джон искать Юного Тима, а был он не кто иной, как Большого Тима родной сын. Юный Тим лежал в стогу и жевал соломинку.
— Утро доброе, Юный Тим, — сказал Фермер Джон.
— Доброе, доброе, — согласился Юный Тим, вынув соломинку изо рта.
Фермер Джон пожаловался ему на свою беду и под конец добавил:
— Меня к тебе Большой Тим прислал. Ты ж у нас мудрецом уродился.
Сунув соломинку обратно в рот, Юный Тим сказал:
— Маленький Тим тоже мудрецом уродился, но ему всего двадцать. Значит и мудрость его на двадцать лет свежее.
Отправился Фермер Джон к Маленькому Тиму, который доводился Юному Тиму родным сыном, и застал его на берегу мельничного пруда. Маленький Тим жевал яблоко.
— Доброе утро, Маленький Тим, — сказал Фермер Джон.
— Доброе, доброе, — согласился Маленький Тим, прожевав кусок яблока.
В четвёртый раз поведал Фермер Джон о своей беде и напоследок добавил:
— Юный Тим считает, что ты подскажешь, что мне делать. Ты ведь у нас мудрым уродился.
Но Маленький Тим откусил ещё яблока и сказал:
— Моему сыну от роду месяц. И он тоже мудрым уродился. Он пока у самых истоков мудрости. Пойди к нему.
Фермер Джон нащёл Крошку Тйма — сына Маленького Тима — в колыбели. Он сосал большой палец.
— Утро доброе, Крошка Тим, — сказал Фермер Джон.
Крошка Тим вытащил палец изо рта и ничего не сказал.
— Крошка Тим, у меня в сарае опять цыгане ночевать повадились, — сказал Фермер Джон. — Маленький Тим велел к тебе за советом идти. Ты, говорят, мудрым уродился. Что б ты сделал на моём месте? Как скажешь, так и сделаю.
Крошка Тим снова сунул палец в рот и промолчал.
А Фермер Джон пошёл домой и сделал то же самое.
Цыгане вскоре перекочевали в другую деревню и заночевали в сарае у Фермера Джорджа. И Фермер Джордж позвал констебля и упёк цыган в тюрьму. А в отместку у него и сарай, и стога дотла спалили да ещё и рябую несушку украли — недели не прошло.
Зато счастливая деревня жила по-прежнему счастливо. Ничегошеньки деревенские не делали, ничего не предпринимали. Конечно, и в счастливой деревне не всякий день гладко шёл. Как-то Мельничиха в сердцах оттаскала Мельника за уши; другой раз бродячий торговец дал Молли Браун фальшивую монетку, а однажды сам преподобный отец хлебнул лишку и горланил песни на всю округу. Только деревенские ни во что не вмешивались. И всё потихоньку налаживалось.
Но вот пришёл день, когда Крошка Тим, так и не женившись, умер, дожив до ста лет. И счастливая деревня стала совсем обычной. Деревенские, оставшись без советчиков, стали поступать как все.
ВСЕГО ЗА ПЕННИ