Седьмая принцесса (сборник), стр. 59

— Вот тебе люди, дорогая моя Королева, — сказал Король.

Королева украдкой вытерла слёзы и поручила шесть своих дочерей заботам этих пышнотелых женщин. Каждой принцессе досталось по няньке.

На четвёртый год родила Королева только одну дочь, совсем маленькую и по-цыгански смуглую, точно мать. Сам-то Король был высок и светловолос.

— Что подарить тебе на этот раз? — спросил Король, поднявшись с Королевой на крышу в день крестин седьмой дочери.

Королева обратила глаза к западу и увидела дикую голубку и шесть лебедей, пролетавших над горами.

— Подари мне этих вольных птиц! — воскликнула Королева.

Король тут же снарядил пятьдесят тысяч птицеловов на поимку птиц. Тем временем Королева сказала:

— Дорогой Король, сейчас мои дети ещё в колыбелях, а я на троне, но однажды они вырастут. Трон же мой опустеет. Скажи, кто из наших семи дочерей взойдёт на трон вместо меня?

Король ещё не успел ответить, а птицеловы уже вернулись. Король посмотрел на робкую голубку, втянувшую маленькую круглую головку в серые перья, и тут же перевёл взгляд на королевских лебедей с длинными белыми шеями.

— Королевой станет та принцесса, чьи волосы окажутся длиннее.

Позвала Королева шесть нянек и передала им королевскую йолю.

— Помните, — добавила она, — следует неустанно мыть и расчёсывать девочкам волосы. Кому-то из них предстоит — благодаря вашим стараниям — взойти на престол.

— А кто будет мыть и расчёсывать волосы седьмой принцессы? — спросили они.

— Я сама, — ответила Королева.

Расстарались няньки, каждой хотелось, чтоб именно её питомица стала королевой. Во всякий погожий день отводили они детей на усыпанный цветами лужок, мыли их волосы в фонтане и сушили на солнце. Они чесали и чесали дивные золотистые кудри, вплетали в косы ленты и цветы. И не было на всём свете волос краше. И никто во всём свете не потрудился столько ради красы волос, сколько няньки шести принцесс. Так и ходили: шесть светловолосых девочек, шесть нянек, а следом — шесть белых лебедей. Повсюду вместе.

Зато седьмая принцесса, смугляночка, никогда не мыла голову в фонтане. Её волосы были спрятаны под красной шалью. Королева расчёсывала их сама — втайне от всех, когда сидела вдвоём с дочкой на крыше и играла с дикой голубкой.

Но вот почуяла Королева, что настал её последний час. Собрала дочерей, благословила и попросила отнести её на крышу. Окинула взглядом луга и реку, города и горы… И закрыла глаза.

Король был безутешен. Но тут взыграли у дворцовых ворот трубы, вбежал королевский паж и возвестил о приезде Владыки Мира. Король распахнул двери, — и появился Владыка, а следом его слуга. Одежды Владыки были шиты золотом, а мантия так длинна, что сам он уже прошёл весь зал и стал перед Королём, а мантия ещё тянулась из-за двери. И султан на его шляпе возвышался до самого потолка. Слуга Владыки — молодой парень в лохмотьях — забежал вперёд, к самому трону.

Король произнёс:

— Добро пожаловать, Владыка Мира! — и протянул руку.

Но Владыка не ответил, стоял по-прежнему молча, глядя под ноги. Зато Слуга-оборванец сказал:

— Спасибо тебе, Король этой страны! — и сердечно пожал руку Короля.

Король немало удивился.

— Неужели Владыка не может ответить сам? — спросил он.

— Кто знает?.. — ответил Слуга-оборванец. — Во всяком случае, никто ещё не слышал его голоса. Известно, в этом мире есть место всякому: и говорящему, и молчащему; и богатому, и бедному; и тому, кто думает, и тому, кто делает; и тому, чей взор устремлён ввысь, и тому, кто опускает очи долу. Хозяин выбрал меня в слуги недаром: мы с ним единое целое, мы вместе — тот самый Мир, которому он — Владыка. Он богач, а я бедняк, он задумывает — я исполняю, он смотрит под ноги, а я — в небо, он молчит, а я говорю.

— Зачем он приехал? — спросил Король.

— Чтобы жениться на твоей дочери, — ответил Слуга-оборванец. — Ведь в этом мире есть место всякому, в нём должны быть и мужчины, и женщины.

— Разумеется. Но у меня семь дочерей. Не может же он взять в жёны всех.

— Он возьмёт ту, которая станет Королевой, — объяснил Слуга-оборванец.

— Позовите дочерей, — приказал Король слугам. — Настало время измерить им волосы.

И вот семь принцесс предстали перед троном. Шестеро старших, светловолосых, пришли с няньками, а смугляночка — одна. Слуга-борванец окинул девушек быстрым, но пристальным взглядом, Владыка же и не подумал поднять глаз.

Кликнул Король придворного портного — чтоб пришёл с мерной лентой да измерил принцессам волосы. Шесть принцесс расплели косы, и золотые волны устлали весь пол.

Пока мерили волосы, няньки горделиво переглядывались — это их трудами и заботами выращена такая роскошь. Но, увы! Все потрудились одинаково — у всех шести принцесс волосы оказались точнёхонько одной длины.

Потрясённые придворные всплеснули руками, огорчённые няньки всплеснули руками, Король натянул корону на уши, Владыка Мира стоял, не поднимая глаз, а Слуга-оборванец устремил свой взор на Седьмую Принцессу.

— Что делать, если и у младшей дочери окажутся волосы той же длины? — спросил Король.

— Вряд ли, Ваше Величество, — произнесла Седьмая принцесса и принялась разматывать шаль. Сёстры беспокойно переглянулись.

Волосы Седьмой Принцессы и впрямь оказались совсем иной длины — девушка была острижена коротко, под мальчишку.

— Кто остриг тебя, дитя мое? — спросил Король.

— Меня стригла матушка, Ваше Величество, — ответила Седьмая Принцесса. — Каждый день мы поднимались на крышу, и она щёлкала ножницами, чтоб не отросла ни единая прядь.

— Удивительно! — воскликнул король. — Но во всяком случае, королевой тебе определённо не быть.

Такая вот история приключилась с шестью принцессами, которые всю жизнь только и думали, что о своих волосах. Остаток дней они провели в прежних трудах — няньки мыли и расчёсывали их локоны: сперва золотые, потом поблёкшие, а потом и вовсе белоснежные — под цвет их любимцев лебедей.

Владыка Мира провёл остаток дней, опустив очи долу, он ждал, покуда одна из принцесс отрастит волосы длиннее, чем у сестёр, и станет королевой.

А Седьмая Принцесса снова замотала голову красной шалью и убежала из дворца — к реке и горам, к лугам и шумным рыночным площадям; с нею полетела дикая голубка, а следом устремился и Слуга-оборванец.

— Что же станется без тебя с Владыкой Мира? — спросила Принцесса.

— Сам справится, — ответил Слуга-оборванец. — Ведь в этом мире есть место всякому — и тому, кто сидит во дворце, взаперти, и тому, кто бродит на просторах, на вольной воле…

ПОКИНУТЫЙ РАЙ

У французов есть странная считалочка, подобная нашей, знакомой всем:

Я услышала её в Нормандии — её пели две девчушки, дочки хозяина маленькой гостиницы, что белела меж яблонь; там я провела как-то несколько дней. Младшая — её звали Ивонна — была весёлая кроха, она всё играла в мячик, и больше её ничто не занимало. Старшая, Женевьева, была серьёзна и умна; однажды она спросила меня, есть ли в Англии феи, и, когда я сказала, что, по-моему, есть, передёрнула плечами, пробормотав:

— Невозможно!

А меж тем на поле, принадлежавшем её отцу, стояла странная маленькая хижина (такие увидишь повсюду в нормандских садах), и там могла бы жить ведьма; а через дорогу за калиткой простирался сад с такими дивными цветами, словно вырастила их фея. Мне так и не удалось попасть ни в хижину, ни в сад за калиткой — оставалось довольствоваться догадками.

Вскоре после того, как Женевьева спросила меня о феях, я и услышала, как она пела вместе с Ивонной песенку, которая в переводе звучит примерно тая: