Пленник ада, стр. 19

Закричав от внезапно пронзившей ее боли, Керсти остановилась.

— Я вижу, ты хочешь покинуть нас?

Керсти молчала, закусив до крови нижнюю губу.

— А впрочем… — кенобит помедлил. — Ты можешь идти. Мы всегда здесь. Нас тут ничем не удивить. А ты, если хочешь, осмотри местные достопримечательности. Уверен, ты найдешь здесь много забавного. Но знай — тебе не выйти из лабиринта. У нас впереди целая вечность. Мы найдем время, чтобы познать твою плоть!

Цепь ослабла, крюк выскочил из тела, со звоном падая на каменный пол. Керсти снова была свободна.

— Ну, как первые впечатления? — Джулия повернула лицо к шедшему рядом с ней доктору Женарту.

— Нормально, — ответил он, когда они подошли к железному столу, на котором лежали два обнаженных человеческих тела.

Молодая женщина яростно сопротивлялась ласкам навалившегося на нее мужчины, пытаясь вырваться из цепей, крепко приковавших ее к поверхности стола. Ее руки и ноги были широко разведены в стороны — она ничего не могла сделать. Мужчина прильнул к ней, придавив ее тело в любовном экстазе.

— Всю свою жизнь она ненавидела мужчин и умерла девственницей. В то же время в своих мечтах она допускала такие извращения, которые не приснятся и во сне, — пояснила Джулия, откинув со лба волосы. — Здесь она получила то, что хотела. У каждого свой ад, порожденный его же собственной фантазией. Нет ничего более удивительного, чем игра воображения, ставшая реальностью. Весь этот лабиринт создан и вскормлен человеческим разумом.

— Негативные эмоции создают здесь ужасы? — спросил доктор, отводя глаза от двух фигур на столе и проходя дальше по коридору.

— Не совсем так, — уточнила Джулия. — Любая мелькнувшая в голове мысль формирует определенные участки лабиринта. Все, что ты видишь, создано человеком. Даже если Земля — в случае ядерной войны или какого-либо другого катаклизма — опустеет, и более того, если ее самой как планеты вообще не станет, лабиринт, порожденный сознанием, останется незыблемым! Разрушить его невозможно!

— Колоссально! — воскликнул Женарт, останавливаясь у винтовой лестницы, круто поднимающейся вверх. — Наверное, поэтому проповедники учат нас чистоте помыслов.

Джулия согласилась, добавив:

— Но они сами понимают, что это невозможно. Человек может запретить себе о чем-нибудь думать, но не в состоянии контролировать свои мысли. Они формируются извне. Идем, я покажу тебе кое-что.

Джулия потянула Женарта за рукав, поднимаясь по узкой лестнице.

Железные ступени громыхали в тишине под их ногами. Лестница поднималась на десять футов вверх, подводя идущих по ней ближе к центру Земли. Выйдя на небольшую площадку, окаймленную со всех сторон невысоким ограждением, они остановились.

Четыре массивные колонны подпирали по углам покатую крышу башни, похожую на смотровую вышку пожарной команды времен первых автомобилей.

Внизу простирались во все стороны каменные закоулки лабиринта, уходившие к загнутому вверх горизонту. Кое-где возвышались другие башни и трубы, с уханьем испускающие черные клубы едкого дыма. В небе, если так можно назвать пространство, ограниченное дном следующего яруса, висел гигантский вытянутый ромб, зловеще поблескивая своими гранями в красноватых испарениях, исходивших от стен каменных строений.

— Что это там, в развалинах? — спросил Женарт, показывая на кучу каменных обломков, сваленных друг на друга и увенчанных сверху крестом.

— Это церковь другого яруса, — с пренебрежением отозвалась Джулия. — Там души, получив небольшую передышку в своих мучениях, молятся, каждая своему Богу. Здесь у нас все одинаковые — христиане они, иудеи или мусульмане… Здесь свои законы. Законы разума.

— Бог мой!.. — восхищенно прошептал Женарт, схватившись рукой за сердце.

— Нет! — оборвала его Джулия с пылающими глазами. — Это мой Бог. Бог, который послал меня обратно, которому я служу в этом мире и в твоем. Бог плоти, голода и страсти. Мой Бог — Левиафан — Повелитель Лабиринта!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Керсти бежала назад, ее быстрые шаги оглашали топотом мрачное подземелье. За стеной заплакал ребенок, словно устав от какофонии звуков невидимого дьявольского оркестра. Где-то вдали жалобно стонала скрипка, заглушаемая скорбным рокотом барабана. В ушах стоял пронзительный скрип — что-то подобное получается, если двигать пальцем по стеклу. Скрип сменялся лязгом оттачиваемых друг о друга ножей и переходил в цоканье лошадиных копыт.

Керсти, прижимая к груди разложенный кубик, повернула налево, пытаясь выбраться из лабиринта или найти отца.

Прямо на нее шла Тифони, сосредоточенная в своем внутреннем созерцании, пытаясь утихомирить нестерпимую боль в голове.

Тяжело дыша, Керсти окликнула ее:

— Тифони!

Тифони подняла голову. Русые волосы откинулись назад, открывая чистое невинное лицо.

— Ты, должно быть, открыла коробку? — хватая ртом воздух, проговорила Керсти и привалилась к холодной стене туннеля. — Надо закрыть ее. Ты должна это сделать!

Тифони подошла к ней, продолжая сосредоточенно молчать.

— Тифони! — продолжала убеждать Керсти. — Ты знаешь, как действует головоломка. Ты должна вытащить нас. Мы здесь одни и должны помогать друг другу.

Керсти схватила девочку за плечи и встряхнула ее. Та смотрела на Керсти ничего не выражающими глазами.

— Мы обязаны помогать друг другу! — повторила Керсти. — Слышишь?

Тифони молчала. Боль билась у нее в висках.

— Да? — еще раз потрясла ее Керсти. — Да?

— Да… — еле слышно отозвалась Тифони, морщась от игл, пронзавших ее мозг.

Джулия и Женарт спустились из башни, направляясь дальше по подземным переходам. Женарт все еще находился под впечатлением от увиденной грандиозной панорамы.

— И это все породил человеческий мозг?

— Да, — подтвердила Джулия.

— А как в других ярусах? Ты говорила, их сто шестнадцать?

— У меня туда нет доступа.

Джулия подвела его к длинному ряду обитых железом дверей и открыла одну из них.

— Заходи — сказала она, показывая рукой на темный проем.

Женарт растерянно посмотрел на нее, машинально поправляя узел галстука.

— Не бойся! — подтолкнула его Джулия. — Все будет хорошо.

Доктор неуверенно шагнул внутрь, полагая, что она последует за ним. В ту же секунду на руках и ногах Женарта захлопнулись стальные браслеты, не позволяя ему сдвинуться с места. К голове придвинулись два штыря, фиксируя ее положение.

Доктор Женарт закричал нечеловеческим голосом и рванулся, пытаясь выскочить из камеры, но ему не удалось сдвинуться даже на дюйм. Он был не властен над своим телом.

— Ты же этого хотел! — Джулия явно смеялась над ним. — Ты хотел это увидеть? Это ты хотел узнать?

За спиной неподвижно стоящего Женарта заработала какая-то адская машина, издававшая звук движущегося паровоза.

— Вот оно! — закончила Джулия, и на ее красивом лице, некогда принадлежавшем пациентке доктора, отразилось неописуемое злорадство.

— Помогите! — заголосил Женарт.

— Тут привыкли к подобным воплям.

В позвоночник вонзились раскаленные спицы, полностью блокируя движение.

— А-а-а-а! — завопил доктор от нестерпимой боли.

— Как ты думаешь, — спокойно продолжала Джулия, откинув с лица прядь волос, — почему мне было позволено вернуться?

Женарт ничего не мог ответить, так как в его рот вошел крутящийся барабан с несколькими лопастями, которые дробили его зубы, превращая их в белые крошки.

— Ты был нужен ЕМУ, и я тебя привела.

Перед лицом доктора натянулись металлические струны. Они подошли вплотную и, чуть прогнувшись, вонзились ему в голову, деля ее на пять равных частей. Кровь брызнула из образовавшихся рубцов и потекла ему на грудь, покрывая белую рубашку доктора красными пятнами.

— Ты хотел знать, — жестко проговорила Джулия. — Что же, теперь ты знаешь!

Проволока дюйм за дюймом уходила, погружаясь в голову доктора Женарта.