Пятизвездочный жених, стр. 35
– С ума сойти! А как же Никита? Он-то чем там будет заниматься?
– Тем же, чем и в Москве. Лечить детей. Ради меня он согласился переехать!
– Здорово, но все же жаль, что ты уезжаешь.
– Слушай, Маш, прости за любопытство, но что у вас с этим Алексом?
– Ну… а тебе зачем?
– Просто мне показалось, что он к тебе очень трепетно относится.
Отключившись, я поцеловала мобильник и исполнила дикий танец – смесь ламбады и яблочка, а потом решила набрать еще один номер.
– Привет, – проворковала я в трубку.
– Проснулась? Скоро буду, часа через полтора.
– Жду!
Я продолжала прижимать мобильник к уху. Пусть первым отключится.
В трубке раздался щелчок, но связь не прервалась. Видимо, Алекс не нажал на кнопку «сброс», чтобы завершить разговор, а просто закрыл крышку телефона. Хотела положить трубку, но какая-то неведомая сила меня остановила. На том конце провода я слышала два мужских голоса. Смутно, словно откуда-то издалека, но разобрать слова было можно.
«Подслушивать чужие разговоры нехорошо!» – подумала я и сильнее прижала трубку к уху.
– Наша красотка? – спросил голос, который показался смутно знакомым. – Последнее время ты был сам не свой из-за этой девчонки. Теперь все в порядке?
Так это же Алекс-старший!
– Угу.
– И что теперь? Свадьба и куча детишек?
– Ты торопишь события.
– Значит, очередной кроссворд разгадан, и его можно отложить на полку?
Рука, держащая телефон, стала влажной, я вся обратилась в слух.
– Точно, – ответил он.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Октябрьская, – сообщил металлический голос.
Лязгнули двери, поезд застучал по нервам.
Я сидела в вагоне метро, тупо уставившись на надпись «Выхода нет». Не знаю, сколько прошло времени – несколько минут, а может, часов? Когда от мельтешения подземки начало тошнить, я поднялась в город. Долго бродила по улицам и неожиданно оказалась у какого-то кинотеатра. Купила билет на первый попавшийся сеанс, заняла свое место. Зал был полупустой, но как назло на соседнем кресле сморкалась в большой клетчатый платок всклокоченная личность.
Свет погас, на экране замелькали кадры. По щекам побежали слезы. Всхлипывая, я полезла в сумочку за салфеткой.
– О, как вы тонко чувствуете истинное искусство! – прошептала всклокоченная личность мне в самое ухо.
Домой я вернулась поздним вечером. На гудящих ногах доплелась до калитки. Ключи выскользнули из дрожащих пальцев и упали в траву. Хотела их подобрать, но чья-то проворная рука меня опередила. Подняла глаза.
– Алекс?!
– Жду тебя тут уже второй час. Где ты была? – Он протянул ключи.
Я открыла калитку и молча направилась к дому. Алекс следовал за мной.
– Что это, героин? – Из открытой «молнии» торбы виднелся прозрачный пакет с белым порошком.
– Сахар. Купила по дороге.
– И лампочки?!
Ну, что за дурацкая привычка совать нос в чужую сумку?! Я щелкнула «молнией».
– Как видишь.
– Раньше ты не покупала лампочки, предпочитала подворовывать у соседки, – хмыкнул он.
– Люди меняются, – ответила я, ускоряя шаг.
– Да что с тобой такое?!
Резко остановившись, я обернулась к нему:
– Когда хочешь закончить разговор по мобильному, надо нажимать на кнопку, а не закрывать флип! Для частного детектива – непростительная ошибка.
Алекс молчал. Я едва сдерживала слезы.
– Теперь ты счастлив? Сначала распотрошил мою сумку, потом следил за мной, выведал все секреты и разгадал меня, как один из своих кроссвордов. И что теперь? Отложишь на полку? Ведь, кажется, так ты сказал дяде?
Он смущенно поскреб пятерней небритую щеку:
– Я не привык говорить о своих чувствах. Ни с кем.
– А я хочу знать о твоих чувствах! О тревогах, радостях и печалях. О твоем прошлом.
Я попыталась заглянуть ему в глаза, но Алекс отвел взгляд.
– Ты снова ускользаешь! С удовольствием копаешься в моей жизни, но не пускаешь даже на порог своей!
– Мне уже поздно меняться, пойми. Ты готова принимать меня таким, какой я есть?
Я молчала.
– Маш?
– Знаешь, наши отношения похожи на американские горки. Сначала ты взлетаешь вверх, а потом несешься вниз и отбиваешь все внутренности. Не могу так больше. Я устала. Хочу все спокойно обдумать и взвесить.
Он достал сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил.
– Ну что ж… кхм… Это правильно, очень по-взрослому и… совсем на тебя не похоже!
– Как-то ты сказал, что мне пора взрослеть? Я повзрослела.
Глава 25
Еще недавно у меня было целых два мужчины, а к вечеру воскресенья не осталось ни одного. Удачные выходные!
В понедельник с утра, выбирая джинсы, я нервничала. Сегодня первый рабочий день. Как после позорного изгнания меня встретят коллеги? Наконец, подходящие брюки были найдены. Натянув их, я выпила кофе и спустилась на лифте в туманное сизое утро. Кутаясь в кожаную куртку и пуская клубы пара, я обреченно двинулась к метро.
– Маша, подожди!
Из тумана вышел Макс.
– Я хотел… Понимаешь, как бы это… – начал мямлить он.
Я вскинула брови:
– В чем дело? Мышка что-то забыла в моей постели?
Он заморгал и неловко взмахнул руками, словно теряя равновесие.
– Ладно, что случилось? Выкладывай, – смягчилась я.
– Хочу, чтобы ты знала, мы с… ней расстались и больше никогда не увидимся. Я хотел спро… узнать, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Из его ноздрей шел пар, как у загнанной лошади.
– Уже простила, и ты меня прости.
– За что? – опешил он.
– За то, что несправедливо обижала, обманывала. За то, что не любила так, как ты того заслуживаешь. Знаешь, наши отношения с самого начала были ошибкой, уж лучше бы мы так и оставались друзьями.
– Мы же собирались пожениться.
– Свадьба все равно не состоялась бы. Не только из-за того, что произошло с Мышкой, не вини себя. Ты еще встретишь девушку, которая сделает тебя счастливым… Ну, я пойду? Первый рабочий день, не хочу опаздывать.
Я направилась к метро.
– Маша! – истошно заорал Макс.
Я обернулась.
– Посмотри на меня внимательно! Посмотри, потому что больше ты меня никогда не увидишь! Слышишь? Никогда в этой жизни! – с пафосом воскликнул Макс.
Я увидела его ровно через неделю. На драном диванчике под рогами. Макс принес мне забытую расческу. Он снова просил прощения, канючил, а потом визжал, что я сама во всем виновата. Эти соседские рога в коридоре определенно плохо на него влияли.
Когда уговоры не подействовали, посыпались традиционные эсэмэс с угрозами. В конце концов, он явился ко мне в дом, как судебный пристав, с описью имущества. Изъял кудрявую зубную щетку, расческу, засохший крем для обуви и Друрию. Содрал со стены подаренные им полки и обещал вернуться за настольной лампой, что показалось совсем уж странным, ведь ее я купила на собственные деньги.
Вот уж правду говорят: хочешь узнать своего мужчину по-настоящему, расстанься с ним.
На работу я все-таки опоздала. Но, скажу сразу, все прошло хорошо! Аркадий Георгиевич принес мне публичные извинения. Правда, потом публично отругал за самовольно взятый отпуск и почему-то обозвал нашу редакцию публичным домом.
– Когда хотят, приходят, когда хотят, уходят! Здесь вам не бордель, а приличная организация с жестким рабочим графиком, – проорал он и выскочил из редакции, хлопнув дверью.
Больше в этот день в офисе его никто не видел.
– Машуля, отлично выглядишь! Ну, как там турецкие мачо? – Меня окружили Викуля, Эльвира и еще несколько человек.
Коллеги вели себя как ни в чем не бывало. Традиционные поцелуи в воздух около щеки, вопросы о поездке и дежурные шутки посыпались, как горох из мешка. Я тоже целовала воздух и вежливо улыбалась в ответ, но сердце оставалось холодным и безразличным. Теперь я знала цену всем этим офисным любезностям.